Татьяна Михайловна Великанова (3 февраля 1932 - 19 сентября 2002, Москва) - советский диссидент, участница правозащитного движения в СССР, одна из членов-основателей первой в Советском Союзе правозащитной организации «Инициативная группа по защите прав человека в СССР».

Биография

Дочь гидролога и гидродинамика Михаила Андреевича Великанова. В 1954 году Великанова закончила механико-математический факультет МГУ, работала учительницей в сельской школе на Урале. С 1957 года в Москве, сотрудник вычислительного центра, программист.

Муж Великановой, лингвист Константин Бабицкий, был среди семи участников демонстрации протеста против вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию 25 августа 1968 года, был сослан на 3 года в Коми АССР.

В 1969 году Великанова стала одним из членов-основателей первой в СССР правозащитной организации «Инициативная группа по защите прав человека в СССР». В 1970 г. Великанова взяла на себя основные организаторские функции в подготовке главного периодического издания советских правозащитников «Хроника текущих событий» - машинописного информационного бюллетеня, выходившего с 1968 г. За девять лет под её руководством было выпущено около тридцати выпусков «Хроники». В мае 1974 г. Т. Великанова, С. Ковалев и Т. Ходорович открыто взяли на себя ответственность за распространение этого издания.

1 ноября 1979 года Татьяну Великанову арестовали по обвинению в «антисоветской пропаганде». В августе 1980 года Московский городской суд приговорил её к 4 годам лишения свободы и 5 годам ссылки. Заключение она отбывала в Мордовии, ссылку - в Западном Казахстане (Мангышлакская область). Пребывание Великановой в заключении описано в повести «Серый - цвет надежды» Ирины Ратушинской.

Иван Толстой: Татьяна Михайловна Великанова. Вначале несколько самых общих слов. Татьяна Великанова стояла у истоков правозащитного движения и была "среди самых ярких, самых смелых и самых бескомпромиссных правозащитников".
В 1968 году она присутствовала на Красной площади, когда ее муж, Константин Бабицкий, и еще шесть человек вышли с протестом против оккупации Чехословакии. Бабицкий был арестован прямо на площади и сослан на три года в Коми АССР. Однако это не заставило Великанову отказаться от избранного вида деятельности, и вскоре она вступает в Инициативную группу по защите прав человека в СССР, созданную в Москве в мае 1969 года. Это была первая открыто действующая независимая гражданская ассоциация в Советском Союзе.
С 1974 года Великанова была одним из редакторов самиздатовского журнала "Хроника текущих событий". Она фактически взяла на себя основные организаторские функции в подготовке этого издания.
В 1979 году Великанову арестовали по обвинению в "антисоветской пропаганде". Суд приговорил ее к четырем годам принудительных работ и пяти годам ссылки. Лагерный срок она отбывала в Мордовии, ссылку - в Западном Казахстане. На свободу правозащитница вышла в 1987 году - ее помиловал Михаил Горбачев. И в 1989 году она оставила диссидентское движение и вернулась на работу в школу, где преподавала математику.
Татьяну Михайловну Великанову называют лицом, совестью правозащитного движения, олицетворением всего самого лучшего, что было в нем. Она, безусловно, стала фигурой легендарной.
Андрей, сегодня мы поговорим о Татьяне Михайловне и немного о ее муже, Константине Иосифовиче Бабицком, который, конечно, заслуживает отдельного разговора и о котором мы будем говорить в связи с выходом смельчаков на Красную площадь, правда? Сегодня Константин Иосифович будет в тени своей жены Татьяны Михайловны. Я думаю, что это будет справедливо.

Андрей Гаврилов: Я думаю, что это самое разумное решение, поскольку среди правозащитников, среди инакомыслящих было немало супружеских пар, и каждый из супругов заслуживает отдельного внимания.
Если можно, я только хочу добавить, поскольку страна должна знать своих героев, что когда шел суд над Великановой, то (председатель, судья был товарищ Романов, прокурор был товарищ Чистяков и адвокат была Батова) никто из членов семьи о дате и месте суда извещен не был. Более того, когда суд уже шел, детям Татьяны Михайловны в канцелярии суда сообщили, что суда нет, а адвокат был извещен о месте суда за час до его начала. За все время следствия Татьяна Михайловна не дала никаких показаний и не подписала ни одного документа. И точно так же она отказалась от участия в суде. В отношении адвоката она суду заявила следующее: ""Адвокат нужен вам, а не мне. А мне не нужен второй обвинитель"". Ей инкриминировалась не только антисоветская пропаганда, но еще и антисоветская агитация, что, по советским меркам, было отягчающим обстоятельством. Один из свидетелей обвинения как раз и сообщил суду, что именно у Татьяны Великановой он получил книги Авторханова, Амальрика, тем самым подтвердив факт распространения антисоветской литературы и именно антисоветской агитации. Я думаю, что бесполезно говорить, что свидетели, которые свидетельствовали в пользу Татьяны Великановой, или не были допущены к судебному процессу, или вообще были судом проигнорированы.

Иван Толстой: Я приведу высказывания некоторых известных правозащитников, чтобы мы представили себе значение Татьяны Великановой в общественной жизни тех лет.

Диктор: ""Татьяна Великанова - одна из тех людей, которые в моих глазах воплощают правозащитное движение в Советском Союзе, его моральный пафос, его чистоту и силу, его историческое значение. Она - сильный, волевой и трезвый по складу ума человек. Участие Татьяны Великановой в правозащитном движении отражает ее глубокую внутреннюю убежденность в нравственной, жизненной необходимости этого"" (из ""Воспоминаний"" Андрея Сахарова ).

Диктор: "Татьяна Михайловна Великанова - один из самых чистых людей того движения, которое в общественном сознании и в терминологии называлось диссидентским. По профессии математик. Никогда не была в кругу правозащитной бюрократии, то есть людей, которые с момента перестройки стали занимать какие-то должности, работать в правозащитных организациях. Когда она вернулась после заключения из лагеря и из ссылки, она вернулась в школу и преподавала математику в одной из московских школ. Таня человек очень светлый, очень чистый и добрый. Из нашего диссидентского окружения я мало о ком могу сохранить такие теплые воспоминания, такие чувства, как к Тане Великановой"" (Елена Боннэр )

Диктор: "Татьяна Великанова была необыкновенным человеком. Глупо выстраивать по ранжиру диссидентских лидеров, но множество людей нашего круга считали Великанову величайшим авторитетом. Ее мнение было весомо для всех, несмотря на отсутствие титулов, званий, зарубежных премий и формального лидерства в диссидентских группах. Ее авторитет был подлинным. Как-то на допросе следователь КГБ, получив отказ от дачи свидетельских показаний, с досадой сказал мне: "Ну конечно, а что Татьяна Михайловна скажет!" И он отчасти был прав - взвешивая поступок, мы часто сверяли его с позицией Татьяны Михайловны" (Александр Подрабинек )

Диктор: "Татьяна Михайловна Великанова - член инициативной группы по защите прав человека, в правозащитном движении с 1968 года, человек всемирно известный и, стало быть, общественно вредный. А потому как ни КГБ, ни Подуст не могут и в мыслях допустить, чтобы кто-то сам до чего-то додумался (бытие ведь, по их разумению, определяет сознание) - то ищут дурных влияний. Ну, на свободе понятно - западные радиопередачи, больше советскому человеку неоткуда почерпнуть идеи о собственном достоинстве и правах. А в зоне-то приемник передает только московское радио! Значит, откуда? А это она, зловредная Великанова, нас портит! Тем более что и старше всех и, безусловно, для нас - второго диссидентского поколения - авторитет в спорных вопросах". (Поэт, из книги ""Серый цвет надежды"")

Иван Толстой: Так говорили и говорят о Татьяне Великановой известные правозащитники. Я взял эти цитаты из программы Кристины Горелик пятилетней давности.
Татьяна Михайловна Великанова родилась 3 февраля 1932 года, в 1954 году закончила мехмат Московского университета, работала учительницей в сельской школе на Урале. С 1957-го жила в Москве, сотрудничала как программист в вычислительном центре. В 69-м она стала одним из членов-основателей первой в Советском Союзе правозащитной организации ""Инициативная группа по защите прав человека в СССР"". В 70-м Великанова взяла на себя организаторские функции в подготовке ""Хроники текущих событий"". В мае 74-го Великанова, Сергей Ковалев и Татьяна Ходорович взялись за распространение ""Хроники"". Арестована в 1979-м, приговорена к 4 годам Мордовских лагерей и 5 годам ссылки. Вернулась в Москву в 87-м. Это внешняя канва биографии Татьяны Великановой, и она никогда не заменит человеческих слов, человеческой оценки. Вот фрагмент из воспоминаний врача и общественного деятеля Леонарда Терновского :

