Николай Алексеевич Некрасов. Родился 28 ноября (10 декабря) 1821 года в Немирове, Подольская губерния - умер 27 декабря 1877 (8 января 1878) года в Санкт-Петербурге. Русский поэт, писатель и публицист, классик русской литературы. С 1847 по 1866 год - руководитель литературного и общественно-политического журнала «Современник» , с 1868 года - редактор журнала «Отечественные записки».

Наиболее известен такими произведениями, как эпическая поэма «Кому на Руси жить хорошо», поэмы «Мороз, Красный нос», «Русские женщины», стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы». Его стихи были посвящены преимущественно страданиям народа, идиллии и трагедии крестьянства. Некрасов ввёл в русскую поэзию богатство народного языка и фольклора, широко используя в своих произведениях прозаизмы и речевые обороты простого народа - от бытового до публицистического, от народного просторечия до поэтической лексики, от ораторского до пародийно-сатирического стиля. Используя разговорную речь и народную фразеологию, он значительно расширил диапазон русской поэзии. Некрасов первым решился на смелое сочетание элегических, лирических и сатирических мотивов в пределах одного стихотворения, что до него не практиковалось. Его поэзия оказала благотворное влияние на последующее развитие русской классической, а позже и советской поэзии.

Николай Некрасов происходил из дворянской, некогда богатой семьи из Ярославской губернии. Родился в Винницком уезде Подольской губернии в городе Немиров. Там в то время квартировал полк, в котором служил его отец - поручик и зажиточный помещик Алексей Сергеевич Некрасов (1788-1862). Его не миновала семейная слабость Некрасовых - любовь к картам (Сергей Алексеевич Некрасов (1746-1807), дед поэта, проиграл в карты почти всё состояние ).

Алексея Сергеевича полюбила Елена Андреевна Закревская (1801-1841), красивая и образованная дочь богатого посессионера Херсонской губернии, которую поэт считал полькой. Родители Елены Закревской не соглашались выдать прекрасно воспитанную дочь за небогатого и малообразованного армейского офицера, что вынудило Елену в 1817 году вступить в брак без согласия родителей. Однако брак этот не был счастливым.

Вспоминая о детстве, поэт всегда говорил о своей матери как о страдалице, жертве грубой и развратной среды. Своей матери он посвятил целый ряд стихотворений - «Последние песни», поэму «Мать», «Рыцарь на час», в которых он нарисовал светлый образ той, которая своим благородством скрасила непривлекательную обстановку его детства. Тёплые воспоминания о матери сказались в творчестве Некрасова, проявившись в его произведениях о женской доле. Сама идея материнства проявится позже в его хрестоматийных произведениях - глава «Крестьянка» в поэме «Кому на Руси жить хорошо», стихотворение «Орина, мать солдатская». Образ матери - главный положительный герой некрасовского поэтического мира. Однако в его поэзии будут присутствовать и образы других родных людей - отца и сестры. Отец выступит в роли деспота семьи, необузданного дикаря-помещика. А сестра, наоборот, как нежный друг, чья судьба подобна судьбе матери. Однако эти образы будут не так ярки, как образ матери.

Детство Некрасова прошло в родовом имении Некрасовых, в деревне Грешнево Ярославской губернии, в уезде, куда отец Алексей Сергеевич Некрасов, выйдя в отставку, переселился, когда Николаю было 3 года.

Мальчик рос в огромной семье (у Некрасова было 13 братьев и сестёр), в тяжёлой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, бурных оргий его с крепостными любовницами и жестокого отношения к «затворнице»-жене, матери будущего поэта. Запущенные дела и ряд процессов по имению заставили отца Некрасова занять место исправника. Во время разъездов он часто брал с собой маленького Николая, и ему, ещё будучи ребёнком, нередко доводилось видеть мёртвых, выбивание недоимок и т. п., что залегло в его душу в виде печальных картин народного горя.

В 1832 году, в возрасте 11 лет, Некрасов поступил в ярославскую гимназию, где дошёл до 5 класса. Учился он неважно и не очень ладил с гимназическим начальством (частично из-за сатирических стишков). В ярославской гимназии 16-летний юноша стал записывать свои первые стихи в домашнюю тетрадку. В его начальном творчестве прослеживались печальные впечатления ранних лет, которые в той или иной мере окрасили первый период его творчества.

Его отец всегда мечтал о военной карьере для сына, и в 1838 году 17-летний Некрасов отправился в Санкт-Петербург для определения в дворянский полк .

Однако Некрасов повстречал гимназического товарища, студента Глушицкого, и познакомился с другими студентами, после чего у него возникло страстное желание учиться. Он пренебрёг угрозой отца остаться без всякой материальной помощи и начал готовиться к вступительному экзамену в Петербургский университет. Однако экзамена не выдержал и поступил вольнослушателем на филологический факультет.

С 1839 по 1841 год пробыл в университете, но почти всё время уходило у него на поиски заработка, так как рассерженный отец перестал ему оказывать материальную поддержку. В эти годы Николай Некрасов терпел страшную нужду, не каждый день имея даже возможность полноценно пообедать. Не всегда у него была также и квартира. Некоторое время он снимал комнатку у солдата, но как-то от продолжительного голодания заболел, много задолжал солдату и, несмотря на ноябрьскую ночь, остался без крова. На улице над ним сжалился проходивший нищий и отвёл его в одну из трущоб на окраине города. В этом ночлежном приюте Некрасов нашёл себе подработок, написав кому-то за 15 коп. прошение. Ужасная нужда только закалила его характер.

После нескольких лет лишений, жизнь Некрасова начала налаживаться. Он стал давать уроки и печатать небольшие статьи в «Литературном прибавлении к „Русскому инвалиду“» и «Литературной газете». Кроме этого, сочинял для лубочных издателей азбуки и сказки в стихах, писал водевили для Александринского театра (под именем Перепельского). Некрасов увлёкся литературой. Несколько лет он усердно работал над прозой, стихами, водевилями, публицистикой, критикой («Господи, сколько я работал!..») - вплоть до середины 1840-х годов. Его ранние стихи и проза отмечались романтической подражательностью и во многом подготовили дальнейшее развитие некрасовского реалистического метода.

У него начали появляться собственные сбережения, и в 1840 году при поддержке некоторых петербургских знакомых он выпустил книжку своих стихов под заглавием «Мечты и звуки». В стихах можно было заметить подражание Василию Жуковскому, Владимиру Бенедиктову и другим. Сборник состоял из псевдоромантически-подражательных баллад с разными «страшными» заглавиями наподобие «Злой дух», «Ангел смерти», «Ворон» и т. п.

Готовящуюся книгу Некрасов отнёс В. А. Жуковскому, чтобы узнать его мнение. Тот выделил 2 стихотворения как приличные, остальные посоветовал молодому поэту печатать без имени: «Впоследствии вы напишете лучше, и вам будет стыдно за эти стихи». Некрасов скрылся за инициалами «Н. Н.».

Литературный критик Николай Полевой похвалил дебютанта, в то время как критик В. Г. Белинский в «Отечественных записках» отозвался пренебрежительно о книжке. Книга начинающего поэта «Мечты и звуки» совершенно не раскупалась, и это так подействовало на Некрасова, что он, подобно (который в своё время скупил и уничтожил «Ганца Кюхельгартена»), стал также скупать и уничтожать «Мечты и звуки», ставшие поэтому величайшей библиографической редкостью (в собрание сочинений Некрасова они не вошли).

Тем не менее, при всей суровости своего мнения, упомянул в рецензии на сборник «Мечты и звуки» о стихах, как о «вышедших из души». Однако неудача поэтического дебюта была очевидна, и Некрасов пробует себя в прозе. В его ранних повестях и рассказах отразились собственный жизненный опыт и его первые петербургские впечатления. В этих произведениях действуют молодые разночинцы, голодные поэты, проживающие в нужде чиновники, бедные девушки, обманутые столичными хлыщами, ростовщики, наживающиеся на нуждах бедняков. Несмотря на то, что его художественное мастерство ещё было несовершенно, раннюю некрасовскую прозу можно смело причислить к реалистической школе 1840-х годов, во главе которой стояли Белинский и Гоголь.

Вскоре он обратился и к юмористическим жанрам: таковы были балагурная поэма «Провинциальный подьячий в Петербурге», водевили «Феоктист Онуфриевич Боб», «Вот что значит влюбиться в актрису», мелодрама «Материнское благословенье, или бедность и честь», повесть о мелких петербургских чиновниках «Макар Осипович Случайный» и др.

В начале 1840-х годов Некрасов стал сотрудником «Отечественных записок», начав работу в библиографическом отделе. В 1842 году произошло сближение Некрасова с кружком Белинского, который близко с ним познакомился и высоко оценил достоинства его ума. Белинский полагал, что в области прозы из Некрасова ничего более, чем заурядный журнальный сотрудник, не выйдет, но его стихотворение «В дороге» восторженно одобрил. Именно Белинский оказал на Некрасова сильное идейное влияние.

Вскоре Некрасов начал активно заниматься издательской деятельностью. Он выпустил в свет ряд альманахов: «Статейки в стихах без картинок» (1843), «Физиология Петербурга» (1845), «1 апреля» (1846), «Петербургский Сборник» (1846), в которых дебютировали Д. В. Григорович, выступали И. С. Тургенев, А. Н. Майков. Большой успех имел «Петербургский Сборник», в котором были напечатаны «Бедные люди» Достоевского.

Особое место в раннем творчестве Некрасова занимает роман из современной жизни того периода, известный под названием «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Роман был начат в 1843 году и создавался на пороге творческой зрелости писателя, что проявилось как в стиле романа, так и в самом содержании. Наиболее это заметно в главе «Петербургские углы», которую можно рассматривать как самостоятельную повесть очеркового характера и одно из лучших произведений «натуральной школы». Именно эту повесть Некрасов опубликовал отдельно (в альманахе «Физиология Петербурга», 1845). Она была очень высоко оценена Белинским в его рецензии на этот альманах.

Издательское дело у Некрасова шло настолько успешно, что в конце 1846 года - январе 1847 года он, вместе с писателем и журналистом Иваном Панаевым, приобрёл в аренду у П. А. Плетнёва журнал «Современник» , основанный ещё Александром Пушкиным. Литературная молодёжь, создававшая основную силу «Отечественных записок», оставила Краевского и присоединилась к Некрасову.

В «Современник» также перешёл и Белинский, он передал Некрасову часть того материала, который собирал для задуманного им сборника «Левиафан». Тем не менее, Белинский был в «Современнике» на уровне такого же обычного журналиста, каким был ранее у Краевского. И это впоследствии Некрасову ставили в упрёк, так как именно Белинский больше всех содействовал тому, что основные представители литературного движения 1840-х годов из «Отечественных записок» перешли в «Современник».

Некрасов, как и Белинский, стал успешным открывателем новых талантов. На страницах журнала «Современник» нашли свою славу и признание Иван Тургенев, Иван Гончаров, Александр Герцен, Николай Огарёв, Дмитрий Григорович. В журнале публиковались Александр Островский, Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский. Николай Некрасов ввёл в русскую литературу Фёдора Достоевского и Льва Толстого. Также в журнале печатались Николай Чернышевский и Николай Добролюбов, которые вскоре стали идейными руководителями «Современника».

С первых лет издания журнала под своим руководством Некрасов являлся не только его вдохновителем и редактором, но также и одним из основных авторов. Здесь печатались его стихи, проза, критика. В период «мрачного семилетия» 1848-1855 годов правительство Николая I, напуганное французской революцией, стало преследовать передовую журналистику и литературу. Некрасов как редактор «Современника» в это нелёгкое для свободомыслия в литературе время сумел ценой огромных усилий, несмотря на постоянную борьбу с цензурой, сохранить репутацию журнала. Хотя нельзя было не отметить, что содержание журнала заметно потускнело.

Начинается печатание длинных приключенческих романов «Три страны света» и «Мёртвое озеро», написанных Николаем Некрасовым в сотрудничестве со Станицким (псевдоним Головачёвой-Панаевой). Главами этих долгих романов Некрасов и прикрывал лакуны, образовывавшиеся в журнале из-за цензурных запретов.

Около середины 1850-х годов Некрасов серьёзно заболел горловой болезнью, но пребывание в Италии облегчило его состояние. Выздоровление Некрасова совпало с началом нового периода русской жизни. В его творчестве также наступила счастливая пора - его выдвигают в первые ряды русской литературы.

Однако этот период нельзя было назвать лёгким. Обострившиеся в то время классовые противоречия отразились и на журнале: редакция «Современника» оказалась расколотой на две группы, одна из которых, во главе с Иваном Тургеневым, Львом Толстым и Василием Боткиным, которые ратовали за умеренный реализм и эстетическое «пушкинское» начало в литературе, представляла либеральное дворянство. Противовес им составили приверженцы сатирической «гоголевской» литературы, пропагандировавшейся демократической частью русской «натуральной школы» 1840-х годов. В начале 1860-х годов противостояние этих двух течений в журнале достигло предельной остроты. В произошедшем расколе Некрасов поддержал «революционных разночинцев», идеологов «крестьянской демократии». В этот нелёгкий период наивысшего политического подъёма в стране поэт создаёт такие произведения, как «Поэт и гражданин» (1856), «Размышления у парадного подъезда» (1858) и «Железная дорога» (1864).