Диктор : ""Татьяна Михайловна Великанова. Наше знакомство было вначале односторонним. То есть я знал ее с осени 68-го. Кто-то, должно быть на ""Автозаводе"", показал и назвал мне Татьяну, пояснив, что она жена того демонстранта на Красной площади, Константина Бабицкого. Весной 69-го я услышал, что она стала членом Инициативной Группы. Сама же Татьяна тогда вряд ли знала меня хотя бы по имени. И я не догадывался, что впоследствии она станет для меня одним из довереннейших друзей.
Понемногу я узнал, что Татьяна по профессии - программист, окончила МГУ, когда-то преподавала в школе. Она года на полтора постарше меня, у нее две дочери и сын. Каково было ей без сосланного ""в республику Коми"" Кости ""вытягивать"" одной троих подростков?! Но не отговаривала она Костю, когда он сказал, что пойдет на демонстрацию против оккупации нами Чехословакии. Уважала его решение, понимала, что выступить, не смолчать он считает своим долгом. Татьяна тоже пришла на площадь. И сумела там, ""на роковой площади"", вынести невыносимое: удержаться, не закричать, не кинуться на выручку, когда погромщики из КГБ избивали ногами сидящих демонстрантов. Потому что понимала, что должна все увидеть, запомнить и потом - рассказать, чтобы мир узнал правду, как все было в действительности.
…В их квартиру на улице Красикова я впервые попал в декабре 70-го, в достопамятный день возвращения из ссылки Константина Бабицкого. Накануне освобождения Костя, поскользнувшись, сломал лодыжку. И кто-то подсказал, что, мол, мне, как рентгенологу, следует проконсультировать снимок. Я попал прямо в застолье. Снимок я все-таки посмотрел, хоть и не до снимка тогда было…
Аресты, лагерные срока, бессрочные заключения в ""психушки"" раз за разом выбивали людей из состава группы. До конца 69 года вслед за Генрихом Алтуняном и Владимиром Борисовым потеряли свободу еще четверо: Мустафа Джемилев, Анатолий Левитин-Краснов, Виктор Красин и Наталия Горбаневская. Шестеро - больше трети состава Инициативной Группы! - за каких-нибудь полгода. Продолжайся аресты так же густо и дальше, - к концу 70-го на воле не осталось бы ни одного члена Инициативной Группы. Что же делать? Пополнять состав Инициативной Группы новыми людьми? Но ведь и их скоро всех перехватают. И однажды, задумавшись над этой не столь далекой перспективой, члены Инициативной Группы договорились: - Не станем никого больше принимать в группу. Пусть нас становится все меньше - десять, девять, восемь… трое, двое, один… Инициативная Группа перестанет существовать, когда арестуют последнего. Этому решению (за единственным исключением, - об этом я скажу позднее) группа следовала до самого конца.
К 76 году после многих перипетий и потерь в Инициативной Группе осталось только три ""действительных члена"": Татьяна Великанова, Григорий Подъяпольский и Татьяна Ходорович. 9 марта от инсульта умер Гриша (Подъяпольский).
В пустом вагоне метро, возвращаясь с поминок в первом часу ночи, я сидел рядом с Татьяной Великановой. Наше когда-то небольшое знакомство перешло к тому времени в прочную дружбу.
- Два человека - это в сущности уже не группа, - вдруг сказала Таня.
Что ж, если так… ведь я давно и не раз думал об этом шаге. И сам желал сделать его.
- Я мог бы войти в группу, - сказал я.
Таня помолчала. - Мы решили не расширять больше ее состав, - ответила она.
Спустя несколько дней я попробовал еще раз ""посвататься"" в группу. При встрече с Татьяной Ходорович я повторил и ей свое предложение. Увы, последние душеприказчики Инициативной Группы предпочли так и остаться последними. Сказав мне об этом, Татьяна Сергеевна вдруг прибавила, - и я до сих пор вспоминаю с благодарностью ее слова: - А я бы пошла с Вами в одну группу!
…И вот под флагом Инициативной Группы - только две Татьяны. Они продолжают свою опасную правозащитную работу: собирают информацию о преследованиях за убеждения, за веру, за намерение уехать из страны; о борьбе узников совести за свои права в лагерях и ""психушках"". Все сведения надо как-то проверить и потом поместить в ""Хронику"". И суметь сохранить саму ""Хронику"", не дать ищейкам из КГБ выследить тех, кто редактирует и печатает этот криминал на машинке. А потом надо отдать готовые номера иностранным корреспондентам на пресс-конференции.
И надо помочь, дать приют женам и матерям политзеков, едущим к ним на свидание. И тесные квартиры обеих Татьян превращаются тогда в транзитные общежития.
И бывают события и поводы, на которые надо откликнуться и высказаться самим, выразить собственное к ним отношение: голодовки политических во Владимирской тюрьме, новые случаи психиатрических репрессий, взрыв в Московском метро. Правда, теперь Инициативная группа не одинока: в мае 76-го родилась и уже энергично действует младшая сестра Инициативной Группы - Московская группа ""Хельсинки"".
И на совместных документах рядом с подписями членов МГХ стоит:
""От Инициативной группы: Т. Великанова, Т. Ходорович"".
Они хорошо понимают, что единственным воздаянием для них могут стать лишь долгие годы неволи, что если не сегодня, так через месяц, через год их обеих, как и их друзей, непременно посадят.
В ноябре 77-го вынужденно эмигрировала во Францию Татьяна Ходорович. С этих пор Татьяна Великанова осталась единственным человеком, упрямо продолжавшим подписывать правозащитные письма как ""член Инициативной группы защиты прав человека"".
Татьяну схватили 1 ноября 79 года, и ее арест сделал очевидным намерение властей окончательно задавить в стране любую оппозицию.
Правда, взяли Татьяну не последней из первоначального списка Инициативной группы. Еще полгода на свободе оставался А. Лавут. Но продолжая быть активным правозащитником, Саша давно, уже лет шесть, не подписывал писем в качестве члена Инициативной группы; его подпись под документами группы с тех пор появлялась не раз, но только в списке ""поддержавших"".
27-29 августа 80 года в Мосгорсуде слушалось ""дело"" Татьяны Великановой. Известно, что суд по политическим делам в Советском Союзе - всего лишь спектакль с заранее написанным сценарием и с предрешенным финалом. Этому суду не нужна - и даже ненавистна! - истина; его задача - прикрыть флером благопристойности вопиющее беззаконие. Татьяна убедилась в этом на десятках примеров. И не захотела соучаствовать в недостойном действе. Она сидела в судебном зале спокойно и свободно, но не отвечала ни на какие вопросы. Она отказалась даже от последнего слова. И только после оглашения приговора (4 года лагеря строгого режима и 5 лет ссылки) произнесла: - Фарс окончен.
Татьяна Великанова стояла у начала, у колыбели Инициативной группы. И ею же закончилась ее история.

Иван Толстой: Так вспоминал в своей мемуарной книге ""Отпущенное слово"" врач и общественный деятель Леонард Терновский. Еще одно свидетельство о Татьяне Михайловне – звуковое. Юлий Ким, фрагмент из программы Кристины Горелик ""Дорога свободы"" 2007-го года.

Татьяна Михайловна Великанова - человек замечательный, о ней многие расскажут лучше меня. Я говорю в первую очередь о тех, кто был ее непосредственным соратником в святом деле защиты прав человека во времена советского режима и в течение долгого времени. Этого я о себе сказать не могу, но, тем не менее, я довольно долго достаточно близко наблюдал ее жизнь, ее действия.
Лучше всего конечно о Татьяне Михайловне сказала бы жена моя Ира, царство ей небесное, они очень любили друг друга. Ира долгое время вместе с ней работала, даже в те глухие времена, когда, казалось бы, диссидентское движение сошло на нет. Я имею в виду начало 80-х годов, когда Андропов провел широкую, почти негласную посадку диссидентов на фоне афганской войны, когда была ссылка Сахарова и так далее, и так далее.
Что мне сказать? Когда говорят о том, что Татьяна Михайловна собой представляет абсолютное выражение того российского интеллигента 70-х годов, который занимался правозащитной деятельностью в условиях жесточайшего риска быть мало, что уволенным или высланным за рубежи, или посаженным, а то и просто убитым или похороненным заживо, как это было с Толей Марченко. И она шла на этот риск и она выдержала все эти испытания в высшей степени достойно. Я все это повторяю вслед за каждым, кто вспоминает о Татьяне Михайловне, потому что это факт, потому что это первое, что сразу хочется о ней сказать.
Чтобы я еще может быть добавил? Наверное, вот что. Когда говорят о правозащитниках, о диссидентах наших, то довольно часто со стороны раздаются вопросы: ну а чего вы достигли, а на что вы напоролись в результате того, что боролись, как вам все это нравится. То есть сегодняшняя ситуация рассматривается как цель, к которой стремились наши диссиденты. Я всегда с этим категорически не соглашаюсь. Потому что как только наступила перестройка и после этого пошел так называемый демократический период, историческая миссия наших диссидентов закончилась, я это подчеркиваю. Диссидентов не стало. Стали правозащитники, кто-то продолжил свою деятельность в области политической или общественной, вот как Люда Алексеева или как Валерия Ильинична Новодворская, или как Сережа Ковалев, который некоторое время был обмундсменом, и другие наши бывшие диссиденты действительно нашли свое место в новой жизни, в какой-то политической, общественной, гражданской деятельности. А Татьяна Михайловна пошла в школу. Это было замечательным и совершенно органичным продолжением ее гражданского служения обществу.
Дело в том, что миссия диссидентов наших была, как мне кажется, такая: они осуществляли свободу слова в условиях полного запрета на эту свободу. Они осуществляли ее явочным порядком, рискуя свободой или жизнью. Вот в чем заключалась особенность их действий и заключался их особенный героизм. Импульсом для этого была гражданская совесть или просто человеческая совесть, абсолютное несогласие с тоталитарным запретом на выражение своих мыслей.
И по-разному на это откликалось наше общество. Художники старались творить как можно более свободно, был андеграунд так называемый в нашей культуре и литературе, и в живописи, и так далее. Но в высказываниях политических, прямой критики правительства, вот здесь участвовали только диссиденты, которые тем самым явно шли на статью.
Это был импульс совести, и вот Татьяна Михайловна была абсолютным выражением.