В начале 1860-х годов умер Добролюбов, были сосланы в Сибирь Чернышевский и Михайлов. Всё это стало ударом для Некрасова. Началась эпоха студенческих волнений, бунтов «освобождённых от земли» крестьян и польского восстания. В этот период журналу Некрасова было объявлено «первое предостережение». Выход в свет «Современника» приостанавливается, а в 1866 году, после выстрела Дмитрия Каракозова в российского императора , журнал закрылся навсегда. Некрасову, за годы своего руководства журналом, удалось преобразовать его в главный литературный журнал и прибыльное предприятие, несмотря на постоянное преследование цензорами.

После закрытия журнала Некрасов сблизился с издателем Андреем Краевским и через два года после закрытия «Современника», в 1868 году, арендовал у Краевского «Отечественные записки», сделав их боевым органом революционного народничества и превратив их вместе с в орган передовой демократической мысли.

В 1858 году Н. А. Добролюбовым и Н. А. Некрасовым было основано сатирическое приложение к журналу «Современник» - «Свисток». Автором идеи был сам Некрасов, а основным сотрудником «Свистка» стал Добролюбов. Первые два номера журнала (вышедшие в январе и апреле 1859 года) были составлены Добролюбовым, Некрасов же принял активное сотрудничество с третьего номера (октябрь 1859 г.). К этому времени он уже был не просто сотрудником, а занимался организацией и редактированием номера. Также Некрасов печатал в журнале свои стихи и заметки.

На всех этапах развития творчества Некрасова одно из важнейших мест в нём занимала сатира, тяготение к которой наметилось ещё в 1840-х годах. Эта тяга к острокритическому изображению действительности привела в 1860-1870-х годах к появлению целой серии сатирических произведений. Поэтом создавались новые жанры, он писал стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, обдумывал цикл «клубных» сатир.

Ему удавалось искусство социальных разоблачений, умелое и тонкое описание самых злободневных вопросов. В то же время он не забывал про лирическое начало, умел легко переходить от задушевных интонаций к приёмам колючего стихотворного фельетона, нередко близкого даже к водевильной манере. Все эти тонкости его творчества предопределили появление нового типа сатиры, какого до него ещё не было в русской литературе. Так, в своей большой сатирической поэме «Современники» (1875) Некрасов умело чередует приёмы фарса и гротеска, иронию и сарказм. В ней поэт со всем своим талантом обрушил силу своего негодования против набиравшей силы российской буржуазии. По мнению литературного критика В. В. Жданова, сатирическая поэма-обозрение Некрасова «Современники» в истории русской литературы стоит рядом с обличительной щедринской прозой. Салтыков-Щедрин и сам положительно отзывался о поэме, которая поразила его своей силой и правдой.

Однако главной работой Некрасова стала эпическая крестьянская поэма-симфония «Кому на Руси жить хорошо», в основу которой легла мысль поэта, которая неотступно преследовала его в пореформенные годы: «Народ освобождён, но счастлив ли народ?». Эта поэма-эпопея вобрала в себя весь его духовный опыт. Это опыт тонкого знатока народной жизни и народной речи. Поэма стала как бы итогом его долгих размышлений о положении и судьбах крестьянства, разорённого этой реформой.

В начале 1875 года Некрасов тяжело заболел. Врачи обнаружили у него рак кишечника - неизлечимую болезнь, которая на два последующих года приковала его к постели. На это время его жизнь превратилась в медленную агонию. Некрасова оперировал специально прибывший из Вены хирург Бильрот, однако операция лишь ненамного продлила ему жизнь. Вести о смертельной болезни поэта значительно подняли его популярность. Со всех концов России к нему в больших количествах стали приходить письма и телеграммы. Поддержка сильно помогла поэту в его страшных мучениях и вдохновила его на дальнейшее творчество.

В это нелёгкое для себя время он пишет «Последние песни», которые по искренности чувства относят к его лучшим творениям. В последние годы в его душе ясно вырисовывалось и сознание его значения в истории русского слова. Так, в колыбельной песне «Баю-баю» смерть говорит ему: «не бойся горького забвенья: уж я держу в руке моей венец любви, венец прощенья, дар кроткой родины твоей... Уступит свету мрак упрямый, услышишь песенку свою над Волгой, над Окой, над Камой, баю-баю-баю-баю!..».

В «Дневнике писателя» Достоевский писал: «Я видел его в последний раз за месяц до его смерти. Он казался тогда почти уже трупом, так что странно было даже видеть, что такой труп говорит, шевелит губами. Но он не только говорил, но и сохранял всю ясность ума. Кажется, он всё ещё не верил в возможность близкой смерти. За неделю до смерти с ним был паралич правой стороны тела».

Проводить поэта в последний путь пришло огромное количество народа. Его похороны стали первым случаем всенародной отдачи последних почестей писателю. Прощание с поэтом началось в 9 часов утра и сопровождалось литературно-политической демонстрацией. Несмотря на сильный мороз, толпа в несколько тысяч человек, преимущественно молодёжи, провожала тело поэта до места вечного его успокоения на петербургском Новодевичьем кладбище.

Молодёжь даже не дала говорить выступавшему на самих похоронах Достоевскому, который отвёл Некрасову (с некоторыми оговорками) третье место в русской поэзии после Пушкина и Лермонтова, прервав его криками «Да выше, выше Пушкина!». Этот спор затем перешёл в печать: часть поддерживала мнение молодых энтузиастов, другая часть указывала на то, что Пушкин и Лермонтов были выразителями всего русского общества, а Некрасов - одного только «кружка». Были и третьи, которые с негодованием отвергали самую мысль о параллели между творчеством, доведшим русский стих до вершины художественного совершенства, и «неуклюжим» стихом Некрасова, по их мнению лишённым всякого художественного значения.

В погребении Некрасова принимали участие представители «Земли и воли», а также другие революционные организации, которые возложили на гроб поэта венок с надписью «От социалистов».

Личная жизнь Николая Некрасова:

Личная жизнь Николая Алексеевича Некрасова складывалась не всегда удачно. В 1842 году, на поэтическом вечере, он повстречал Авдотью Панаеву (ур. Брянская) - жену писателя Ивана Панаева. Авдотья Панаева, привлекательная брюнетка, считалась одной из самых красивых женщин Петербурга того времени. Кроме этого, она была умна и была хозяйкой литературного салона, который собирался в доме её мужа Ивана Панаева. Её собственный литературный талант привлекал в кружок в доме Панаевых молодых, но уже популярных Чернышевского, Добролюбова, Тургенева, Белинского. Её мужа, писателя Панаева, характеризовали как повесу и гуляку. Несмотря на это, его жена отличалась порядочностью, и Некрасову пришлось приложить немалые усилия к тому, чтобы привлечь внимание этой женщины. В Авдотью был влюблён и Фёдор Достоевский, однако взаимности добиться ему не удалось. Поначалу Панаева отвергла и двадцатишестилетнего Некрасова, также в неё влюблённого, отчего тот едва не покончил с собой.

Во время одной из поездок Панаевых и Некрасова в Казанскую губернию Авдотья и Николай Алексеевич всё же признались друг другу в своих чувствах. По возвращении они стали жить гражданским браком в квартире Панаевых, причём вместе с законным мужем Авдотьи - Иваном Панаевым. Такой союз продлился почти 16 лет, до самой смерти Панаева.

Всё это вызывало общественное осуждение - про Некрасова говорили, что он живёт в чужом доме, любит чужую жену и при этом ещё и закатывает сцены ревности законному мужу. В этот период от него отвернулись даже многие друзья. Но, несмотря на это, Некрасов и Панаева были счастливы. Некрасов создал один из лучших своих стихотворных циклов - так называемый «Панаевский цикл» (многое из этого цикла они писали и редактировали вместе). Соавторству Некрасова и Станицкого (псевдоним Авдотьи Яковлевны) принадлежит несколько романов, имевших большой успех. Несмотря на такой нестандартный образ жизни, эта троица оставалась единомышленниками и соратниками в деле возрождения и становления журнала «Современник».

В 1849 году у Авдотьи Яковлевны от Некрасова родился мальчик, однако он прожил недолго. В это время заболел и сам Некрасов. Предполагают, что именно со смертью ребёнка связаны сильные приступы гнева и перемены настроения, которые в дальнейшем привели к разрыву в их с Авдотьей отношениях. В 1862 году умер Иван Панаев, а вскоре от Некрасова ушла Авдотья Панаева. Однако Некрасов помнил её до конца жизни и при составлении завещания упомянул её в нём.

В мае 1864 года Некрасов отправился в заграничную поездку, которая продолжалась около трёх месяцев. Жил он преимущественно в Париже вместе со своими спутницами - родной сестрой Анной Алексеевной и француженкой Селиной Лефрен (фр. Lefresne), с которой он познакомился ещё в Петербурге в 1863 году.

Селина была актрисой французской труппы, выступавшей в Михайловском театре. Она отличалась живым нравом и лёгким характером. Лето 1866 года Селина провела в Карабихе, а весной 1867 года она отправилась за границу, как и в прошлый раз, вместе с Некрасовым и его сестрой Анной. Однако на этот раз она в Россию больше не вернулась. Это не прервало их отношений - в 1869 году они встретились в Париже и весь август провели у моря в Диеппе. Некрасов остался очень доволен этой поездкой, поправив также и своё здоровье. Во время отдыха он чувствовал себя счастливым, причиной чему была и Селина, которая была ему по душе, хотя её отношение к нему было ровным и даже чуть суховатым. Вернувшись, Некрасов ещё долго не забывал Селину и помогал ей. А в своём предсмертном завещании назначил ей десять с половиной тысяч рублей.

Позже Некрасов познакомился с деревенской девушкой Фёклой Анисимовной Викторовой, простой и необразованной. Ей было 23 года, ему уже 48. Писатель водил её в театры, на концерты и выставки, чтобы восполнить пробелы в воспитании. Николай Алексеевич придумал ей имя - Зина. Так Фёкла Анисимовна стала называться Зинаидой Николаевной. Она учила наизусть стихи Некрасова и восхищалась им. Вскоре они обвенчались. Однако Некрасов всё же тосковал по своей прежней любви - Авдотье Панаевой - и одновременно любил и Зинаиду, и француженку Селину Лефрен, с которой у него был роман за границей. Одно из самых своих знаменитых стихотворных произведений - «Три элегии» - он посвятил только Панаевой.

Следует также упомянуть о страсти Некрасова к игре в карты , которую можно назвать наследственной страстью его семьи, начиная с прадеда Николая Некрасова - Якова Ивановича, «несметно богатого» рязанского помещика, который довольно быстро лишился своего богатства.

Впрочем, и вновь разбогател он достаточно быстро - одно время Яков был воеводой в Сибири. В результате страсти к игре его сыну Алексею досталось уже одно только рязанское имение. Женившись, он получил в качестве приданого село Грешнево. Но уже его сын, Сергей Алексеевич, заложив на срок ярославское Грешнево, лишился и его. Алексей Сергеевич, когда рассказывал своему сыну Николаю, будущему поэту, славную родословную, резюмировал: «Предки наши были богаты. Прапрадед ваш проиграл семь тысяч душ, прадед - две, дед (мой отец) - одну, я - ничего, потому что нечего было проигрывать, но в карточки поиграть тоже люблю». И только Николаю Алексеевичу первым удалось переломить судьбу. Он также любил играть в карты, но стал первым - не проигрывавшим. В то время, когда его предки проигрывали, - он один отыгрывал и отыграл очень много. Счёт шёл на сотни тысяч. Так, ему весьма крупную сумму проиграл генерал-адъютант Александр Владимирович Адлерберг, известный государственный деятель, министр Императорского Двора и личный друг императора Александра II. А министр финансов Александр Агеевич Абаза проиграл Некрасову больше миллиона франков. Николаю Алексеевичу Некрасову удалось вернуть Грешнево, в котором он провёл своё детство и которое было отобрано за долг его деда.

Ещё одним увлечением Некрасова, также передавшимся ему от отца, была охота. Псовая охота, которую обслуживали два десятка доезжачих, борзятников, выжлятников, псарей и стремянных, была гордостью Алексея Сергеевича. Отец поэта давно простил своего отпрыска и не без ликования следил за его творческими и финансовыми успехами. И сын до самой смерти отца (в 1862 году) приезжал к нему в Грешнево каждый год. Некрасов посвятил псовой охоте весёлые стихи и даже одноимённую поэму «Псовая охота», воспевающую удаль, размах, красоту России и русской души. В зрелом возрасте Некрасов пристрастился даже к медвежьей охоте («Весело бить вас, медведи почтенные…»). Авдотья Панаева вспоминала, что, когда Некрасов собирался на медведя, были большие сборы - везлись дорогие вина, закуски и просто провизия. С собой даже брали повара. В марте 1865 года Некрасову удалось добыть за день сразу трёх медведей. Он ценил мужиков-медвежатников, посвящал им стихи - Савушка («сплошавший на сорок первом медведе») из «В деревне», Савелий из «Кому на Руси жить хорошо». Также поэт любил охотиться на дичь. Его пристрастие к хождению по болоту с ружьём было безграничным. Порой он выходил на охоту с восходом солнца и возвращался только к полуночи.