И когда уже при Горбачеве было достигнут очень высокий уровень гласности, а уже при Ельцине он достиг своего пика, историческая миссия диссидентов кончилась и дальше каждый наше свое применением там, где нашел, где больше всего какое-то место в новой жизни отвечало его внутренним личным потребностям. Вот Татьяна Михайловна нашла себя в школе, кто-то уехал за границу, кто-то, как, допустим, Леонард Терновский, продолжил свою врачебную деятельность и прочее.
Но, конечно, по-человечески Таня Великанова занимает свое особенное место. Я еще во все времена говорил, что я особенно склоняю голову и снимаю шляпу, когда думаю об участии женщин в этом достойном и героическом правозащитном деле и в первую очередь я называл имена Татьяны Великановой, Лариса Богораз, Нины Лисовской, Софьи Васильевны Калистратовой, в первую очередь. И у меня есть песня, которая, правда, посвящена именно нашим адвокатам, занимавшимся своей, как бы это выразиться, и героической, и совершенно безнадежной защитой наших диссидентов. Безнадежной в смысле реального результата. А резонанс-то был огромный. А практически конечно добиться каких-то льгот для диссидентов было невозможно. И вот особенно этим занимались немногие наши адвокаты и двоим из них я посвятил песню "Адвокатский вальс", Софье Васильевной Калистратовой и Дине Исааковне Каминской, и этот вальс очень любила Таня Великанова. Пусть же он и прозвучит в сегодняшней передаче.

Конечно, усилия тщетны
И им не вдолбить ничего:
Предметы для них беспредметны,
А белое просто черно.

Судье заодно с прокурором
Плевать на детальный разбор -
Им лишь бы прикрыть разговором
Готовый уже приговор.

Скорей всего, надобно просто
Просить представительный суд
Дать меньше по сто девяностой,
Чем то, что, конечно, дадут.

Откуда ж берется охота,
Азарт, неподдельная страсть
Машинам доказывать что-то,
Властям корректировать власть?

Серьезные взрослые судьи,
Седины, морщины, семья...
Какие же это орудья?
Такие же люди, как я!

Ведь правда моя очевидна,
Ведь белые нитки видать!
Ведь людям должно же быть стыдно
За правду в Сибирь высылать!

Ой, правое русское слово -
Луч света в кромешной ночи!
И все будет вечно хреново,
И все же ты вечно звучи!

И все же ты вечно звучи!

Иван Толстой: К 60-летию Татьяны Михайловны – из программы Владимира Бабурина ""Человек имеет право"" 6 февраля 2002 года. Выступление Александра Лавута.

Мы оба с мехмата, она, правда, немножко позже кончила, и очень много, понятно, общих знакомых таких, особенно среди математиков. Но вот в 1968 году познакомились. Мы с Сережей Ковалевым пришли к ней после суда, ну, вообще поговорить и узнать, надо ли чем-нибудь помогать вообще. Оказалось, надо, и мы в это во все включились.
Ну, вот все, в общем, кто в этом более или менее заинтересован, знает о Татьяне Михайловне Великановой как о диссиденте - одном из первых. Но вот меньше знают ее, так сказать, профессиональную деятельность. Она - математик замечательный, программист. А последние десять, нет, может быть, даже двенадцать лет - учительница в школе.
И уж совсем мало знают, что, когда ей пришлось уйти из вычислительного центра, где она работала, но совсем не работать, вот в обычном смысле, она не могла, она работала несколько месяцев, практически до ареста, нянечкой в больнице.
Да, вот она - очень цельный человек, и не только, что она вот и программист, диссидент, такой почти подпольщик и еще что-нибудь, во всем она делает как бы одно и то же - она делает то, что нужно, без всякого, так сказать, насилия над собой. Вот это ей нужно. Ей нужно было делать "Хронику", потому что нужно, чтобы знали люди обо всех безобразиях, которые происходят. Нужно учить детей математике.
В каком-то смысле, ей легко. Хотя ничего она так вот легко не делала, все делалось очень, я не скажу трудно, но вот настоящим таким трудом. И вот все всегда получалось хорошо.
Я думаю, главным образом, это отношение к людям. Сказать, человек добрый, это правильно будет, но это, ну, не совсем то, она добрый, но отнюдь не добренький. Ее ученики, которые просто ее, мало сказать - любят, для них просто нет высшего авторитета, я имею в виду учеников-школьников, хорошо знают, что она не добренькая.
Когда мы делали "Хронику", значит, Таня стала таким главным как бы человеком, выпускающим "Хронику".

Она и до этого занималась ей много, но после ареста Ковалева, то есть, с 1975 года, она взяла на себя то, что вот она считала, что она лучше сделает. Она была таким, - конечно, никаких должностей не было, естественно, - она была таким директором. Она обеспечивала, чтобы все это работало.
"Хронику" каждый номер так окончательно делало не так много народу, человека три-четыре, но участвовали в этом, помогали в самых разных вещах еще очень многие. И, в основном, это были Танины друзья.
Она могла найти, так сказать, "чистую" квартиру. Если она кого-нибудь просила, ей не отказывали, потому что знали: Вот Таня просит, значит, очень надо. И вместе с тем она делала все, чтобы эти люди как-то не пострадали.
Ну, "чистую" - потому что ни в одной из наших квартир, конечно, нельзя было разговаривать, все это насквозь прослушивалось. И вот собрать все, что делал каждый из этих трех-четырех, и сделать, так сказать, номер - тут уже надо было разговаривать.
Вот я-то ее знал именно как директора и, как и нынешним ее школьникам, мне-то много попадало, главным образом, из-за сроков.
Что еще можно сказать вот в такой короткой?... А, вот, когда мы праздновали в это воскресенье ее юбилей, ее брат Кирилл сказал такую вещь, которую я, хоть давно знаю Таню, как-то раньше не слышал. Он вспомнил, что у них была прабабушка в застойные 70-е годы, как пошутил Кирилл, 19 века, она, значит, стала сельской учительницей, она была народницей, только совсем не бомбометательницей. И вот от прабабушки, говорит, очень много Тане перешло. Гены тоже имеют значение. А если учесть, что у Тани сейчас 14 внуков, можно надеяться, что хороших людей будет становиться больше.

Иван Толстой: Выступление Александра Лавута к 60-летию Татьяны Великановой, 6 февраля 2002 года. О мужественном и принципиальном поведении Великановой на зоне писала в своих воспоминаниях ""Серый цвет надежды"" Ирина Ратушинская.

Диктор: ""В Лагере Татьяна Михайловна держалась позиции простой и мудрой: ни к чему устраивать лагерной охране демонстрации неприязни, обдавать их презрением и вообще обижать. Их надо приучать к порядку, в частности к соблюдению законности, от этого всем лучше будет. От работы она не отказывалась, конфликты не инициировала. Соблюдала, короче говоря, порядок жизни в лагере. А защита законности началась с того, что ничего не подозревающий офицер КГБ зашел в политзону для проведения очередного сеанса воспитательной работы. Им положено было склонять политзеков к сотрудничеству с КГБ, положено, разумеется, по их внутренним секретным инструкциям. Тут-то Великанова и призвала всех к порядку. Прямо обратилась к местному начальству: по какому такому закону они пускают в зону посторонних, в зоне имеет право находиться охрана, начальник лагеря и так далее, а тут люди вообще из другого ведомства. На каком основании? Действительно писаный закон таких визитов не предусматривал. Ну а внутриведомственные инструкции КГБ, Великанова с полным правом называла их "гэбушным самиздатом", вовсе необязательным для остального населения. Лагерное начальство, традиционно испытывающее к КГБ ведомственную неприязнь, особо возражать не стала, подчинилась закону. Так малая зона до конца своего существования стала территорией, на которую не ступала нога кагэбэшника. Думаю, что это была единственная территория в тогдашнем СССР с такими привилегиями.

В то же время Великанова дала старт традиции, которую соблюдали до конца существования зоны уже и те, кто приехал после нее. Суть ее была в том, чтобы не дать властям показательно издеваться над одной из заключенных в назидание и на страх остальным. Меры противодействия были просты: если кого-то отправляли в карцер, то есть на пытку холодом и голодом, действительно калечащую человека, вся зона объявляла забастовку, а если отправляли туда больную, то и голодовку до тех пор, пока ее не вернут обратно в зону. Этот метод производил впечатление, забастовка в лагере уже ЧП, по которому ведет расследование прокуратура. Коллективная голодовка - ЧП еще большее. И кроме того, нельзя заморить до смерти одну, это было легко сделать методом добавления сроков карцера, придется отчитываться о гибели всех заключенных сразу, а это уже слишком. Такая система взаимной защиты очень оправдала себя в более поздние андроповско-горбачевские времена. В малой зоне все выжили, хоть и всем пришлось очень нелегко. В других политзонах смертность в ту пору была достаточно впечатляющей"".

Иван Толстой: В 1981 году американский фонд Марка Ротко вручил премию группе правозащитников со всего мира. В их числе была и Татьяна Великанова, находившаяся тогда в Мордовском лагере. Вот как рассказывал об этой премии находившийся в Соединенных Штатах правозащитник Павел Литвинов. Эфир Радио Свобода 25 июня 1981 года.

Павел Литвинов: Премии Правды и свободы или, как они были названы, Премии Фонда Ротко называются так в честь американского художника Марка Ротко, по проекту которого расписан храм, в котором они вручаются. Они вручались в первый раз в прошлую субботу, к 10-летию со времени открытия в Хьюстоне, в штате Техас, этого храма. Я бы лучше сказал это словами самой основательницы храма и Фонда Ротко, которая вела эти Премии. Это известная американская благотворительница, в прошлом - участница Французского Сопротивления против немецкой оккупации Франции, госпожа Доминика Доменил:

""Храм и Премии не принадлежат ни одной религии отдельно, а всем вместе. Они посвящены честности, справедливости и состраданию, и выдаются они людям, которые страдают страданиями других, несмотря на пытки, тюрьмы, голод и угрозы смерти. И эти Премии посвящаются людям со всех концов земли, которые отказываются склониться перед лицом лицемерия, лжеправды и дутых авторитетов"".

Это 10 тысяч долларов, и эти 10 тысяч долларов тем награжденным, которые там присутствовали, были выданы в виде чека. А три награжденных - Татьяна Великанова, Балис Гаяускас, и южноафриканский журналист - они, по понятным причинам, не могли присутствовать, потому что они сидят в тюрьмах в своих странах. Их награды положены в банк самим Фондом и они будут выданы тем людям или с ними будет сделано то, о чем эти люди распорядятся. Мы пытаемся связаться с Таней Великановой и узнать, что она считает нужным сделать с этими деньгами.

Иван Толстой: Когда в сентябре 2002 года Татьяна Михайловна скончалась, в мемориальной программе выступал наш петербургский коллега Виктор Резунков.

Виктор Резунков : Есть в жизни незабываемые встречи, память о которых остается навсегда. С Татьяной Михайловной Великановой я встретился весной, кажется, 1985 года. Говорю - "кажется", потому что то время, когда наступала перестройка, неслось как ураган, и сейчас, если обернуться назад, все смешалось - годы, люди, события. Но память о некоторых встречах, повторюсь, остается навсегда.
Под палящим казахстанским солнцем на перрон маленького степного поселка Бейнеу стояла невысокая худощавая женщина в очках. Она улыбалась, она радовалась гостям. Я был только сопровождающим. На мне лежала ответственность за доставку тяжелых вещей, в том числе огромного кондиционера, но и эта роль тогда, почти 20 лет назад, у меня вызывала телячий восторг. Как же - в ссылку, к настоящему политзаключенному, к диссиденту, издателю "Хроники текущих событий", сподвижнику Андрея Сахарова! На Татьяну Михайловну я смотрел во все глаза. В течение трех дней, пока мы находились в Бейнеу, я пытался понять, как такая хрупкая женщина могла противостоять Совдепии, которая, как выжженная пустыня, окружала каждого, безмолвно, безжизненно и, казалось, навсегда. Сейчас отвечу, почти 20 лет спустя, - так и не понял, в чем сила и мужество этой женщины.
Даже в ссылке власти ее боялись. Вначале направили в прикаспийское местечко Шетпе, затем перебросили в Таучек, а осенью 1984 года - в Бейнеу. И во все эти Богом забытые места, где Татьяна Михайловна Великанова со всей свойственной ей ответственностью работала бухгалтером, к ней приезжали друзья. Это, конечно же, очень, мягко говоря, властям не нравилось. Открытость во взгляде, убежденность в своей правоте, требовательность к себе к окружающим - вот что мне запомнилось тогда, во время нашей первой встречи. Никакого пафоса, никаких громких лозунгов - упаси, Боже! Только - поступки и вера, глубокая убежденность в своей правоте.
Татьяну Михайловну Великанову не сломили ни лагерь, ни ссылка. Не могли сломить. Когда ссылка подходила к концу, она отказалась подписать указ об ее помиловании. Власти вынуждены были чуть ли не насильно возвращать ее в Москву. Но это было уже потом, и для меня, уже узнавшего этого человека, такой поступок был очередным свидетельством несгибаемой воли.
А в памяти навсегда осталось беспощадное солнце, бесконечная степь, верблюды и улыбка невысокой женщины в очках. Навсегда.

Иван Толстой: Почему Татьяну Михайловну безоговорочно все любили? Размышляет историк правозащитного движения Александр Даниэль.

Александр Даниэль: Да, вы знаете, я действительно не знаю, пожалуй, я не знаю людей, которые относились бы к Тане как-то плохо. А человек очень хороший, вот я по-простому скажу. Можно я не буду никаких этих философских формул придумывать? Очень хороший человек. Можно короткую историю расскажу или даже может не очень короткую. В 1992 году устраивал питерский "Мемориал" такую встречу политзаключенных советского периода под Петербургом, в Репино. Довольно трудно было Таню вытащить на эту встречу, просто почти что со скандалом. "Как, - говорит, - у меня тетрадки не проверены, у меня зачеты на носу у моих учеников". Но все-таки как-то уговорили ее.

И вот едем мы с ней из Питера в Репино на электричке, и я ей начинаю рассказывать что-то про наши мемориальские дела, про то, про се, про какие-то проблемы, что-то, связанное с политикой, я уже не помню что. Она меня так внимательно слушает, говорит: "Да, ты знаешь у меня тоже проблемы, вот я не знаю, как мне все-таки правильно объяснять моим школьникам, чем приставка отличается от суффикса. Вот я им так объясняю, а мне не нравится это объяснение. А вот другое объяснение вроде лучше, но не такое научное". Я хочу сказать, что в этом ни на копейки никакой игры не было, никакой позы. Она, вернувшись из ссылки, уже в горбачевские времени, довольно твердо сказала, что она свое в общественной, в гражданской активности, что называется, отработала, что теперь уже нет того критического положения. Тогда это было нужно.

Иван Толстой: Александр Даниэль. Выступление в программе Кристины Горелик 2007 года.

Андрей Гаврилов: В 1987 году, как мы уже с вами, Иван, сказали, Татьяна Великанова вернулась из ссылки, приступила к работе в школе. Кстати, до ареста она не работала в школе, она была инженером, она работала в НИИ, потом, перед арестом, из-за волчьего билета она лишилась этой работы, работала нянечкой. И, в общем, в школу она пришла несколько, насколько я могу судить по воспоминаниям современников и друзей, для себя неожиданно. Она преподавала математику в московской школе № 57. Она заявила, что политическая деятельность ее закончилась, поскольку политическая обстановка изменилась и теперь она может полностью отдать себя детям, которых она воспитывала в этой школе. Однако, как часто бывает с правозащитниками, инакомыслящими или просто честными, порядочными людьми, новое изменение ситуации привело к тому, что ей пришлось-таки снова обратиться к политике. 25 января 2000 года Татьяна Великанова вместе с Леонидом Баткиным, Валерией Новодворской, Еленой Боннер, Юрием Самодуровым и многими другими подписала, так называемую, ""Декларацию Двенадцати слов"". Я не знаю, был ли в нашей истории более краткий политический документ. Я его сейчас прочту целиком.

""Декларация Двенадцати слов

Только демократия.
- Остановить войну.
- Спасти культуру - это значит спасти Россию.
- Без Путина"".