Ходил он на охоту и с «первым охотником России» Иваном Тургеневым, с которым они долгое время дружили и переписывались. Некрасов в своём последнем послании Тургеневу за границу даже просил того купить ему в Лондоне или Париже ружьё Ланкастера за 500 рублей. Однако их переписке было суждено прерваться в 1861 году. Тургенев не ответил на письмо и ружья не купил, а на их многолетней дружбе был поставлен крест. И причиной тому были не идейные или литературные разногласия. Гражданская жена Некрасова Авдотья Панаева, ввязалась в тяжбу о наследстве бывшей жены поэта Николая Огарёва. Суд присудил Панаевой иск на 50 тысяч рублей. Некрасов оплатил эту сумму, сохранив честь Авдотьи Яковлевны, но тем самым его собственная репутация пошатнулась. Тургенев выведал у самого Огарёва в Лондоне все хитросплетения тёмного дела, после чего порвал все отношения с Некрасовым.

Некрасов-издатель разошёлся и с некоторыми другими старыми друзьями - Л. Н. Толстым, А. Н. Островским. В это время он и переключился на новую демократическую волну, исходившую из стана Чернышевского - Добролюбова. Ставшая в 1870 году его поздней музой Фёкла Анисимовна, наречённая Некрасовым на благородный лад Зинаидой Николаевной, также пристрастилась к увлечению мужа, к охоте. Она даже сама седлала лошадь и ездила с ним на охоту в рейт-фраке и в брюках в обтяжку, на голове - циммерман. Всё это приводило Некрасова в восторг. Но однажды во время охоты на Чудовском болоте Зинаида Николаевна случайно застрелила любимого пса Некрасова - чёрного пойнтера по кличке Кадо. После этого Некрасов, посвятивший охоте 43 года своей жизни, навсегда повесил ружьё на гвоздь.

Библиография Николая Некрасова:

Поэмы Николая Некрасова:

Горе старого Наума
Дедушка
Кабинет восковых фигур
Кому на Руси жить хорошо
Коробейники
Крестьянские дети
Мороз, Красный Нос (поэма посвящённая поэтом своей сестре Анне)
На Волге
Недавнее время
O погоде (Уличные впечатления)
Русские женщины
Рыцарь на час
Современники
Саша
Суд
Тишина

Пьесы Николая Некрасова:

Актёр
Забракованные
Медвежья охота
Феоклист Онуфрич Боб, или муж не в своей тарелке
Юность Ломоносова

Сказки Николая Некрасова:

Баба-Яга, Костяная Нога

Русский поэт, литературный деятель.

Николай Алексеевич Некрасов родился 28 ноября (10 декабря) 1821 года в местечке Немирове Винницкого уезда Подольской губернии (ныне на Украине), где в то время квартировал полк его отца, майора Алексея Сергеевича Некрасова (1788-1862).

Детские годы Н. А. Некрасова прошли в отцовском имении - сельце Ярославского уезда Ярославской губернии (ныне в ). В 1832-1838 годах он учился в Ярославской гимназии.

В 1838 году Н. А. Некрасов был отправлен в для определения на военную службу, но вопреки воле отца в 1839 году решил поступать в Санкт-Петербургский университет. Не выдержав вступительных экзаменов, в 1839-1840 числился в нем вольнослушателем, посещал лекции на филологическом факультете. Лишенный материальной поддержки отца, Н. А. Некрасов вел жизнь полубездомного столичного бедняка.

Первые стихотворные опыты Н. А. Некрасова появились в печати в 1838 году. В 1840 году он опубликовал сборник еще незрелых стихов «Мечты и звуки», который был встречен суровой рецензией . Большую часть тиража книги автор выкупил и уничтожил.

В 1840-х годах Н. А. Некрасов начал энергичную литературно-журнальную деятельность. Он писал рассказы, повести, пьесы, театральные обозрения, фельетоны. Написанные им под псевдонимом «Перепельский» водевили ставились на сцене Александрийского театра.

С 1841 года Н. А. Некрасов начал сотрудничать в «Литературной газете» и «Отечественных записках». В 1842-1843 годах он сблизился с и его кружком.

В 1843-1846 годах Н. А. Некрасов выпустил в свет ряд сборников: «Статейки в стихах без картинок», «Физиология », «1 апреля», «Петербургский сборник». Особенный успех имел последний, в котором была напечатан роман «Бедные люди» Ф. М. Достоевского.

Издательские дела Н. А. Некрасова пошли настолько хорошо, что в конце 1846 года он вместе с И. И. Панаевым приобрел у издателя П. А. Плетнева журнал «Современник». В этом журнале Н. А. Некрасову удалось сплотить лучшие литературные силы своего времени. В годы руководства «Современником» (1846-1866) наиболее полно раскрылся его талант редактора и организатора литературных сил.

В середине 1850-х годов Н. А. Некрасов серьезно заболел, интенсивно и довольно успешно лечился в Италии. Его выздоровление и возвращение в совпало с началом эпохи реформ , ознаменовавшейся беспрецедентным расцветом русской общественной жизни. В творчестве Н. А. Некрасова наступил период, выдвинувший его в первые ряды литературы: он стал поэтом-гражданином по преимуществу, его стихи наполнились социальным содержанием. Главными деятелями некрасовского «Современника» в это время стали Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов.

На рубеже 1860-х годов развернулось дарование Н. А. Некрасова как народного поэта и сатирика, обличителя «верхов» и заступника угнетенных. В эти годы из-под его пера вышли такие произведения, как «Поэт и гражданин», «Размышления у парадного подъезда», «Песня Еремушке», «О погоде», «Плач детей». В 1856 году вышел в свет сборник Н. А. Некрасова
«Стихотворения», воспринятый читающей публикой как манифест передовой русской литературы, открыто звавший к гражданской деятельности.

В 1859-1861 годах в поэзии Н. А. Некрасова углубляется тема деревни. Его стихи «Дума», «Похороны», «Калистрат» и поэмы «Крестьянские дети» (1861), «Коробейники» (1861), «Мороз, Красный нос» (1863) обогатили русскую литературу не только целым рядом поражающих своей жестокой правдивостью картин деревенской нищеты и горя, но и серией светлых картин из жизни крестьянства, галереей крупных, мужественных народных характеров.

В 1866 году «Современник» был закрыт. С 1868 года Н. А. Некрасов приобрел у А. А. Краевского право на издание журнала «Отечественные записки», поставленный им на такую же высоту, какую занимал «Современник». С его изданием были связаны последние десять лет жизни поэта. В эти годы он работал над поэмой «Кому на Руси жить хорошо» (1866-1876), писал поэмы о декабристах и их женах «Дедушка» (1870) и «Русские женщины» (1872-1873). Н. А. Некрасов создал также серию сатирических произведений, вершиной которых стала поэма «Современники» (1875-1876).

Последние годы жизни Н. А. Некрасова, проведенные в напряженном творческом труде, заботах о журнале, в общественной деятельности, были омрачены тяжелой болезнью (рак). В это время он создал цикл стихов «Последние песни», в которых с необычайной поэтической силой подвел итоги прожитой жизни.

Н. А. Некрасов скончался в 27 декабря 1877 года (8 января 1878 года). Его похороны на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря приобрели характер спонтанной народной демонстрации. Они стали первым в истории прецедентом всенародной отдачи последних почестей литератору.

Родился 28 ноября (10 декабря) 1821 г . на Украине в местечке Немиров Подольской губернии в дворянской семье отставного поручика Алексея Сергеевича и Елены Андреевны Некрасовых.

1824–1832 гг. – жизнь в селе Грешнево Ярославской губернии

1838 г. – покидает имение отца Грешнево, чтобы по его воле поступить в Петербургский дворянский полк, но, вопреки его желанию, решает поступать в Петербургский университет. Отец лишает его средств к существованию.

1840 г. – первый подражательный сборник стихов "Мечты и звуки".

1843 г. – знакомство с В. Г. Белинским.

1845 г. – стихотворение "В дороге". Восторженный отзыв В.Г.Белинского.

1845–1846 гг. – издатель двух сборников писателей натуральной школы – "Физиология Петербурга" и "Петербургский сборник".

1847–1865 гг. – редактор и издатель журнала "Современник".

1853 г. – цикл "Последние элегии".

1856 г. – первый сборник "Стихотворения Н.Некрасова".

1861 г. – поэма "Коробейники". Выход второго издания "Стихотворений Н.Некрасова".

1862 г. – поэма "Рыцарь на час", стихотворения "Зеленый шум" , "В полном разгаре страда деревенская".
Приобретение усадьбы Карабиха близ Ярославля.

1868 г. – выход первого номера нового журнала Н.А.Некрасова "Отечественные записки" с поэмой "Кому на Руси жить хорошо".

1868 –1877 гг. – совместно с М.Е.Салтыковым-Щедриным редактирует журнал "Отечественные записки".

1869 – появление в № 1 и № 2 "Отечественных записок" "Пролога" и первых трех глав "Кому на Руси жить хорошо".
Второе заграничное путешествие. Привлечение В. А. Зайцева к сотрудничеству в "Отечественных записках".

1870 – сближение с Феклой Анисимовной Викторовой – будущей женой поэта (Зина).
В № 2 "Отечественных записок" печатаются IV и V главы поэмы "Кому на Руси жить хорошо" , а в № 9 – поэма "Дедушка" с посвящением Зинаиде Николаевне.

1875 – избрание Некрасова товарищем председателя Литературного фонда. Работа над поэмой "Современники", появление первой части ("Юбиляры и триумфаторы") в № 8 "Отечественных записок". Начало последней болезни.

1876 – работа над четвертой частью поэмы "Кому на Руси жить хорошо".
Стихотворения "Сеятелям", "Молебен", "Скоро стану добычею тления", "Зине".

1877 – в начале апреля – выход книги "Последние песни".
4 апреля – венчание на дому с Зинаидой Николаевной.
12 апреля – операция.
Начало июня – свидание с Тургеневым .
В августе – прощальное письмо от Чернышевского .
Декабрь – последние стихотворения ("О, Муза! Я у двери гроба").
Умер 27 декабря 1877 г. (8 января 1878 г. – по новому стилю) в Петербурге. Похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.

Николай Алексеевич Некрасов - виднейший русский революционно-демократический поэт. Родился 4 декабря 1821 в семье зажиточного помещика. Детство свое провел в усадьбе Грешнево Ярославской губ. в исключительно тяжелой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, бурных оргий его с крепостными любовницами и наглого издевательства над «затворницей»-женой. В 11 лет Некрасов отдан был в Ярославскую гимназию, курса в к-рой он не окончил. По настоянию отца отправился в 1838 в Петербург поступать на военную службу, но вместо того устроился вольнослушателем в университет. Взбешенный отец перестал ему оказывать материальную поддержку, и Некрасову в течение ряда лет пришлось претерпевать мучительную борьбу с нищетой. Уже в это время Некрасова привлекала к себе литература, и в 1840 он при поддержке некоторых петербургских знакомых выпустил книжку своих стихов под заглавием «Мечты и звуки», изобилующую подражаниями Жуковскому, Бенедиктову и пр. От лирических опытов в духе романтического эпигонства молодой Некрасов вскоре обратился к юмористическим жанрам: полным невзыскательного балагурства поэмам («Провинциальный подьячий в Петербурге»), водевилям («Феоктист Онуфриевич Боб», «Вот что значит влюбиться в актрису»), мелодрамам («Материнское благословенье, или бедность и честь»), повестям о мелком петербургском чиновничестве («Макар Осипович Случайный») и пр. К 1843-1845 относятся первые издательские предприятия Некрасова - «Физиология Петербурга», «Петербургский сборник», юмористический альманах «Первое апреля» и пр. В 1842 произошло сближение Некрасова с кружком Белинского, оказавшее на молодого поэта огромное идеологическое влияние. Великий критик высоко ценил его стихотворения «В дороге», «Родина» и др. за срывание романтического флера с деревенской и усадебной действительности. С 1847 Некрасов оказался уже арендатором журнала «Современник», куда перешел из «Отечественных записок» и Белинский. К половине 50-х гг. «Современник» завоевал себе огромные симпатии читающей публики; одновременно с ростом его популярности росла и поэтическая слава самого Некрасова. Во второй половине 50-х гг. Некрасов сблизился с виднейшими представителями революционной демократии - Чернышевским и Добролюбовым. Обострившиеся классовые противоречия не могли не отразиться и на журнале: редакция «Современника» оказалась фактически расколотой на две группы: одна представляла либеральное дворянство во главе с Тургеневым, Л. Толстым и примыкающим к ним крупным буржуа Вас. Боткиным - течение, ратовавшее за умеренный реализм, за эстетическое «пушкинское» начало в литературе в противовес сатирическому - «гоголевскому», пропагандировавшемуся демократической частью русской «натуральной школы» 40-х гг. Эти литературные разногласия отражали углубившиеся по мере падения крепостничества разногласия двух его противников - буржуазно-дворянских либералов, стремившихся реформами крепостничества предотвратить угрозу крестьянской революции, и демократов, боровшихся за полную ликвидацию феодально-крепостнического строя.