Иван Толстой: Вы знаете, Андрей, когда вы сейчас рассказали об этой декларации, состоящей из двенадцати слов и о Татьяне Михайловне, которая вернулась после своей ссылки не к политической, не к общественной деятельности, а вернулась в школу, я подумал, что, может быть, здесь, в этой самой программе об этом самом человеке, Татьяне Михайловне, может быть, и родилось мое личное понимание того, о чем мы с вами делаем этот цикл. Что я хочу сказать?
Татьяна Михайловна была настоящим интеллигентом. В слово ""интеллигент"" я вкладываю, прежде всего, то значение, которое вкладывали в него в конце 19 века, не после революции в Советском Союзе, а уж если после революции, то в эмиграции продолжили то понимание интеллигенции и деятельности интеллигента, которое зародилось благодаря писателю Боборыкину - как считается, он впервые ввел этот термин, хотя он попадался и раньше, и до него, но, тем не менее, с него он как-то пошел и утвердился. Так вот, в конце 19 века под словом ""интеллигент"" понимали совсем не культурных людей, вовсе не образованную публику, как стали понимать и навязывать обществу после 1917 года в нашей стране. Под ""интеллигентом"" понимали общественного деятеля, активиста, человека, который занимается третьим делом помимо личной жизни и карьеры. Когда человек занимается общественной деятельностью, причем, обязательно бескорыстно, то есть без оплаты своего общественного труда. Как только человек входит в общественный комитет, где он получает хотя бы секретарскую зарплату, это, в русском понимании, в российском понимании конца 19 века, уже не интеллигент, это уже чиновник, пусть и самый порядочный, с замечательными идеями, с чистым сердцем. Интеллигент - это человек, который служит бескорыстно. Сюда, безусловно, входит и опозиционность, но необязательно. Интеллигент в каком-то смысле тождествен революционеру, но только на определенных этапах, иногда он вовсе не революционен, но он всегда действует ради общества, не ради собственной выгоды. Вот почему в действиях интеллигента в классическом, старом понимании этого слова, нет корысти - иногда интеллигент действует против своих интересов.
Все это было унесено в эмиграцию. В эмиграции правильно, с моей точки зрения, понимали слово ""интеллигент"", в России стали навязывать и впихивать в коробочку с этим понятием почему-то писателей, деятелей культуры, а также просто людей, получивших высшее образование, - врачей, инженеров, адвокатов, искусствоведов, и так далее. Они могли быть интеллигентами, любой из них мог быть интеллигентом. Но мог и не быть. А вот среди интеллигентов также могли встречаться люди самых разных профессий, но это всегда были люди, которые действовали бескорыстно, во имя общественного блага.
Так вот, перехожу к тому, что я хотел сказать. Диссиденты, абсолютно все правозащитники - это настоящие интеллигенты, и когда в России нынче говорят, или, по крайне мере, еще вчера говорили о том, что интеллигенция в нашей стране умерла, это, безусловно, не так. Интеллигенты - это те, кто выступает за общественное благо. Между прочим, с моей точки зрения, на Проспекте Сахарова 24 декабря было 120 тысяч интеллигентов. Это был день рождения российской интеллигенции, или день ее возрождения, потому что все эти люди ничего корыстного (те, по крайней мере, которые стояли не на трибуне) не ждали от того, что происходит в стране. Конечно, и Болотную можно считать днем рождения интеллигенции, тогда 24-го это крестины.
Татьяна Михайловна Великанова была интеллигентом в чистом своем виде, и она вернулась или пришла в школу (кажется, она все-таки до своего ареста в начале 60-х чуть-чуть успела поработать в какой-то школе), освободившись из ссылки она пошла работать в школу, то есть она вернулась в ту интеллигентскую среду, из которой она вышла, из которой она на самом деле никуда, конечно, и не выходила, но вот это ее неучастие в новых формах общественного служения, в тех формах, где предполагался успех, где предполагалась оплата труда, где предполагались котурны, трибуна, президиум, слава, воздаяние по заслугам, - вот от всего этого она, как истинный интеллигент, отвернула свой взор.
Я не хочу сказать, что те люди, которые продолжили общественную правозащитную борьбу в СССР, а потом в России, это были люди корыстных интересов. Нет. Но Татьяна Михайловна повела себя так как истинный интеллигент.
Наконец-то я подошел к тому тезису, о котором я хотел бы сказать. Мне кажется, Андрей, что мы с вами в нашем ""Алфавите инакомыслия"" отбираем в качестве героев нашей программы не кого-нибудь, а интеллигентов. Наш цикл - об интеллигенции.

Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, очень интересная мысль относительно того, что на Проспекте Сахарова люди собирались не корысти ради, очень хорошо продемонстрировали те женщины преклонного возраста, которые ходили внутри толпы, раздавая бесплатно выпеченные ими пирожки и ватрушки всем желающим. Причем, было видно, что это домашняя выпечка, а не купленная в магазине. Хотя если бы была и купленная, разницы большой нет. Это действительно было так.
А что касается вашего разговора о значении слова ""интеллигенция"", меня в свое время поразил тот факт, что за недолгое время расчленения Германии после Второй мировой войны в Восточной и Западной Германии появились разные слова, обозначающие один и тот же предмет. Казалось бы, и там, и там немецкий язык, но как-то ушло в сторону развитие и язык пошел за ним. Так вот, может быть, все дело в том, что мы как-то спутали два явления - ""интеллигентность"" как свойство характера или, скорее, свойство души, и ""интеллигенция"" как принадлежность в социальному слою. И Владимир Ильич Ленин, великий тактик и стратег, не зря же сразу обозвал интеллигенцию прослойкой, тем самым выведя ее из нравственно-морального какого-то облака, нравственно-морального мира в мир общественно-социально-хозяйственно-экономических отношений. Удар был нанесен мастерски, и вот мы имеем, что имеем.
Я бы еще добавил, и мне кажется, это в полной мере относится и к героине нашего сегодняшнего рассказа, что для меня одно из важнейших качеств интеллигентного человека - это возможность сострадания, сочувствия к другим (ох, уж эта затасканная фраза, но - милость к павшим). И Татьяна Великанова, с моей точки зрения, абсолютно соответствовала вот этому понятию сострадания, сочувствие было в ней развито так же сильно как железная воля (кстати, не зря ее прозвали ""железной леди"" и ""директором ""Хроники""), неуступчивость по отношению к власти... Трудно перечислить все ее качества.
Когда была арестована Татьяна Великанова, в Москве был образован Комитет защиты Татьяны Великановой, в который вошли Лариса Богораз, Елена Боннер, Софья Калистратова, Лев Копелев и другие. Комитет собирал и распространял всю доступную информацию о деле Великановой, публикуя ее в специальных бюллетенях. В двух номерах было помещено 27 писем в защиту Великановой, которые подписали почти 500 человек. Кстати, отдельно в защиту Великановой выступали Сахаров, Боннер, Померанц, писатели Войнович, Владимов. В подобных сборниках документов, типа того, что опубликовал Комитет защиты Великановой, разумеется, основное место занимают именно документальные свидетельства, и уж совсем невероятно, что там могут появиться стихи. Однако во втором выпуске появились стихи Владимира Корнилова. Стихотворение ""Арестовали Великанову"".

Она была такою женственной,
Такой красивой и седой,
Так не по-здешнему естественной,
Как будто заживо-святой!
Не ретроградная, не левая,
Ничей не осуждая грех,
Свое простое дело делая,
Ни за кого была - за всех!
России славу - Великанову! -
Поведавшую вновь, что есть
Помимо страха окаянного
Самоотверженность и честь.

Памятник Татьяне Великановой (1932–2002) , одной из основателей первой советской правозащитной организации. Установлен на Хованском кладбище в Москве.

Татьяна Михайловна Великанова (1932–2002) - советский диссидент , одна из основателей первой советской правозащитной организации. Выпускница МГУ преподавала в сельской школе, затем вернулась работать программистом в Москву. В 1968 г. был арестован муж Великановой — лингвист К. Бабицкий , после чего и была организована инициативная группа правозащитников. Под руководством группы издавался и распространялся в самиздате знаменитый бюллетень «Хроника текущих событий» . В 1980 г. это привело Великанову в лагерь и ссылку, откуда она вернулась только спустя семь лет, в перестройку.

Татьяна Великанова скончалась 19 сентября 2002 г., похоронена на в Москве. Рядом с ней покоятся мать Евдокия Ильинична Афанасьева (1887–1972) и сестра Ксения Михайловна Великанова (1936–1987).

Могила правозащитницы отмечена скромным

3 февраля исполнилось 75 лет со дня рождения одного из наиболее заметных российских правозащитников, педагога Татьяны Великановой. Мы републикуем статью из ее педагогического наследия и подборку материалов о ней.

Имя Татьяны Михайловны Великановой хорошо известно всем, кто знаком с историей правозащитного движения в СССР в 60-е - 80-е годы. Она занялась правозащитной деятельностью, когда арестовали ее мужа Константина Иосифовича Бабицкого - одного из тех, кто 25 августа 1968 года вышел на Красную площадь, чтобы протестовать против вторжения в Чехословакию. Работала, в отличие от очень многих диссидентов, систематично, аккуратно, без шума и суеты, и то, что в течение долгого времени регулярно выходила "Хроника текущих событий", - в весьма значительной степени ее заслуга. Разумеется, эта деятельность в тогдашних условиях не могла остаться незамеченной, и власть не обошла Татьяну Михайловну своим вниманием. Ее уволили из Центрального Экономико-математического института (она окончила отделение прикладной математики мехмата МГУ и была высококвалифицированным программистом); несколько лет работала санитаркой в больнице, потом отбыла лагерный срок. Во время следствия и суда не разговаривала с представителями "правосудия", не отвечала ни на какие вопросы и только после оглашения приговора произнесла два слова: "Комедия окончена". После лагеря была в ссылке в Казахстане. В 1986 г. категорически отказалось подать прошение о помиловании, что предлагали тогда сделать всем остававшимся политическим заключенным и ссыльным; пришлось отпустить ее без прошения.

Вернувшись в Москву, Татьяна Михайловна пошла работать в школу, и оказалось, что именно здесь ее настоящее призвание. Ее учительский опыт уникален: она преподавала математику одним и тем же детям с 1-го по 8-й класс, сломав искусственный барьер между "начальным" и "средним" курсами, являющийся пережитком давно исчезнувшего сословного устройства общества. Когда я в 1996 г. начал вместе с М. В. Рейзиным и Е. В. Козловской издавать "Новый педагогический журнал" (этот журнал издавался в Петербурге в 1996 - 1997 гг. тиражом 600 экз.; вышло всего 4 номера), я попросил Татьяну Михайловну написать о своем опыте; получилась короткая, но очень содержательная статья, которая была помещена в 4-м номере журнала и воспроизводится здесь.

В 2000-м г. я тоже стал школьным учителем и два с половиной года работал в одной школе с Татьяной Михайловной. Я получил от нее много полезных советов; а 10 июня 2002 г. она была у меня ассистентом на выпускном экзамене. Проверяла работы школьников с обычной своей тщательностью и аккуратностью, и мне, конечно, не могло прийти в голову, что я вижу ее в последний раз. 19 сентября она скончалась от слишком поздно обнаруженного онкологического заболевания. И хорошо, что память о ней останется не только в сердцах ее родных, друзей и учеников, но и в этой маленькой статье, благодаря которой у нее, быть может, найдутся последователи.

Алексей Гладкий

От редакции

“Нового педагогического журнала”Хотя начальная и средняя школы у нас, как правило, организационно и территориально объединены, в отношении преподавания они оторваны друг от друга. Единства и преемственности нет даже в изучении тех предметов, которые в той и другой школах по праву считаются важнейшими - родного языка и математики. Учителя, преподающие их в средних и старших классах, слабо представляют себе, каким образом они изучаются в начальной школе, и еще более слабое представление имеют учителя начальных классов об их дальнейшем изучении. Такое положение освящено традицией. Но ведь традиция эта восходит к тем временам, когда начальная школа и средняя школа были не звеньями одной системы образования, а разными системами образования, предназначенными для разных сословий. Может быть, пора от нее отказаться?

Какие цели и задачи стоят перед учителем, преподающим математику? Начну с начальной школы. В начальной школе первая и всеми признаваемая цель - научить элементарным приемам и навыкам счета. Вторая, не менее важная, - обеспечить успех каждому ученику. Успешность или неуспешность ученика в начальной школе во многом определяет его отношение к учебе, к школе вообще, и иногда всю его дальнейшую судьбу. Третья цель (в равной степени относящаяся и к средней школе) - привить вкус и любовь к интеллектуальной деятельности, обеспечить возможность творческого, поискового подхода к тому, чему его учат. В средней и старшей школе цели, конечно, шире, и одна из главных целей, как мне кажется - научить ребенка понимать, что мир сложен, но не хаотичен; что то, что мы изучаем (и как мы изучаем), - это всегда модели сложного, но реального; и, наконец, что любая модель действует в ограниченной области, и очень желательно знать границы применения модели.

Я веду математику в начальной школе и продолжаю в тех же классах до седьмого или восьмого. Такая организация преподавания математики имеет существенные преимущества перед обычной, когда математику в начальной школе ведет учитель начальных классов. Я уверена, что математическому мышлению следует обучать с первого класса.

Первое - идея "опережения". Многие понятия и даже разделы математики, которые даются в средних и старших классах, следует вводить уже в начальной школе. Это не означает, что их нужно "пройти" раньше, нужно только начать раньше. Пропедевтика сложного на более простом материале существенно облегчает прохождение этого сложного в дальнейшем. Дети радуются, встречая уже знакомые им вещи, о которых теперь можно узнать больше, или иначе, или в другом контексте. Задачу, которую они решали во втором классе методом "подбора", оказывается, можно решить в шестом или в восьмом классе с помощью уравнения, гораздо быстрее. Вычислительные приемы, которые учитель давал без объяснения (с обещанием объяснить в старших классах, "почему так получается"), оказывается, можно легко обосновать с помощью алгебры. И так далее. Идея "опережения" реализуется не только в отдельных темах, но и в ряде понятий и языковых конструкций, используемых в продолжение всего курса и постепенно математизируемых. Такие понятия, как "множество", "все", "каждый", "некоторые", максимум и минимум на некотором множестве, истинность и ложность утверждения, утверждение и его отрицание и т. д., вполне доступны ученикам начальной школы, а задачи, для которых эти понятия необходимы, неизменно вызывают интерес.

Вторая идея - необходимость организации таких видов деятельности ребенка и таких задач, в которых может быть проявлена самостоятельная, поисковая активность ученика. Традиционно в начальной и средней школе основное время уделяется изучению правил и процедур, а роль задач скорее иллюстративная. Сами же задачи - очень искусственно сконструированные модели, где все необходимые данные присутствуют, ничего лишнего нет, и ответ всегда получается "хороший". При этом однотипных задач много, и весь набор задач сводится к нескольким типам. В результате сильный ученик решает задачу сразу, а слабый ждет, когда решение появится на доске, и обоим скучно. В качестве "поисковых" задач можно давать такие, которые в начальной школе нельзя решить иначе, как "подбором". Такие задачи требуют времени и готовности пробовать. Учителю же нужно помочь ученикам в записи проб. Приученные к такой форме работы ученики не говорят: "Мы таких задач не проходили", а начинают сразу действовать. У учителя же появляется возможность наблюдать за процессом решения, помочь слабому ученику, подтолкнуть, довести до результата, похвалить. Очень важны такие задания, в которых ученики должны составить свои примеры, уравнения, задачи, удовлетворяющие заданным условиям. В таких заданиях тоже приходится пробовать, проверять, а в процессе поиска может быть найден, понят алгоритм составления такого уравнения или задачи. В средней школе в качестве "поисковых" задач можно давать реальные проблемы, возникающие в жизни (или в сказке!), решение которых имеет смысл не только тренировочный. Такую задачу ученик должен еще и "поставить", найти или узнать у учителя недостающие данные, отбросить лишние, выбрать необходимые математические процедуры и их последовательность, суметь все это записать удобным способом и т. д. На каждом этапе, естественно, возможна помощь учителя. Конкретные примеры таких задач будут даны ниже.

С идеей "поисковой" деятельности связана третья идея - работа в малых группах. Группы могут быть от двух до шести человек, могут быть составлены учителем, или "по желанию", или случайным образом, с помощью заготовленных номеров. В зависимости от задачи, которую предстоит решать, разбиение на группы можно делать по-разному. Важно, что дети могут обсуждать внутри группы и постановку, и способы решения задачи, и способы проверки, и даже разделять работу между собой, когда задача требует многих вычислений, например, проб. Обсуждение рождает идеи, идеи вызывают другие идеи, поиск пошел! В удачных случаях при наблюдении за работой такой группы возникало ощущение творческой атмосферы маленького научного коллектива.

Наконец, последний принцип, или прием: объединять все, что можно объединить; использовать все связи, аналогии, противопоставления и т. д. Поясню на примере. В учебниках есть задачи на скорость, на производительность, на наполнение бассейна и т. п. Ученику самому трудно понять, что задача на встречное движение двух поездов и задача о наполнении бассейна через две трубы с точки зрения математики - одна и та же задача; что "скорость" - это не только скорость поезда или машины, но и производительность. И если учитель поможет ученику увидеть эту общность, его понимание и умение решать такие задачи поднимутся на следующую ступень.

Теперь приведу примеры тем и задач, которые я использовала в первых - седьмых классах.

Выбор самого дешевого (или самого быстрого) способа доставки груза. Дается 2-3 вида грузовиков разной грузоподъемности, общий объем груза, цена за 1 рейс для каждого вида, время на 1 рейс и т. п. Задачу можно давать и в третьем, и в пятом, и в седьмом классе, варьируя данные. Степень сложности задачи меняется при этом очень сильно, но в любой постановке требует многих вычислений и выбора "лучшего" варианта по какому-нибудь параметру из нескольких возможных. В самом простом варианте это задача на "деление с остатком", в самом сложном - решение диофантовых уравнений.

Оклейка комнаты обоями. Даны параметры комнаты, размеры и цена одного рулона (видов обоев несколько). Нужно узнать, сколько и каких требуется рулонов, чтобы затраты были минимальными или не превосходили некоторой суммы. В последнем случае решений может быть несколько. Эту задачу, как и предыдущую, можно варьировать от самой простой (два вида обоев, оклеиваем одну стену) до значительно более сложной, когда, например, нужно учесть еще и периодичность рисунка.

Задачу приведу буквально: "Было 22 кролика. Каждая крольчиха родила 5 крольчат; из всех крольчат 20 оказались "мальчиками". Через год опять каждая крольчиха родила 5 крольчат. Всего стало 342 кролика. Сколько было крольчих сначала?". Задачу решали в пятом классе методом подбора, затем в седьмом с помощью уравнения.

Серия задач на решение уравнений в целых числах. а) Кузнечик прыгает по размеченной дорожке (числовому лучу), например, вперед на 8 единиц и назад на 5 единиц. Как ему попасть в заданную точку 4 или в точку 14? Задачи с кузнечиком годятся для любого класса, начиная с первого. б) Как сварить яйцо в течение 7 минут, если у нас есть только двое песочных часов: на 8 и на 3 минуты? Дети пробуют, считают и в какой-то момент радостно обнаруживают, что это "та же задача про кузнечика". в) Та же задача с песочными часами, но у нас есть трое различных часов и нужно найти самый быстрый способ.

Серия задач на комбинаторику. Эта серия бесконечна, и каждый учитель может составить множество задач для уровня своего класса, начиная с первого, когда перебор делается на реальных объектах.

Тема "Геометрия". Мои ученики в последнем классе начальной школы и в 5-ом классе в течение двух четвертей раз в неделю занимались построениями с помощью циркуля и линейки. Были проделаны все основные геометрические построения: деление отрезка пополам, проведение перпендикуляра к прямой из заданной точки, построение биссектрисы угла, треугольника по трем сторонам и некоторые другие. Все построения делались, конечно, без теории, на основе здравого смысла и симметрии. Строили биссектрисы углов треугольника и обнаружили, что они пересекаются в одной точке; то же самое с медианами и высотами. Вопрос "почему так получается" остался открытым до изучения геометрии в седьмом и восьмом классах. Таких "открытых" вопросов постепенно у нас накапливается много, и момент, когда они "закрываются", всегда вызывает оживление.