В начале шестидесятых годов антагонизм этих двух течений в журнале достиг предельной остроты. В происшедшем расколе Некрасов остался с «революционными разночинцами», идеологами крестьянской демократии, боровшимися за революцию, за «американский» тип развития капитализма в России и стремившимися сделать журнал легальной базой своих идей. Именно к этому периоду наивысшего политического подъема движения относятся такие произведения Некрасова, как «Поэт и гражданин» (1856), «Размышления у парадного подъезда» (1858) и «Железная дорога» (1864). Однако начало 60-х гг. принесло Некрасову новые удары - умер Добролюбов, сосланы в Сибирь Чернышевский и Михайлов. В эпоху студенческих волнений, бунтов освобожденных от земли крестьян и польского восстания журналу Некрасова было объявлено «первое предостережение», выход в свет «Современника» приостанавливается, а в 1866, после выстрела Каракозова в Александра II, журнал закрылся навсегда. С последней датой связан один из самых мучительных эпизодов социальной биографии Некрасова - его хвалебная ода Муравьеву-вешателю, прочитанная поэтом в аристократическом Английском клубе в надежде смягчить диктатора и предотвратить удар. Как и следовало ожидать, диверсия Некрасова не имела успеха и не принесла ему ничего кроме яростных обвинений в ренегатстве и горчайшего самобичевания:

«Ликует враг, молчит в недоуменьи
Вчерашний друг, качая головой.
И вы, и вы отпрянули в смущеньи,
Стоявшие бессменно предо мной,
Великие страдальческие тени...»

Через два года после закрытия «Современника» Некрасов арендовал у Краевского «Отечественные записки» и сделал их боевым органом революционного народничества. На прославление последнего направлены и такие произведения Некрасова 70-х гг., как поэмы «Дедушка», «Декабристки» (по цензурным обстоятельствам названные «Русские женщины») и особенно неоконченная поэма «Кому на Руси жить хорошо», в последней главе к-рой действует сын сельского дьячка Гриша Добросклонов:

«Ему судьба готовила
Путь славный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь».

Неизлечимая болезнь - рак прямой кишки, - на два последние года жизни приковавшая Некрасова к постели, привела его 27 декабря 1877 к кончине. Похороны Некрасова, привлекшие множество народа, сопровождались литературно-политической демонстрацией: толпа молодежи не дала говорить Достоевскому, отведшему Некрасову третье место в русской поэзии после Пушкина и Лермонтова, прервав его криками «Выше, выше Пушкина!» В погребении Некрасова принимали участие представители «Земли и воли» и др. революционных организаций, возложившие на гроб поэта венок с надписью «От социалистов».

Марксистское изучение творчества Некрасова в течение долгого времени возглавлялось статьей о нем Г. В. Плеханова, написанной последним к 25-летию смерти поэта, в 1902. Было бы несправедливым отрицать крупную роль, к-рую эта статья сыграла в свое время. Плеханов провел в ней резкую грань между Некрасовым и дворянскими писателями и резко подчеркнул революционизирующую функцию его поэзии. Но признание исторических заслуг не освобождает статью Плеханова от ряда крупнейших недостатков, преодоление к-рых на текущем этапе марксистско-ленинского литературоведения особенно важно. Объявляя Некрасова «поэтом-разночинцем», Плеханов никак не диференцировал этот социологически неопределенный термин и, что всего важнее, изолировал Некрасова от той фаланги идеологов крестьянской демократии, с к-рой автор «Железной дороги» был так тесно и органически связан. Этот отрыв обусловлен меньшевистским неверием Плеханова в революционность русского крестьянства и непониманием той связи между революционными разночинцами 60-х гг. и мелким товаропроизводителем, на к-рую так настойчиво указывал уже в 90-х гг. Ленин. Мало удовлетворительна плехановская статья и в плане художественной оценки: творчество Некрасова, представляющее собой новое качество в русской поэзии, критикуется Плехановым с позиций той самой дворянской эстетики, с к-рой Некрасов ожесточенно боролся. Стоя на этой, в основе своей порочной, позиции, Плеханов ищет у Некрасова многочисленных «погрешностей» против законов художественности, ставит ему в вину «неотделанность», «топорность» его поэтической манеры. И наконец оценка Плеханова не дает представления о диалектической сложности некрасовского творчества, не вскрывает внутренних противоречий последнего. Задача современных исследователей Некрасова заключается поэтому в преодолении еще живучих в литературе о Некрасове пережитков плехановских воззрений и в изучении его творчества с позиций марксизма-ленинизма.

В своем творчестве Некрасов резко порывал с идеализацией «дворянских гнезд», столь характерной для «Евгения Онегина», «Капитанской дочки», «Отцов и детей», «Детства, отрочества и юности», «Семейной хроники». Авторы этих произведений не раз бывали свидетелями бушевавшего в усадьбе грубейшего насилия над личностью крепостных крестьян, и тем не менее в силу своей классовой природы все они прошли мимо этих отрицательных сторон помещичьего бытия, воспев то, что в нем, по их мнению, было положительного и прогрессивного. У Некрасова эти любовные и элегические зарисовки дворянских усадеб уступали место беспощадному разоблачению:

«И вот они опять, знакомые места,
Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства,

Где рой подавленных и трепетных рабов
Завидовал житью последних барских псов...»

Некрасовым не только отброшена, но и разоблачена традиционная для всей дворянской литературы иллюзия любви крепостных к их владельцам: «грязному и мелкому тиранству» здесь противостоят «подавленные и трепетные рабы» . И даже с пейзажа, с не раз прославленных красот усадебной природы Некрасова сорвана поэтическая завеса:

«И с отвращением кругом кидая взор,
С отрадой вижу я, что срублен темный бор,

В томящий летний зной защита и прохлада,
И нива выжжена и праздно дремлет стадо,

Понурив голову над высохшим ручьем,
И на бок валится пустой и мрачный дом...»

Так уже в раннем стихотворении «Родина» (1846) звучит та ненависть к крепостничеству, к-рая прошла затем через все творчество поэта. Помещики в изображении Некрасова не имеют ничего общего с мечтательными и прекраснодушными героями либеральной литературы. Это - самодуры, травящие крестьянский скот («Псовая охота»), это - развратники, беззастенчиво пользующиеся своим правом первой ночи («Отрывки из путевых записок графа Гаранского», 1853), это - своевольные рабовладельцы, ни в ком не терпящие противоречия: «Закон - мое желание, - с гордостью объявляет встречным крестьянам помещик Оболт-Оболдуев, - кулак - моя полиция! Удар искросыпительный, удар зубодробительный, удар скуловорррот» («Кому на Руси жить хорошо», гл. «Помещик» ). «Ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми», о к-ром упоминал Белинский в своем замечательном письме к Гоголю, - это зрелище Некрасовым развернуто в широчайшее повествовательное полотно. Приговор феодально-крепостнической системе, произнесенный поэтом в поэме «Дедушка», в «Последыше» и во множестве мелких стихотворений, решителен и беспощаден.

Но если разрыв с крепостничеством отчетливо отразился уже в творчестве молодого Некрасова, то значительно сложнее и противоречивее было его отношение к дворянскому либерализму. Необходимо припомнить здесь, что эпоха 40-х гг., когда Некрасов начинал свой творческий путь, характеризовалась недостаточным размежеванием демократов и либералов. Крепостники были еще сильны и подавляли какие бы то ни было попытки заменить их господство новой системой отношений. Путь демократов в ту пору не был еще вполне самостоятельным. Белинский еще не имел собственного журнала, его путь был еще близок к пути Тургенева и Гончарова, с к-рыми впоследствии так разошлись идейные продолжатели дела Белинского. На страницах «Современника» будущие враги еще соседили друг с другом, и совершенно естественно, что при этой близости дорог у демократов должны были время от времени возникать либеральные оценки действительности. Они закономерно возникали в ту пору и у Некрасова. Разорвав с крепостничеством, он не сразу изжил остатки либерально-дворянской идеологии, к-рая, как мы увидим ниже, питалась в нем всем соотношением классовых сил в ту эпоху. В творчестве Некрасова находит себе выражение процесс перехода деклассировавшегося дворянства в лагерь идеологов крестьянской демократии. Уход Некрасова из усадьбы, разрыв его с отцом нельзя считать фактами его личной биографии - здесь несомненно получил свое частное выражение процесс экономического «вымывания» и политического отхода отдельных групп дворянства от своего класса. «В те периоды, когда борьба классов близится к развязке, процесс разложения в среде господствующего класса внутри всего старого общества принимает такой резкий характер, что некоторая часть господствующего класса отделяется от него и примыкает к революционному классу, несущему знамя будущего». Это положение «Коммунистического манифеста» бесспорно проясняет социальный путь Некрасова к идеологам революционного крестьянства. Путь этот очень быстро привел Некрасова в лагерь демократов. Но сам этот лагерь в 40-50-х гг. еще недостаточно обособился от либерально-дворянского лагеря. Отсюда временная связь Некрасова с этими попутчиками, с либералами, боровшимися за замену феодализма капитализмом. Эта недостаточная размежеванность двух лагерей осложнила творческий путь Некрасова колебаниями, рудиментами либерально-дворянских реакций, особенно сильными в первый период его творчества.

Именно из этих «остаточных» настроений и возникает то, что Некрасов в разоблачение рабовладельческой сущности дворянской усадьбы вплетал осложняющие его признания. В этой усадьбе «научился я терпеть и ненавидеть, но ненависть в душе постыдно притая», там «иногда бывал помещиком и я», там «от души моей довременно растленной так рано отлетел покой благословенный». Это признание «Родины» может быть подтверждено аналогичными признаниями в стихотворении «В неведомой глуши» (1846). Само собой разумеется, что Некрасов ни на йоту не склонен был смягчить свой приговор над крепостнической системой; но в ту эпоху, когда демократы были еще очень слабы как самостоятельная группа, либералы еще играли некоторую прогрессивную роль. Вот почему проповедь Некрасовым новых демократич. отношений часто осложнена либеральными колебаниями. В поэме «Саша» (1855) он идет в разоблачении дворянского либерализма неизмеримо дальше, чем Тургенев в близком к ней по сюжету романе «Рудин». Но разоблачая Агарина, высмеивая его неспособность к «делу», он отдает ему должное как учителю молодого и демократического поколения: «Сеет он все-таки доброе семя... Нетронутых сил в Саше так много сосед пробудил» . Такое же смягченное отношение к либералам 40-х гг. мы встречаем у Некрасова и в его лирической комедии «Медвежья охота»: «За то теперь клеймит их иногда предателями племя молодое, Но я ему сказал бы: „не забудь, Кто выдержал то время роковое, Есть от чего тому и отдохнуть... ... кто твое держал когда-то знамя, Тех не пятнай».

Эти мотивы никогда не играли у Некрасова доминирующей роли, они никогда не являлись ведущими. При всех своих симпатиях к лучшим, честнейшим людям из дворян Некрасов все же является представителем иного политического лагеря, идеологом крестьянства. Но сами по себе извиняющие ноты у Некрасова несомненны, и они находят себе объяснение в истоках его творчества и сложности и противоречивости социальных условий его развития. По определению Ленина, «Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои „грехи и публично каялся в них» (Ленин В. И., Еще один поход на демократию, Сочин., изд. 3-е, т. XVI, стр. 132).

Чем ближе к 60-м гг., тем менее у Некрасова этих либеральных реакций, тем сильнее звучат в нем мотивы обличения дворянства как класса. В конце 50-х гг. Некрасов - уже ближайший союзник Чернышевского и Добролюбова. В эту эпоху временные попутчики оказались по разным сторонам баррикад. Некрасов разрывает с либералами. Таково стихотворение Некрасова «Тургеневу» (1861), отражающее его разрыв с одним из его ближайших друзей, в новом своем романе «Отцы и дети» открывающем огонь по идеям нигилизма. Реформы 60-х гг. глубоко обнажили предательскую сущность дворянского либерализма, стремившегося снять с мужика феодальные тяготы только затем, чтобы открыть широкую дорогу капиталистической его эксплоатации. В отношении Некрасова к либералам 40-х гг. еще звучали некоторые извиняющие ноты, но либералов послереформенной поры Некрасов клеймил как предателей народных интересов.

Но если в 60-х гг. почти исчезли срывы Некрасова в либерализм, то на этом новом этапе его творчества во всю свою широту вырисовывалось новое противоречие. Некрасов в эти годы - деятельный участник революционно-демократического лагеря, ведущего упорную борьбу за торжество крестьянской революции. Но борьба эта. несмотря на всю ее ожесточенность, кончилась (на том этапе, на каком ее мог застать Некрасов) разгромом революционного движения. Сослан в далекую Сибирь Чернышевский, закрыты органы революционной журналистики, разгромлено хождение «в народ» революционных пропагандистов 70-х гг. «Смолкли честные, доблестно павшие, Смолкли их голоса одинокие, За несчастный народ вопиявшие...» В этой новой и глубоко трагической обстановке Некрасов мучится тем, что он слаб, что он не может разделить судьбы своих друзей. О своей слабости он говорит неустанно и в стихотворении «К неизвестному другу», и в трагическом ответе «остервенелой толпе», клеймящей его за «угоднические грехи», и в своих предсмертных элегиях. Некрасова мучит трагедия его оторванности от народа: «Я настолько же чуждым народу умираю, как жить начинал». Это представление было конечно неверным, ибо вся деятельность Некрасова шла по линии защиты крестьянских интересов, но оно питалось глубокими противоречиями самого революционного движения.

Противоречия, возникшие на этой основе и обуревавшие психику Некрасова, в основе своей - противоречия слова и дела:

«Я за то глубоко презираю себя,
Что живу - день за днем бесполезно губя...
И что злоба во мне и сильна, и дика,
А до дела дойдет - замирает рука».

Поэт испытывает глубочайшее уважение к вождям и идеологам революционной демократии:

«Белинский был особенно любим...
Молясь твоей многострадальной тени,
Учитель! перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени»
(«Медвежья охота» ),

«Природа мать! Когда б таких людей
Ты иногда не посылала миру,
Заглохла б нива жизни»
(«Добролюбову» ).

Он превозносил этих борцов за то кристальное единство слова и дела, теории и практики, к-рое Некрасов не всегда ощущал в себе самом:

«Не скажет он, что жизнь его нужна,
Не скажет он, что гибель бесполезна;
Его судьба давно ему ясна»
(«Чернышевский»).

Лишившись друзей и руководителей, Некрасов часто отдавался во власть депрессии. То обстоятельство, что он уцелел в ожесточеннейшей борьбе, дало ему повод рисовать себя одиночкой:

«Я дворянскому нашему роду
Блеска лирой моей не стяжал;
Я настолько же чуждым народу
Умираю, как жить начинал.

Узы дружбы, союзов сердечных -
Все порвалось: мне с детства судьба
Посылала врагов долговечных,
А друзей уносила борьба».

Это было конечно безмерным преувеличением, но это было фактом лит-ой биографии Некрасова и нашло себе широкое отражение в его творчестве. Отсюда, с этой позиции Некрасов в лагере побежденных и оторванных от своего класса идеологов крестьянской революции, росли у Некрасова и мотивы уныния («Уныние») и изобличение в себе постоянного «бессилия раба», «бессильной» и «вялой тоски» («Возвращение»).

«Вы еще не в могиле, вы живы,
Но для дела вы мертвы давно;
Суждены вам благие порывы,
Но свершить ничего не дано».

«Редки те, к кому нельзя применить этих слов, - приписал Некрасов в автографе "Рыцаря на час" под впечатлением ареста М. Л. Михайлова, - честь и слава им - честь и слава тебе, брат» . Полная покаянных настроений лирика Некрасова концентрировала в себе все «издержки его производства». Некрасов не умещается конечно в границах одной только горестной рефлексии: в его творчестве несомненен резкий идеологический разрыв с дворянским режимом. Но вся та боль, к-рую испытывал поэт в трудной борьбе за социальное самоопределение, нашла себе выражение в его лирике.

Всмотримся в систему образов этой лирики, в ее внутреннюю структуру. Через всю его лирику проходит образ плачущей матери, неотрывный от усадебных впечатлений Некрасова. Обращения Некрасова к матери - это почти всегда обращения к «родине», проникнутые волнением поэта и его не менее волнующим сознанием своего «бессилия». Другой образ - Музы - возникает у Некрасова тогда, когда ему приходится определять свое отношение к классическому наследству и подвергать эстетической оценке собственное творчество. Традиционный образ величавой покровительницы искусства, юной богини в храме поэзии (Жуковский, Пушкин, Фет), не мог привиться в лирике Некрасова, - он кричаще дисгармонировал бы с его насыщенным социальными тенденциями творчеством. Плачущий и скорбный образ Музы Некрасова, к-рую он так часто отождествлял с образом иссеченной кнутом крестьянки, связан был с поэтом «прочным и кровным союзом»:

«Чрез бездны темные насилия и зла,
Труда и голода она меня вела».

Воплощая собой ведущие тенденции творчества Некрасова, Муза полна гнева к эксплоататорам и скорби по угнетенному народу:

«Помиритесь же с Музой моей!
Я не знаю другого напева:
Кто живет без печали и гнева,
Тот не любит отчизны своей»
(«Газетная»).

Отношение Некрасова к искусству полнее всего воплотилось в диалоге «Поэт и гражданин» (1856); как и все остальные стихотворения Некрасова об искусстве, диалог этот говорит о неустанной тяге к «гражданственности» и о сознании глубочайших трудностей этого пути. В этой борьбе двух начал - поэта и гражданина - в особом плане, в суженных размерах, проявилась одна из основных тем его творчества. И наконец для лирики Некрасова характерен образ любимой женщины, лишенной атрибутов усадебного довольства, воспитанной в нужде «невзлюбившей ее с детства судьбой» («Тяжелый крест достался ей на долю»). Любовное чувство теряет свою непосредственность. Выросшее в обстановке нищеты, голода и проституции, оно полно внезапных охлаждений, насыщено разнообразными проявлениями ревности, семейными сценами и горчайшими самообличениями поэта в ничтожестве и бессилии. Любовные стихотворения Некрасова представляют собой развернутое покаяние, неумолимое бичевание Некрасовым собственных слабостей и грехов. Тем самым эти его произведения тесно смыкаются с остальной лирической продукцией.

Основным лирическим жанром Некрасова является поэма, по своему содержанию представляющая или исповедь («Рыцарь на час»), или воспоминания поэта о далеком прошлом («Возвращение»), или наконец обращения к близкому человеку («Мать»). Для любовной лирики Некрасова характерны напевные жанры, например романс с своеобразной ритмико-мелодической структурой и лейтмотивами и особенно элегия с характерными воспоминаниями о прошлом счастье и мучительными раздумьями о настоящем. Всей лирике присуще обилие пейзажных зарисовок, чаще всего осенне-неприютных. Столь же закономерны для психики поэта и образы «голода», «болезней», «смерти», «кладбища». Печальны и любимые эпитеты Некрасова («больной», «тяжелый», «угрюмый», «унылый», «печальный», «мучительный» и др.) и его сравнения («Женщина поет, как будто в гроб кладет она подругу», «Стонала ты, как стонет раб над плугом»). Постоянные колебания поэта, резчайшие переходы его от предельного возбуждения к апатии и хандре приводят к борьбе в его лирике двух синтаксических потоков. В моменты лирического подъема господствует мелодико-риторическая стихия с массой авторских вопросов и обращений («Не рыдай так безумно над ним. Хорошо умереть молодым...» «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало!»), с антитезами, параллелизмами, градациями («На нее не наложат пятна Ни ошибка, ни сила, ни злоба») и высокий строй лексики. В периоды депрессии господствует, наоборот, почти разговорный строй речи с обилием enjambements («Уныние», «Последние элегии»), частыми паузами и намеренными обрывами стиха («Письма», «Горящие письма»), с заунывными дактилическими окончаниями. Сочетания этих двух антитетичных друг другу стихий мы наблюдаем и в лексике лирики Некрасова, варьирующейся от почти напыщенной фразеологии («И добрых знаний много сеял ты, Друг Истины, Добра и Красоты») до подчеркнутых прозаизмов (ср. напр. в «Рыцаре на час»: «Ночью буду микстуру глотать»). Кричащие диссонансы некрасовского словаря отражают те же противоречия, что и борьба двух начал его поэтического синтаксиса, что и трехсложные размеры метрики, что и печальные, щемящие образы и тропы. Причастные рифмы («От ликующих, праздно болтающих, обагряющих...») «режут ухо», но гладкий, «высокий» словарь дисгармонировал бы со страдальческими мотивами его лирики. Некрасовская стилистика вся построена на диссонансах, но что другое могло находиться в такой органической связи с диссонансами и противоречиями его творческого развития?

В поле зрения Некрасова неизбежно должен был попасть мужик, эксплоатацией к-рого жили помещики. Разрывая с дворянством, поэт должен был отдавать все больше и больше внимания поместно-деревенским отношениям, мужику, его быту и его сознанию. Идеологический разрыв с поместьем находился в диалектической связи с углубленным вниманием Некрасова к мужику. Отсюда выросли его широчайшие полотна крестьянской действительности.

Колорит народных картин Некрасова неизменно мрачен: «Где народ, там и стон».

«Стонет он по полям, по дорогам...
В рудниках на железной цепи,
Стонет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи;

Стонет в собственном бедном домишке,
Свету божьего солнца не рад;
Стонет в каждом глухом городишке,
У подъезда судов и палат».
(«Размышления у парадного подъезда»).

Не стонут у Некрасова только две категории крестьян - дворовые и дети. Но к первым Некрасов и относится зато совсем иначе, чем к исконным крестьянам-земледельцам. В противовес идеализации верности дворовых слуг, столь характерной для дворянских писателей (образы Савельича в «Капитанской дочке», Евсеича в «Детских годах Багрова внука», Натальи Савишны в «Детстве, отрочестве и юности»), Некрасов собачью преданность дворовых господам показывает как рабскую, холопскую, «холуйскую» черту («Эй, Иван», образы «любимого раба» князя Переметьева, «чувствительного холуя» Ипата в «Кому на Руси жить хорошо»). Что же касается крестьянских детей, то, сочувственно их рисуя, Некрасов постоянно подчеркивает висящие над ними опасности - болезни, угрозу подобно Демушке быть съеденным свиньями, тревожную работу подпаска, наконец сиротство.

В первый раз после Радищева в русской литературе развернуто такое потрясающе мрачное изображение крестьянского рабства. Крепостное право озаряет своим трагическим отсветом почти все произведения Некрасова о народе - от раннего «Огородника» (1846) до поэмы «Кому на Руси жить хорошо» (1875). Через все творчество Некрасова лейтмотивами проходят крестьянское бесправие и барский произвол. Жизнь крепостного в полной зависимости от желаний и прихотей помещика:

«Есть у Пахомушки женка и дети,
Да не Пахомушке ими владети:
Лег семьянином, а встал бобылем.

Нынче - крестьянин оброчной, Завтра - холоп беспорточной, Через неделю солдат под ружьем» . Нет формы насилия помещика над крестьянином, к-рой не изобразил бы Некрасов: здесь и нещадное дранье, все равно - за отказ ли от податей или за крепкую ругань, здесь и расстраивание мужицкой свадьбы, сыгранной без позволения барина, со сдачей жениха в рекруты, здесь и наглое использование деревенских девушек для нужд барского гарема. И над всем этим - беспросветное бесправие мужика. Лишенное права на продукты своего труда, крестьянство живет в ужасающей нищете: «Нивы посохли, коровы подохли, Как эти люди заплатят оброк?» («Путешественник»). Неудивительно, что крестьяне топят свое горе в вине, пьют, чтобы забыть про тяжелую страду, про непосильную работу (образы пьяных в «Вине», «Коробейниках», в сцене ярмарки в «Кому на Руси жить хорошо»). Тяжела участь мужика, но еще безысходнее доля крестьянки, над к-рой кроме каторжного труда тяготеет вечная зависимость от тяжелой руки. Для мужской части дореформенной деревни величайшим бедствием является двадцатилетняя рекрутчина («Мороз-Красный нос»). Крестьянин возвращается с военной службы или больным («Орина, мать солдатская») или изувеченным инвалидом с грошовым пенсионом («Полного выдать не велено: Сердце насквозь не прострелено» - «Кому на Руси жить хорошо»). Голодная, нищая и бесправная деревня выгорает («Ночлеги») и вымирает («Похороны», «Мороз-Красный нос»).

«Воля» 1861 сняла с крестьянина (и то номинально) юридическую власть барина, но нищета попрежнему осталась беспросветной. Сначала крестьяне обрадованы вестью о свободе («Деревенские новости», «Знахарка»), и самого поэта охватывает надежда на улучшение мужицкой участи. Но уже через несколько месяцев начинается усмирение вотчины помещика Обрубкова «воинством», а у крестьян «Последыша» его наследники оттягали обещанную землю. Голод попрежнему стучится в двери мужика, засуха попрежнему опустошает его скудные поля. В дополнение к барину крепнет кулак, подстерегающий «оказии, Когда сбирались подати И собственность вахлацкая Пускалась с молотка» (образ Еремина в «Кому на Руси жить хорошо»), и новая администрация, «непрошенная и неправедная». Старообрядец Кропильников, которого уволили за смуту в острог, сурово предрекал крестьянам:

«Были оборваны - будете голодны,
Били вас палками, розгами, кнутьями,
Будете биты железными прутьями...
Правды в судилище, свету в нощи,
В мире добра не ищи».