В начальной школе понятия биссектрисы, медианы, высоты треугольника можно проиллюстрировать перегибанием бумажных треугольников. Опыт показал, что те дети, у которых была такая "предварительная" геометрия в третьем и пятом классах, гораздо лучше (и с большим удовольствием) занимаются ею в старших классах.

Вероятность. В пятом классе я давала задачу, которую дети решали парами. Каждая пара получала две игральных кости разного цвета. Нужно было выяснить, какую часть всех бросков составляют те, в которых есть хотя бы одна цифра 4. Результаты записывались, суммировались, затем полученное отношение числа таких бросков к числу всех бросков сравнивали с долей двузначных чисел с четверкой среди всех тридцати шести возможных чисел.

Список примеров, задач и разнообразных видов деятельности можно продолжить, но, думаю, главное понятно. Ученик в школе не только получает знания, но и учится учиться, учится подходу к проблеме, задаче - не только интеллектуальному, но и эмоциональному. Поэтому, как мне кажется, важно, чтобы математику уже в начальной школе вел учитель, который ее знает и любит. Начальная школа должна выводить на "большую" математику, или, точнее - "большая" математика должна начинаться в начальной школе.

Приложение 1

... "Если бы наше общество сложилось как надо, в его постсоветский период, и умело бы преодолеть вечный свой грех неблагодарности, и воздать каждому по заслугам, то наша панихида проходила бы не здесь. Может быть, на Красной площади. Может быть, ее не хватило бы тогда для людей, которые, если бы они могли понять в полной мере, пришли бы отдать последний долг, проводить Таню в последний ее путь."

Юлий Ким, на прощании с Татьяной Михайловной в "Мемориале" в сентябре 2002-го

"Татьяна Михайловна была очень страстным человеком, человеком высоких пределов, и замечательная ее сдержанность, благородная простота - это результат страстного, прямого, сознательного самовоспитания".

Сергей Ковалев

Приложение 2

К 75-летию Татьяны Великановой

3 февраля исполняется 75 лет со дня рождения Татьяны Михайловны ВЕЛИКАНОВОЙ (1932–2002) - педагога и правозащитника, человека, сыгравшего одну из ключевых ролей в становлении независимой общественности и утверждения гражданских свобод в нашей стране.

Татьяна Великанова окончила механико-математический факультет МГУ в 1954 г., работала учительницей на Северном Урале, затем, с 1957 г. – математиком-программистом. В правозащитное движение активно включилась с осени 1968 г., после того, как ее муж Константин БАБИЦКИЙ был арестован за участие в демонстрации протеста на Красной площади против вторжения войск Варшавского договора в СССР. В мае 1969 г. вошла в состав Инициативной группы по защите прав человека в СССР - первой независимой правозащитной ассоциации в стране, состоявшей из 15 человек.

Т. М. Великанова принимала активное участие в выпуске машинописного информационного бюллетеня “Хроника текущих событий” – главного периодического издания советских правозащитников (выпускался с 1968 по 1983 г.). “Хроника”, первое самиздатское периодическое издание, выходившее с регулярностью журнала или газеты, сообщала о событиях, связанных с проявлениями диссидентской активности в СССР. Бюллетень консолидировал возникающее правозащитное движение в СССР, стал его инфраструктурным стержнем, “коллективным спикером” всех советских диссидентов. После ареста основателя и первого редактора “Хроники текущих событий” Натальи ГОРБАНЕВСКОЙ (l декабря 1969 г.), Татьяна Михайловна взяла на себя все основные организационно-распорядительские функции по изданию “Хроники”, став своего рода “исполнительным директором” издания, и в течение 1970-х несла на себе это бремя.

1 ноября 1979 г. Т. М. Великанова была арестована по обвинению в “антисоветской пропаганде и агитации” и 29 августа 1980 г. приговорена к 4 годам лагерей и 5 годам ссылки. Срок лишения свободы отбывала в Мордовских лагерях, ссылку – в Западном Казахстане. Освобождена из ссылки в 1987 г., в ходе “горбачевской амнистии” политзаключенных.

По возвращении Татьяна Михайловна вернулась к своей первой профессии педагога, преподавала в одной из московских школ.

Татьяна Михайловна Великанова относится к числу наиболее уважаемых и авторитетных участников правозащитного движения в СССР.

“Т. Великанова – одна из тех людей, которые в моих глазах воплощают правозащитное движение в СССР, его моральный пафос, его чистоту и силу, его историческое значение. <…> Она – сильный, волевой и трезвый по складу ума человек. Участие Т. Великановой в правозащитном движении отражает ее глубокую внутреннюю убежденность в нравственной, жизненной необходимости этого” (из “Воспоминаний” А. Д. Сахарова).

Общество “Мемориал”

Приложение 3

Суд над Татьяной Великановой

С 27 по 29 августа Московский городской суд под председательством зам. председателя суда В.Г.РОМАНОВА рассматривал дело Татьяны Михайловны ВЕЛИКАНОВОЙ (1932г.р.; арестована 1 ноября 1979г. - Хр.54), обвинявшейся по ст.70 УК РСФСР. Обвинитель - пом. прокурора г. Москвы С.Н.ЧИСТЯКОВ, защитник (назначенный) - адвокат А.В.БАТОВА.

Процесс проходил в здании народного суда Люблинского р-на г. Москвы - там же, где судили А.Э.КРАСНОВА-ЛЕВИТИНА (Хр.20), В.БУКОВСКОГО (Хр.23), А.ТВЕРДОХЛЕБОВА (Хр.40), Ю.ОРЛОВА (Хр.50). Это здание расположено удобно для перекрытия подходов и подъездов к нему.

"Дело" Т.ВЕЛИКАНОВОЙ состоит из 12 томов. На предварительном следствии было допрошено около 40 свидетелей; кроме того, в деле имеются извлечения из судебных дел П.ЯКИРА и В.КРАСИНА (суд - Хр.29), Г.СУПЕРФИНА (суд - Хр.32) и С.КОВАЛЕВА (суд - Хр.38), К делу приобщены данные радиоперехвата передач западных радиостанций о "Хронике текущих событий". Кроме того, по запросам следователя администрация ряда исправительно-трудовых лагерей представила свои данные о содержании в лагерях. Допросы Т.ВЕЛИКАНОВОЙ начались через два месяца после ареста. Допрашивали ее, в основном, КАТАЛИКОВ (Хр.54) и МАЛЫШЕВ (Хр.56). Во время предварительного следствия ВЕЛИКАНОВА ни на какие вопросы не отвечала. ВЕЛИКАНОВУ ознакомили с "покаянным заявлением"

Д.ДУДКО (Хр.57).

В числе допрошенных - М.СОЛОВОВ (суд - Хр.56) и епископ пятидесятников Н.П.ГОРЕТОЙ (суд - наст. вып.). Оба они отозвались о ВЕЛИКАНОВОЙ хорошо.

Пытались допросить также Валентину ПАЙЛОДЗЕ (Хр.56). На вопрос, говорит ли она по-русски, ПАЙЛОДЗЕ ответила, что достаточно хорошо говорит и по-русски, и по-грузински и потому ни на одном из этих языков показаний давать не станет.

Весной по делу ВЕЛИКАНОВОЙ были проведены обыск и допрос МА ХУНА (Хр.42).

В деле имеются записи о том, что состав преступления по ст.70 обнаружен в действиях Н.ЛИСОВСКОЙ, Т.ОСИПОВОЙ, С.БЕЛАНОВСКОГО, МА ХУНА.

Следствие по делу ВЕЛИКАНОВОЙ закончилось еще в мае. 30 мая с ней беседовала адвокат БАТОВА. Узнав, что БАТОВА приглашена следствием, ВЕЛИКАНОВА отказалась от ее услуг.

Родственники Татьяны ВЕЛИКАНОВОЙ узнали о том, что 27 августа начинается суд над ней, только утром того же дня - из телефонного звонка иностранного корреспондента (оказалось, что зарубежное радио сообщило об этом еще ночью) .

Квартал, где находится здание суда, был оцеплен сотрудниками ГАИ и закрыт для автомобильного движения; машины направлялись в объезд. Это продолжалось все три дня. Местные жители по этим признакам сразу "опознали" политический процесс и в разговорах с собравшимися у суда вспоминали проходивший здесь в мае 1978г. процесс Ю.ОРЛОВА.

В зал суда кроме "спецпублики" пустили только детей и сестер Т.ВЕЛИКАНОВОЙ. Сестер ВЕЛИКАНОВЫХ при входе обыскали - проверяли, нет ли при них магнитофонов. Детей Т.ВЕЛИКАНОВОЙ пропустили без обыска, однако в первый же перерыв их затолкали в боковую комнату, где находилось около дюжины милиционеров, и потребовали "предъявить" содержимое сумок и карманов. Когда те отказались это сделать, их обыскали насильно. Изъято ничего не было.