Рисуя противоречия крестьянского сознания, Некрасов сумел в неизмеримо большей степени, чем какой-либо иной русский поэт, показать живущее в мужике той поры бунтарское начало. Говорит ли его огородник: «Знать, любить не рука мужику-вахлаку да дворянскую дочь» (1846), бранит ли ядовито крестьянин-пастух охотящегося барина («Псовая охота»), смеются ли странники над выжившим из ума крепостником-последышем - всюду крестьяне выступают у Некрасова ненавидящими бар и таящими в себе семена бунта. Они то убьют барина, злоупотреблявшего своим «правом первой ночи», то «зароют в землю» «живодера» барского управляющего. Они сочувствуют расправе с помещиком, о которой Некрасов рассказал в «Песне о разбойнике Кудеяре», искусно замаскировав заключенный в ней призыв к революционной расправе с помещиком фиктивным польским колоритом. Но призывая к борьбе и всячески отмечая неистребимую ненависть крестьян к барам, Некрасов в то же самое время отдает себе отчет, что оторванное от своих идеологов и неорганизованное крестьянство бессильно подняться на борьбу с режимом. Для некрасовского крестьянина пассивный протест характерен и тогда, когда он бредет ходоком в далекую столицу («Размышления у парадного подъезда»), и тогда, когда он вешается, чтобы тем лишить своего барина «верного холопа». От правдоискателя Ионы Ляпушкина до разбойника Кудеяра, от убийцы барского управляющего до старушки, повествующей грустную притчу об утерянных ключах «от нашей вольной волюшки», - какой огромный диапазон колебаний! Но эти колебания не выдуманы Некрасовым, они жили в том крестьянстве, которое он изображал. Отображая эти противоречия как демократ, защищая классовые интересы мужика, Некрасов отражал противоречия крестьянской революции.

И здесь между крестьянским эпосом Некрасова и его лирикой протягиваются глубокие связующие нити. Все эти противоречия Некрасова были отражением противоречий самой крестьянской революции, способной только на стихийные возмущения, но не могущей победить феодально-буржуазный режим. Эта органическая слабость крестьянской революции, в значительной мере обусловленная мелкобуржуазной природой крестьянства, открывала в сознании Некрасова широчайший доступ всевозможного рода самобичеваниям.

«Душно! без счастья и воли
Ночь бесконечно длинна.
Буря бы грянула, что ли?
Чаша с краями полна!»
(1868).

Но народная революция не приходила, и понадобилось очень много времени для того, чтобы крестьянское движение, руководимое пролетариатом, пришло к победе над остатками крепостничества в деревне. Органическую слабость крестьянского движения Некрасов интерпретировал как равнодушие народа к судьбе своих защитников, и это депрессивное ощущение собственного одиночества наполняло лирику Некрасова послереформенной поры. В борьбе с крепостничеством и с капитализировавшимся дворянством крестьянское движение оказалось побежденным, и это наполнило лирику его виднейшего поэта целой гаммой сложнейших противоречий. Однако в этих противоречиях ведущим началом является у Некрасова вера в народ, надежда на то, что народ в конце-концов поймет своих идеологов и что «широкие лапти народные» проторят пути к их могилам.

Некрасов нередко считают народником, что не вполне верно. Припомним характеристику, данную Лениным народничеству, и попробуем применить ее к Некрасову «Первая черта - признание капитализма в России упадком, регрессом» (Ленин, От какого наследства мы отказываемся) - абсолютно не характерна для Некрасова. Он клеймил капитализм с точки зрения защиты крестьянских интересов («Железная дорога», «Современники»), но он, не колеблясь, признавал его большую прогрессивность по сравнению с крепостничеством.

«Знаю: на место сетей крепостных,
Люди придумали много иных.
Так! Но распутать их легче народу.
Муза! С надеждой приветствуй свободу!»
(«Свобода», 1861).

Некрасов был против хищнического капитализма прусского типа, к-рый строил свое благополучие на костях обезземеленного крестьянства, но он нигде не выступал против капитализма американского типа как такового. Несвойственна Некрасову и вторая черта народничества - «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, община и т. п.». Признавая вслед за Белинским капитализм как неизбежный этап русского исторического прошлого, Некрасов никогда не делал ставки на общинное хозяйство, неизменно противопоставляя ему индивидуального хозяина. Крестьянское благополучие Некрасов не случайно изображал в индивидуалистически-собственнических тонах. Характерна в «Дедушке» картина Тарбагатайского посада, где «Здоровенные псы, Гуси кричат, поросята Тычат в корыто носы», где «большие стада» высокорослы, красивы, «жители бодры всегда» и т. д. («Дедушка»). Его крестьяне мечтают о том, чтобы

«так нам зажить,
Чтобы свет удивить:
Чтобы денег в мошне,
Чтобы рожь на гумне...
Чтоб не хуже других
Нам почет от людей,
Поп в гостях у больших,
У детей грамотей»
(«Песни»).

Некрасов, не задумываясь, делает ставку на индивидуальное хозяйство. Однако совершенно неправильно видеть во всем этом кулацкие тенденции, как то делает в своей статье о Некрасове Г. Горбачев. Фермерские тенденции Некрасова были не случайны: он боролся за американский путь развития капитализма в России, за ликвидацию пережитков крепостничества, за передачу крестьянству помещичьей земли, за политический и культурный рост мужика.

«Благослови народный труд,
Упрочь народную свободу,
Упрочь народу правый суд.
Чтобы благие начинанья
Могли свободно возрасти,
Разлей в народе жажду знанья
И к знанью укажи пути!»
(«Гимн», 1866).

Между этой политической программой и действительностью лежала такая же пропасть, как между нарисованной дедушкой идиллией Тарбагатая и крестьянской нищетой:

«Ну... а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он наш пахарь угрюмой,
С темным убитым лицом...
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! отдохни-ко, сердечный,
Я за тебя потружусь!
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил»
(«Дедушка»).

Этот почти толстовский образ пашущего барина вплетает в картину суровой крестьянской действительности знакомые нам уже мотивы дворянского покаяния. Не сближает его с народниками и третья черта последних: «игнорирование связи интеллигенции и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов»: с одной стороны, Некрасов прекрасно понимал предательскую роль буржуазно-дворянской интеллигенции, а с другой - он постоянно противопоставлял ей интеллигенцию, защищавшую крестьянские интересы (образ Гриши Добросклонова в «Кому на Руси жить хорошо»). Из всего этого разумеется не следует делать вывода, что Некрасов не имеет глубоких связей с революционным народничеством: глубокое сочувствие его идеям крестьянской революции несомненно, но оно в равной мере свойственно и народникам и демократам. От ряда иллюзий, к-рые свойственны были народничеству и к-рые делали его идеологию реакционной, Некрасов безусловно свободен. Историческое место его не с Михайловским, а с Чернышевским и Добролюбовым. Сыграв подобно им огромную роль в формировании идеи русского народничества и выражении этих идей, он тем не менее остается крестьянским демократом. Примечательно, что «старым русским демократом» называл Н. и В. И. Ленин (см. Сочин. Ленина, изд. 3-е, т. XVI, стр. 132).

Вернемся к народным произведениям Некрасова. Развернутый показ такого огромного материала крестьянских образов и тем требовал от Некрасова создания эпических полотен. К небольшим жанрам этого рода принадлежат: «крепостная баллада», «Огородник», «Притча об Ермолае трудящемся», небольшие стихотворения («Вино», «Забытая деревня» и др.) с мелодической структурой, наличием твердых зачинов, рефренами, кольцевой композицией и пр. Употребительна также форма составных стихотворений, где несколько сцен из крестьянской жизни спаяны единым образом странствующего рассказчика или охотника. Однако любимейшим из «малых жанров» является здесь широко распространенная у него песня («Песни в кабаке за полуштофом», «Песня Еремушке», «Песня убогого странника» и др.). Лишенное на протяжении многих столетий возможности иметь свою литературу, крепостное крестьянство выражало свое мировоззрение в устной поэзии - в сказке, в различных жанрах обрядовой поэзии и особенно в песне. Некрасов отразил в своем творчестве эту песенную стихию, как отразил он идеологию закрепощенного помещиками мужика. Песнями пропитан и большой эпический жанр Некрасова - народная поэма - «Коробейники», «Кому на Руси жить хорошо» («песня о двух великих грешниках», «соленая», «веселая», «солдатская», «голодная») и особенно «Мороз-Красный нос». Композиция этих поэм содержит в себе ряд приемов, характерных для устной крестьянской поэзии: отрицательные формы сравнений, параллелизмы, единоначатия и т. д. Поэмы эти изобилуют пейзажными зарисовками, действие их развертывается медленно, с серией повторяющихся традиционных формул («Кому живется весело, Вольготно на Руси? Роман сказал: помещику, Демьян сказал: чиновнику...» и т. д.), с троекратными ретардациями, с серией сказочных мотивов (самобранная скатерть в «Кому на Руси жить хорошо»). Ритмико-мелодический узор поэм необычайно изощрен - Некрасов практикует в них постоянные смены интонаций, стяжений, enjambements. Метрика варьируется очень сильно: «Мороз-Красный нос» написан амфибрахием, дактилем и хореем; столь же разнообразна и строфика: двустишия («Псовая охота», «Буря»), четверостишия («Орина, мать солдатская»), сплошной текст («Кому на Руси жить хорошо»). В действии поэм Некрасова отсутствует сюжетное напряжение, фабула экстенсивна и часто допускает перетасовывание глав (напр. «Кому на Руси жить хорошо»); сюжет движется или наблюдениями любопытных странников, или расспросами, или случайными встречами. Стилистике некрасовского эпоса свойственны полная и точная передача крестьянской речи, обилие диалектизмов, местных оборотов (в ранних стихах, напр. «В дороге», особенно подчеркнутое), исключительное умение воспроизводить индивидуальное своеобразие речи любого персонажа (ср. в одной только главе IV «Кому на Руси жить хорошо» - «Ярмонка» - елейную и умильную речь сельского дьячка с цитатами из священного писания, наглую речь отставного лакея, бойкую брань поссорившихся между собой баб). Эпитет Некрасов постоянен, как в крестьянской песне («ты стань-ка, добрый молодец, гляди мне в очи ясные...», «обвеял буйну голову, рассеял думы черные»), но вместе с тем он оригинален и меток («стонет кулик вороватый», «У Клима совесть глиняна» и т. д.). Огромную роль в стилистике его эпоса играют сравнения - с природой, окружающей крестьянина («Как дождь, зарядивший надолго, Негромко рыдает она»), с птицами, с насекомыми («речь барская, как муха неотвязная, Жужжит под ухо самое»), с домашними животными («корова холмогорская - не баба»), с утварью, с деревенскими учреждениями («у Клима речь короткая И ясная, как вывеска, Зовущая в кабак»). Композиция и стилистика некрасовского эпоса обусловлены той же крестьянской идеологией поэта, что и его тематика. Содержание и здесь находит себе адэкватную форму.

Противопоставление эксплоататоров эксплоатируемым не ограничивалось у Некрасова сферой усадебной деревенской действительности. Те же две общественных категории встретились ему и в столичном городе, куда он явился, лишенный поддержки отца, и где он прошел через ужасающие испытания голода. Урбанистические мотивы исключительно сильны уже в раннем творчестве Некрасова. Они звучат в его фельетонных обозрениях, они наполняют собой его ранние водевили и мелодрамы, но особенно широко развертываются они в некрасовской прозе и лирике.

Проза Некрасова, в частности его «Петербургские углы» и недавно найденная повесть «Жизнь и похождения Тихона Тростникова», во всей широте отображает тот затхлый мир столичных трущоб, который Некрасов едва ли не первым изобразил в русской литературе во всей его неприглядности. Выдержанная в ярко натуралистических тонах, проза Некрасова является прямой предшественницей прозы Николая Успенского, Левитова, Решетникова и др. разночинских беллетристов 60-х гг. Столь же замечательны и урбанистические стихотворения Некрасова, в которых он отображает жизнь обездоленных низов тогдашней столицы.

Петербург, нарисованный Некрасовым, ничем не напоминает тот торжественный и пышный образ императорской столицы, который изобразил Пушкин в прологе к «Медному всаднику» и Гоголь в финале «Невского проспекта». Революционный демократ, Некрасов дегероизирует Петербург: флаг «гордого дворца» кажется ему «простой тряпицей», дома «стоят, как крепости, пустые» («Несчастные»), Нева представляется ему «гробницей», а самый город «изношенным фатом без румян» («Сумерки»). Автору «Петербургских углов» чужды великолепие воинских парадов, роскошь столичных балетов; все свое сочувствие поэт отдает мелкому мещанству, столичной бедноте, «голи», живущей в «подвалах сырых, полутемных, зловонных, дымящихся». Одних представителей этой голи нужда и болезнь толкают на воровство, других - они вынуждают торговать своим телом. В этих нищенских трущобах свирепствуют и холод и голод.

«Уходи от голодных, больных,
Озабоченных, вечно трудящихся,
Уходи, уходи, уходи!
Петербургскую голь пощади!
Но мороз не щадит, прибавляется...»

«Всевозможные тифы, горячки,
Воспаленья идут чередом,
Мрут, как мухи, извозчики, прачки,
Мерзнут дети на ложе своем».

Бесконечной вереницей тянутся по страницам урбанистических произведений Некрасова похоронные процессии на «необозримые кладбища» Петербурга. Серией гипербол рисует Некрасов и неприглядные пейзажи «больного», «мглистого» и «туманного» Петербурга («О погоде») и его безотрадный будничный быт. Картины последнего изобилуют гротескными подробностями: гроб провожает старушка «в кацавейке, в мужских сапогах», «с похорон обратно дроги Пустые весело бегут» и пр. Отношение Некрасова к обитателям столичных трущоб лучше всего характеризуется образом избиения извозчиком беззащитной клячи («О погоде»), как бы символизирующим издевательства, к-рые испытывает и «петербургская голь»:

«Ноги как-то расставив широко,
Вся дымясь, оседая назад,
Лошадь только вздыхала глубоко
И глядела... (так люди глядят),
Покоряясь неправым нападкам».

Дышащие глубокой скорбью стихи Некрасова о столичной бедноте составляют переходный мост к открытой сатире на представителей буржуазии. Галерея сатирических образов Некрасова неисчерпаема. Бичеванию его подверглись все те, кто сидел на шее народа, кто защищал помещичье-буржуазный режим. Некрасов прошел по всем ступеням бюрократической лестницы, от мелких и подобострастных исполнителей, через делавших себе карьеру администраторов, добираясь до министра. Особняком стоят образы цензоров, чиновников, поставленных для расправы над литературой. Вторую категорию образует дворянство, прожигающее свои силы в бесчисленных кутежах, обуржуазившееся, пленившееся выгодами капиталистич. предпринимательства. Таков Гриша Зацепин: «И богомолец, и ротмистр лихой, И хлебосол - предводитель дворянства - Стал он со временем туз откупной - Эксплоататор народного пьянства» («Современники»). Буржуазную интеллигенцию - юристов, инженеров и профессуру, связавших свою судьбу с хищническим капиталом, - охватил бурный процесс идеологического перерождения. Вот между ними ученый Шнабс, к-рый, «окончив курс, на лекции студентам... с энергией внушал Любовь к труду, презрение к процентам, Громя тариф, налоги, капитал. Сочувственно ему внимали классы... А ныне он - директор ссудной кассы...» Вот адвокат, защищающий на суде отъявленного плута:

«И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин!..»

Беспощадность, с к-рой Некрасов обличал мелкий, гнилой буржуазный либерализм пореформенной поры, сближает его поэзию с сатирами Салтыкова-Щедрина, писателя вообще чрезвычайно близкого к Некрасову. Но главным объектом сатиры Н. являются буржуа, всемогущие обладатели денег, наглые присвоители прибавочной стоимости, окруженные всеобщим преклонением. Здесь и купцы - «торгаши», и длинная галерея столичных ростовщиков, и подрядчики, наживающиеся на военных поставках. В изображении путей первоначального накопления русского капитала Некрасов - величайший мастер: вспомним Шкурина, наживающегося на выдирании щетины их хребта живых свиней, создавшего искусственное обезземеливание крестьян, заставившего рабочего больше пить кваса и «обходиться охотно без мяса». Но лучшим памятником этого накопления бесспорно является «Железная дорога», - по выражению М. Н. Покровского, - «теория трудовой стоимости в стихах». В этом произведении с невиданной художественной силой заклеймена та дворянско-буржуазная Россия, к-рая жирела и благоденствовала на костях обезземеленного крестьянства. В этом смысле «генерал в пальто на красной подкладке» и «красный, как медь, подрядчик» представляли неразрывных союзников в капиталистическом преуспевании России. К этому «прусскому» варианту капитализма Н. относился безусловно отрицательно, и тщетны все попытки отдельных исследователей (напр. Чуковского) доказать обратное ссылками на интерес Некрасова к процессу накопительства. Эта ненависть к правящему блоку (в к-ром политическая власть принадлежала конечно генералам на красной подкладке) закономерно сочеталась в Некрасове с пламенными симпатиями к той бедноте, к-рая наполняла столичные «углы» и трущобы. Урбанизм Некрасова неотрывен от изобличения капитализма. Его огонь открыт по самым различным группам буржуазно-дворянского блока. Чиновники и профессора, дворяне и банкиры, гусары и подрядчики соединены здесь в одну неразрывную фалангу общим стремлением к наживе, общей эксплоатацией народного труда. Из «Ростовщика», «Балета», «Нравственного человека» и «Современников» бьет ключом непримиримое отрицание эксплоататоров. Некрасов изобличает русский капитализм во всеоружии реалий. В отличие от марксистов, понимавших гигантскую революционную роль формировавшегося в процессе капитализации пролетариата, Некрасов не видел этих положительных следствий капитализма: в этом в значительной мере повинна эпоха - русский капитализм был еще очень слаб. Не почувствовав в рабочих, к-рых он неоднократно изображал в своих урбанистических произведениях («О погоде», «Песни о свободном слове», та же «Железная дорога»), будущих могильщиков русского капитализма, Некрасов воспел их как его жертву.

Богатейшее социальное содержание некрасовской сатиры реализовалось рядом поэтических жанров. Серия литературных пародий свидетельствует о его освобождении от канонов дворянской поэзии; порвав с социальной средой, Некрасов рвал связи и с поэтической культурой, созданной этим классом. В «Текле» им как бы развенчивается романтический образ пушкинской Татьяны, в «Карпе Пантелеиче и Степаниде Кондратьевне» берется под обстрел высокая экзотика «индийской повести» Жуковского «Наль и Дамаянти». Но чаще всего пародируется Лермонтов - его эмфатическая фразеология, его экзотическая кавказская тематика («В один трактир они ходили прилежно», «И скучно и грустно и некого в карты надуть», «Первый шаг в Европу», «Суд» и наконец «Колыбельная песня»). Другим сатирическим жанром Некрасова является куплет - стихотворная форма с характерным делением на строфы, с последовательным развитием темы и единообразным развертыванием основного сатирического лейтмотива; характерный образец - «Нравственный человек» с неизменным самодовольным рефреном: «Живя в согласьи с строгою моралью, Я никому не сделал в жизни зла», «Современная ода» с кольцевым рефреном, романс «Еще тройка» и особенно «Песни о свободном слове», чей рефрен «Осторожность, осторожность, осторожность, господа!» превосходно характеризует многочисленные опасности, стоявшие перед свободой слова в условиях политической реакции. От куплетов сам собой напрашивался переход к более широкому сатирическому полотну, к-рое объединило бы в себе эти разрозненные этюды. Такой большой формой является у Некрасова фельетонная поэма. Композиция поэмы «Современники», представляющей собой конгломерат сценок, монологов, диалогов, характеристик, вставных куплетов, вполне соответствует ее тематике, сутолоке большого ресторана, в различных залах к-рого одновременно празднуются юбилеи, происходят отчетные собрания акционеров и развертываются кутежи. Композиционной какафонией различных «голосов» Некрасов воссоздает «во весь социальный рост необозримую толпу "героев времени". В просторные рамки этого обозрения включены более мелкие жанры, подчиненные общему обличительному заданию; такова напр. шансонетка о «мадам Жюдик», к-рую поют «в зале № 3». Сатире Некрасова присущ портретный гротеск, изображение классово чуждых ему персонажей путем резкого преувеличения отдельных черт их наружности и характера: «Князь Иван - колосс по брюху, Руки - род пуховика, Пьедесталом служит уху Ожиревшая щека». Но еще любопытнее сюжетный гротеск - песня о бурлацком горе, к-рую Некрасов вкладывает в конце поэмы в уста опьяневших от разгула хищников:

«Все в этой песне: тупое терпенье,
Долгое рабство, укор.
Чуть и меня не привел в умиленье
Этот разбойничий хор!..»

Потрясающий контраст состава хора с содержанием песни приводит к бурной сцене покаяния Зацепы - «смелый художественный прием, достойный великого мастера, контраст, ужасающий своей трагичностью», писала современная Некрасову критика. Сущность некрасовских плутократов прекрасно характеризуется и их лексиконом, изобилующим огромным количеством терминов банковского и биржевого характера, серией горделивых афоризмов о могуществе денег, и резко «прозаической» рифмовкой («души» с «барыши», «артистом» с «аферистом», «собрата» с «плутократа», «Овидий», «Фидий» и «субсидий»), и серией комических сравнений, в к-рых буржуа и бюрократы сравниваются с животными («Но свиреп он в игре, как гиена», или в ругани одного спекулянта по адресу другого - «вместо сердца грош фальшивый у тебя в груди»). Патетическая насыщенность некрасовской сатиры подчеркивается целой системой ораторских приемов - риторических вопросов и восклицаний, периодами с рядом нагнетательных и усугубительных конструкций, с внезапным срывом, когда поэт осознает вдруг бесплодность своих обличений. Вспомним срыв лицемерной патетической декламации неожиданным окриком лакея:

«Первоприсутствуя в сенате,
Радел ли ты о меньшем брате!
Всегда ли ты служил добру?
Всегда ли к истине стремился?..
- Позвольте-с! Я посторонился
И дал дорогу осетру...»

Необходимо отметить здесь наконец исключительное разнообразие метров: кроме четырехстопного ямба Некрасов пользуется дактилем («Железная дорога», «Песни о свободном слове») и особенно часто - анапестом (преимущественно в произведениях, сопрягающих с сатирой большую лирическую насыщенность: «Размышления», «О погоде», «Убогая и нарядная»). При этом Некрасов часто соединяет различные размеры; так, в «Современниках» мы найдем четырехстопный хорей, двустопный дактиль, четырехстопный амфибрахий и т. д. Сатира Некрасова - не дурной отросток его творчества, как это казалось одно время нек-рой части его критики, а равноправная часть его. В ней с исключительной страстностью и гибкостью выражена жгучая ненависть поэта к эксплоататорам и угнетателям.

Мы изучали до сих пор стиль Некрасова в отдельных составляющих его жанрах, попробуем теперь выделить в нем общие объединяющие черты. Стиль Некрасова резко противостоит ведущим линиям дворянской поэзии. Если искусство этого класса, деградировавшего и мало-помалу уступавшего поле борьбы своим антагонистам, становилось все более аполитичным, то поэзия Некрасова полна общественных мотивов. Поэзия дворян развивается под знаком признания доктрины чистого искусства, поэзия Некрасова насквозь утилитарна, неизменно ставя искусству задачи раскрытия общественных противоречий. Тем самым Некрасов оказывается виднейшим реалистом в поэзии его поры, ибо нет ни одного другого поэта, к-рый бы раскрыл эти противоречия с большей широтой и конкретностью. И наконец стиль Некрасова демократичен, ибо, развивая свои идейные тенденции, он открывает для русской поэзии новые области социальной действительности, перенося свое внимание в трущобы петербургских углов, в избы крепостных и разоренных реформой деревень. Субъектом творчества помещичьей поэзии был интеллигент-дворянин; у Некрасова это место перешло к мужику, интересы к-рого защищает вся его поэзия. Стиль Некрасова - это стиль революционного крестьянского демократа.

Многообразие поэтического стиля Некрасова создавалось не только на базе преодоления чуждых литературно-поэтических традиций, но и внимательного отбора в литературе прошлого того, что было для него хотя бы относительно приемлемо.

Основная магистраль лирики Некрасова идет в направлении беспощадного отрицания канонов дворянской лирики, что не лишает однако Некрасова диалектической связи с теми ее элементами, к-рые выражали процесс формирования нового социального качества. Характерно напр., что наряду с пародиями на лермонтовскую экзотику Некрасов продолжал те его мотивы, которые характеризовали протест Лермонтова против социальной действительности; то же самое должно быть сказано и о молодом Огареве и Плещееве, с к-рыми у Некрасова найдутся некоторые связи. Некрасов явно опирается на «гражданственную» лирику первой половины XIX в. - на Державина (ср. напр. «Размышления у парадного подъезда» с «Вельможей»), на Рылеева, чья борьба за гражданскую поэзию с пушкинской плеядой общеизвестна и прямо продолжена Некрасовым (влияние «Войнаровского» на «Несчастных» и на «Русских женщин», отмеченное некоторыми критиками 70-х гг.). В создании «народного» эпоса Некрасов широко использовал крестьянскую устно-поэтическую традицию - вначале через отраженное преломление дворянской поэзии (Жуковский в «Мечтах и звуках»), позднее - через посредство фольклорных публикаций Киреевского, Рыбникова, Шейна и наконец через непосредственное собирание Некрасова нужного ему устно-поэтического материала, мелких говорных жанров - пословиц, поговорок, загадок (последние служат основой многих образных выражений, напр. «Да правды из мошенника И топором не вырубишь, Что тени из стены»), песенных форм (семейно-бытовых песен - «Спится мне младешенькой, дремлется, мой постылый муж подымается»), причитаний («Падите, мои слезыньки») и т. д. Но особенно любопытна историко-литературная позиция Некрасова-сатирика. Отталкиваясь от высокой экзотики дворянского романтизма и пародируя ее, Некрасов опирается на фельетонно-куплетную поэзию, так широко развернувшуюся в 30-х годах (Ф. А. Кони, Григорьев, Каратыгин и др.). Он сумел однако преодолеть безыдейность этой продукции, в большинстве своем рассчитанной на потребу средней и мелкой городской буржуазии - купечества, низшего чиновничества и пр. Процесс преодоления протекал у Некрасова чрезвычайно быстро: если в «Говоруне» (1843) он еще находится во власти непритязательного зубоскальства, то уже «Нравственный человек» знаменует создание им обличительного куплета; тридцатью годами позднее мотивы «Нравственного человека» широко развернутся в сатирической поэме «Современники».

Содержание творчества Некрасова должно было обеспечить ему крупную революционизирующую роль. Этого успешно достигал и его народный эпос, проникнутый сильнейшими симпатиями к угнетенному крестьянству и жгучей ненавистью к помещикам, и язвительная сатира на хищническую российскую буржуазию, и наконец некрасовская лирика, неизменно возбуждавшая читателя трагизмом развернутых в ней социальных противоречий. Именно поэтому Некрасова взяла под свое ближайшее наблюдение цензура, справедливо не находившая в его стихах «ни одной отрадной мысли, ни тени того упования на благость провидения, которое всегда постоянно подкрепляет злополучного нищего и удерживает его от преступления» (отзыв цензора Лебедева о «Еду ли ночью по улице темной»), справедливо видевшая в «Последыше» «пасквиль на все дворянское сословие» и потому боровшаяся с творчеством «самого отчаянного коммуниста» (выражение Булгарина) безжалостным уродованием стихов, запрещением отдельных стихотворений и целых изданий. Реакции читателей на творчество Некрасова не могли быть и не были едиными. Оно встретило решительное осуждение в среде тех собственнических классов, чьим интересам противоречили его тенденции. Стихами Некрасова не случайно возмущались в воспитанном на дворянской эстетике кружке Вас. Боткина, Дружинина и Тургенева: защитникам пушкинских традиций била в глаза подчеркнутость некрасовских варваризмов, прозаизм его рифмовки («сожалели по Житомиру... Семейство пустит по миру»). «Любители русской словесности, - торжественно предрекал Тургенев в 1869, - будут еще перечитывать лучшие стихотворения Полонского, когда самое имя г. Некрасова покроется забвением. Почему же это? А потому, что в деле поэзии живуча только одна поэзия и что с белыми нитками, всякими пряностями приправленных, мучительно высиженных измышлениях "скорбной музы г. Некрасова - ее-то, поэзии-то, и нет на грош". Отталкивая от себя дворянскую критику, Некрасов нашел вторую группу своих читателей в пореформенном крестьянстве. Над симпатиями Некрасова к народу всячески потешалась буржуазно-дворянская критика. «Брось воспевать любовь ямщиков, огородников и всю деревенщину. Это фальшь, которая режет ухо», поучал Боткин в ту пору, когда он и другие члены его кружка еще не потеряли веры в Некрасова. Широкая популярность Некрасова в крестьянской и рабочей среде конца XIX в. и начале XX в. - факт бесспорный, удостоверяемый длинным рядом анкетных свидетельств и признаний. С середины 70-х гг., когда начало «Коробейников» вошло в лубочные песенники, и до наших дней Некрасов - один из любимейших поэтов этих читателей, производивший на них впечатление неотразимое, «громадное, самое сильное из всех». Однако главных своих поклонников Некрасов встретил в среде революционных разночинцев. Уже В. Белинский восторгался сочувствием Некрасова к «людям низкой породы». «Стихи Некрасова у всех на руках, - писал в 1864 В. Зайцев, - и будят ум и увлекают как своими протестами, так и идеалами». «Некрасова как поэта, - признавался тремя годами ранее радикальный разночинец Д. Писарев, - я уважаю за его горячее сочувствие к страданиям простого человека, за "честное слово", которое он всегда готов замолвить за бедняка и угнетенного. Кто способен написать "Филантроп", "Эпилог к ненаписанной поэме", "Еду ли ночью по улице темной", "Саша", "Живя в согласии со строгою моралью - тот может быть уверен в том, что его знает и любит живая Россия". «Его слава будет бессмертна, - писал Чернышевский из Сибири, - вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов». Революционно-демократическая критика имела все основания давать творчеству Н. столь высокую оценку. Поэзия его неустанно звала на тернистую дорогу борьбы за угнетенный народ; выступать в эпоху буржуазно-дворянской реакции 60-70-х гг., в эпоху жесточайших репрессий против народничества и полного политического закрепощения крестьянства, за «народ» против эксплоататоров значило выступать за революцию. Когда Волконская признавалась: «Бессильно стоял передо мной Сергей, Тюрьмою измученный, бледный, И много неведомых прежде страстей Посеял в душе моей бедной» - это внутреннее перерождение характеризовало не только жен декабристов, но в еще большей степени присуще было сотням и тысячам девушек и женщин-«разночинок», рвавших все связи с тиной семейно-патриархального уклада и политически прозревавших. Н. проводил прямую связь между декабристами и революционной молодежью. «Быть может, - обещал он в том же самом эпилоге, - мы, рассказ свой продолжая, Когда-нибудь коснемся и других, Которые, отчизну покидая, Шли умирать в пустынях снеговых». Но и без этого прямого указания на революционных разночинцев исторические поэмы Н. должны были возбуждать в их среде огромный революционный энтузиазм, как и все его творчество в целом. Свидетельства Л. Дейча, Г. В. Плеханова, М. Ольминского и мн. др. это подтверждают.

Некрасов пользовался огромной популярностью у поэтов революционной демократии 60-80-х гг., к-рые видели в нем главу новой поэтической школы. Такие поэты революционной демократии, как В. Курочкин, Гольц-Миллер, Гнут-Ломан и Жулев, такие радикалы, как Вейнберг, Минаев, такие народники, как Симборский, П. Якубович, следовали в своей творческой работе заветам Некрасова, учились у него новым художественным приемам. Идеи женской эмансипации, внимание к жизни городских низов, глубокое сочувствие задавленному крестьянству, резкое отрицание дворянской идеологии и дворянской поэзии - все эти отличительные черты некрасовской поэзии были характерны и для творчества перечисленных поэтов. У Некрасова они развернулись особенно широко, что было обусловлено как размером его творческого дарования, так и сложностью его творческого пути.

Некрасов перерос свою эпоху. Его ценность для современного пролетарского читателя не только в том, что в его творчестве едва ли не впервые в русской поэзии отображена жизнь рабочего класса пореформенной поры (пейзаж дальних предместий с клубами дыма «из труб колоссальных» в стих. «О погоде», образы типографских рабочих в «Песнях о свободном слове», землекопов - в «Железной дороге» и т. д.), но и в том, что он служил всем своим творчеством тому делу социального переустройства, к-рое так широко развертывается в настоящее время рабочим классом. Разве не актуальна напр. в наше время лирика Некрасова с ее основной темой социальной переплавки личности, разве не стоят в наше время эти проблемы перед мелкобуржуазной интеллигенцией, тяготеющей к пролетариату, но зачастую бессильной преодолеть в себе связи с буржуазным миром? Разве не актуальны мотивы некрасовских поэм о страданиях крестьян в дворянско-буржуазном строе? Разве нам не нужна его сатира на этот строй и разве отошла в вечность его пламенная ненависть к эксплоататорам? Поскольку в мире еще не уничтожена эксплоатация и мир еще делится на угнетаемых и угнетателей, социальный пафос некрасовского творчества остается действенным и организующим. Может быть ни в чем Н. не созвучен нам в такой степени, как в преклонении перед «бодрым» трудом «неутомимого» народа. Поэт, знавший только рабский труд крепостных или освобожденных от земли крестьян и не менее тяжкую работу бесправных фабричных, сумел сквозь остроту противоречий, обуревавших его социальное сознание, пронести глубокую уверенность в созидательную способность трудящихся и в то, что рано или поздно придет «черед иных картин», наступление иного социального порядка. Это дает ему право на величайшее уважение класса, строящего социализм.

Задача использования некрасовского наследства является одной из тех проблем, которые стоят в порядке дня советской литературы. Современные поэты должны учиться у Некрасова демократизму стиля, его глубокому уменью ставить искусство на службу общественным устремлениям рабочего класса, его реалистическому изображению действительности. Искусство поэта формировалось на мелкобуржуазной основе, но оно служило революции, воспитывало революционеров и является одним из самых близких пролетариату и непосредственных предшественников социалистического реализма.

Николай Алексеевич Некрасов — это поэт и публицист, который занял особое место среди писателей реалистов девятнадцатого века, который изображал правдивые картины жизни простых людей. Некрасов, чью мы рассмотрим кратко, выделяя самое важное, использовал в своих работах фольклор, песенные интонации, показывая все богатство простого крестьянского языка, тем самым делая свои произведения понятными для народа.

Николай Алексеевич Некрасов самое главное

Некрасов Н.А. — классик, который в свое время стал руководителем Современника, под его редакцией выпускался журнал Отечественные записки. Это революционер-демократ, написавший множество замечательных произведений, среди которых известная работа .

Детство

Однако начнем рассматривать краткую биографию Некрасова по порядку с его начала жизненного пути. Родился писатель в украинском городе Немиров. Случилось это в ноябре 1821 года. Родился он в семье мелкопоместного дворянина, однако детство его прошло в Грешнево, куда мальчик в возрасте трех лет переехал с родителями в родовое поместье отца. Здесь и прошло детство писателя.

Школа и университет

В 11 лет мальчика отдают в Ярославскую гимназию, где будущий писатель впервые пробует писать. Он пишет небольшие сатирические стихотворения из-за которых часто происходят конфликты с преподавателями.

В гимназии Николай Алексеевич проучился пять лет, после чего отец захотел отдать его в военное училище. Однако у Некрасова были другие планы, не совпадающие с отцовскими. Наперекор отцу, будущий писатель поступает в университет, но экзамены сдать не получилось, поэтому он посещает филологический факультет, как вольнослушатель. Отец же из-за своевольства сына, лишает его финансовой поддержки, поэтому Некрасову приходится работать. Он пишет для разных издательств стихотворения, получая за свою работу совсем маленькие деньги, которых едва хватало на жизнь.

Литературная деятельность и творчество

В 1838 году Некрасов впервые публикуется. Его стихотворение Мысль вышло в журнале Сын отечества. Позже его стихи печатают и в других издательствах, а уже в 1840 году на свои собственные сбережения Некрасов публикует сборник Мечты и звуки. Правда, его раскритиковали, поэтому сборник был уничтожен самим поэтом.

После критики стихотворных работ, писатель пробует себя также в прозе, пишет рассказы, пьесы, описывая реальную жизнь народа. Продолжает писать и антикрепостнические стихи, которые запрещались цензурой.

С 1846 и по 1866 гг. вместе с Панаевым Николай арендует Современник, где активно собирались революционные демократичные идеи. Здесь собирались произведения молодых писателей, печатались многие знаменитые писатели, пока в 1866 году его не закрыло правительство.

Далее Некрасов работает редактором в журнале Отечественные записки. В это время как раз и выходит его знаменитая поэма под названием Кому на Руси жить хорошо. Кроме того он печатает поэмы Дедушка, Русские женщины, пишет Современники.

Творчество последних его лет жизни пропитано элегическими мотивами. Одной из последних работ, что вышли в печать был цикл стихотворений Последние песни.

Закончилась жизнь Николая Алексеевича, его биография и творчество в 1877 году в декабре. Умер писатель в Петербурге.

Если говорить о биографии Некрасова кратко, выделяя интересные факты, то стоит упомянуть его личную жизнь. Как известно, у него было несколько любовных связей, среди них стоит выделить Авдотью Панаеву, которая считалась самой красивой женщиной города. Жили они в гражданском браке, который многие осуждали. У них был общий ребенок, который умер в раннем возрасте. Когда Панаева ушла от Некрасова, он увлекся француженкой Селин Лефрен. Позже он познакомится с простой крестьянкой, с которой и обвенчается. Однако любить всю свою жизнь он будет лишь одну единственную и это была Панаева.