Т.ВЕЛИКАНОВА полностью отказалась принимать какое-либо участие в суде. Единственными поводами, по которым ВЕЛИКАНОВА несколько раз обращалась к суду, были:

Отказ от назначенного адвоката: "Мне не нужен второй прокурор", - сказала она. В одном из заявлений на эту тему Т.ВЕЛИКАНОВА указала, что по мнению адвоката она, ВЕЛИКАНОВА, обвиняется в "нелегальном общении с иностранцами". "Это - юридические взгляды тридцатилетней давности", - отметила Татьяна Михайловна. Она сказала также, что в беседе с ней адвокат назвала настоящий суд "закрытым". В заключение она добавила, что, несмотря на ее просьбу, адвокат не сообщила детям о начале суда и уже поэтому она не может этому адвокату доверять. (По словам адвоката, ей сообщили о месте суда за час до его начала.) Адвокат БАТОВА поддерживала ходатайство о своем отводе. Она сказала, что не может найти контакт с подсудимой - та полностью отвергает ее линию защиты. БАТОВА фактически объявила о своей некомпетентности в такого рода делах. Суд ходатайство об отводе адвоката регулярно отклонял.

В начале суда ВЕЛИКАНОВА выразила удивление, почему в зале суда нет ее сестер, матери и друзей. (Сестры вскоре появились; мать незадолго до суда перенесла тяжелый инсульт, о чем ВЕЛИКАНОВА не знала; что касается отсутствия друзей, то судья переадресовал вопрос ВЕЛИКАНОВОЙ коменданту суда.) В течение судебного разбирательства ВЕЛИКАНОВА несколько раз требовала, чтобы в зал впустили ее друзей, выражая уверенность в том, что они находятся у дверей здания суда. В конце концов комендант заявил, что перед дверьми никого нет (действительно, в этот момент люди, собравшиеся у здания суда, были оттеснены на несколько десятков метров).

На второй день процесса Т.ВЕЛИКАНОВА попыталась зачитать свое заявление, в котором она мотивировала свой отказ от участия в суде. Судья не разрешил ей этого сделать и предложил передать заявление суду в письменной форме. Вот полный текст этого заявления:

Я отказываюсь участвовать в процессе, т.к. считаю его, как и все предыдущие подобные процессы, противоправным. Как проходили все предыдущие процессы, мне хорошо известно. О моем - могу судить уже по следствию и обвинительному заключению.

Мне предъявили большое количество заявлений, обращений и т.д., а также двадцать шесть номеров журнала "Хроника текущих событий". Меня обвиняют в клевете. Это громадный материал, где приведены тысячи эпизодов, лиц... Я убедилась, что у следствия и суда нет и не было задачи исследовать этот материал. Объективный и беспристрастный анализ его, конечно, обнаружил бы ошибки, и не мало. Но такой анализ выявил бы и другое: что журнал "Хроника текущих событий" - журнал отнюдь не клеветнический и цель его - максимально объективное и добросовестное изложение фактов нарушения законов органами власти и отдельными ее представителями, а также фактов противостояния людей этим нарушениям. Большая часть материала "Хроники", имеющаяся в моем деле, следствием не только не исследовалась, но тщательно обходилась.

Из сказанного вытекают логически те процессуальные нарушения, которые сопровождают каждый такой процесс. Например, я не знаю такого закона, по которому кто-то мог бы определить состав публики в зале суда. Я уверена, что такого закона нет и не может быть. И тем не менее каждый раз суд или какие-то другие не известные мне лица определяют не только то, кого нельзя допустить в суд, но и кого нужно пригласить. При этом допускаются любые способы помешать "нежелательным" лицам прийти в суд и даже подойти к суду, вплоть до задержания на улице и доставки в милицию по фиктивному обвинению, например, в краже чужой сумки. Так было со мной лично, так было много раз с другими людьми.

Я не верю в независимость суда. Я считаю, что все участники процесса - судья, заседатели, адвокат, прокурор - не могут, не смеют действовать согласно своей совести и закону. А если бы такие и нашлись, они не были бы назначены на этот процесс. В таком процессе я оказалась бы соучастником этого беззакония. Я уважаю закон и потому отказываюсь участвовать в процессе.

Помимо вышеуказанных ходатайств и заявлений Т.ВЕЛИКАНОВА не вступала с судом ни в какие отношения; она присутствовала на заседаниях, держала себя свободно и отстраненно, внимательно, иногда - с интересом наблюдала за происходящим.

Обвинялась ВЕЛИКАНОВА в следующем:

Участие в Инициативной группе по защите прав человека в СССР "совместно с единомышленниками Якиром, Красиным, Ковалевым и другими"; участие в обсуждении, составлении и подписании документов Инициативной группы; участие в распространении этих документов внутри СССР и передача их за рубеж, где их широко использовали "буржуазные пропагандистские центры" и "зарубежные антисоветские организации" в целях "подрыва идеологических, политических и дипломатических позиций Советского государства на международной арене". Эта деятельность ВЕЛИКАНОВОЙ датируется маем 1969г. (организация Инициативной группы - Хр.8) - январем 1972г. (Хр.24).

Участие "совместно с А.Сахаровым, Т.Ходорович, С.Ковалевым и другими единомышленниками" в составлении, подписании и распространении различных писем, заявлений и обращений в период с сентября 1973г. по октябрь 1974г. Тем самым ВЕЛИКАНОВА "способствовала проведению идеологических диверсионных актов против нашей страны".

В октябре 1974г. ВЕЛИКАНОВА организовала "сборище с участием иностранных корреспондентов", посвященное "так называемому Дню заключенных"; там же передала этим корреспондентам "нелегально изготовленные и полученные из мест лишения свободы" документы, "содержащие клеветнические измышления в отношении органов государственной власти, отдельных аспектов внутренней политики СССР, советского строя и СЭВ" (Хр.33).

В 1974г., "изыскивая новые возможности для продолжения преступной деятельности", ВЕЛИКАНОВА, совместно с КОВАЛЕВЫМ и ХОДОРОВИЧ, возобновила издание и распространение "антисоветского клеветнического нелегального сборника "Хроника текущих событий", выпуск которого был прекращен (приостановлен - Хр.) в 1972г." (7 мая 1974г. Т.ВЕЛИКАНОВА, С.КОВАЛЕВ и Т.ХОДОРОВИЧ заявили, что они берут на себя ответственность за распространение "Хроники" - Хр.32); тогда же "вместе с Ковалевым и Ходорович" ВЕЛИКАНОВА передала 28, 29 и 30 выпуски "Хроники" иностранным корреспондентам.

В 1974-1979гг., вместе с КОВАЛЕВЫМ (его арестовали 27 декабря 1974г. - Хр.34), ХОДОРОВИЧ (она эмигрировала 6 ноября 1977г. - Хр.47) "и другими лицами", изготовила и распространила в СССР, в также - "в ущерб интересам Советском Союза" - передала за границу 25 выпусков "Хроники" - с 28-го по 52-й. Собирала и редактировала материалы дня этих выпусков. Собрала и хранила материалы для 53 выпуска. Все эти выпуски содержали "тенденциозно подобранные и в клеветническом духе изложенные" сведения о деятельности судебно-следственных органов, "искаженные сведения о содержании осужденных в местах лишения свободы и душевнобольных в психиатрических учреждениях", в них пропагандировалась антисоветская литература. Материалы "Хроники" подбирались "с целью дискредитации внутренней политики Советского государства".

- "Преследуя цель активизации антисоветской деятельности", ВЕЛИКАНОВА "продолжала поддерживать преступные связи со своими единомышленниками: Чалидзе, Литвиновым, Алексеевой, Закс, Ходорович и другими лицами, выехавшими из СССР", С их помощью она организовывала размножение "Хроники текущих событий" и "иных клеветнических материалов" в издательстве "Хроника-пресс" и в "иных зарубежных антисоветских издательствах", распространение этих материалов за рубежом и "нелегальную засылку" их в СССР. Вообще, Т.ВЕЛИКАНОВА "координировала антисоветскую деятельность как различных лиц в СССР, так и обществ и организаций за границей".

Кроме этих, основных, обвинений Т.ВЕЛИКАНОВОЙ инкриминируется, что в 1971г. она давала читать "Технологию власти" АВТОРХАНОВА и "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?" АМАЛЬРИКА своему знакомому К.ЗАЙНУТДИНОВУ и хранила у себя дома книгу канадского издания "Карл Маркс о России".

Первый свидетель - ГЛАЗКО, бывший начальник отдела в ВЦ Главмосавтотранса, где работала программистом Т.ВЕЛИКАНОВА ГЛАЗКО и Татьяна Михайловна кивнули друг другу довольно приветливо. ГЛАЗКО давал показания в дружелюбной манере. Он сказал, что они работали вместе пять лет, отношения у них были хорошие. ВЕЛИКАНОВА была в отделе ведущим специалистом, "очень хороший и опытный работник", хотя "отдавала себя работе на 40%, а могла бы - на 100%". Часто опаздывала на работу, ссылаясь на то, что часто выходит на машину вечером. Был спор по поводу некоторой задачи, которую ВЕЛИКАНОВА отказывалась брать, считая ее неправильно поставленной. ГЛАЗКО настаивал, но - "как вы, вероятно, знаете, Татьяна Михайловна готова умереть за свои убеждения". Общественных поручений ВЕЛИКАНОВА не имела, в выборах участвовать отказывалась не выходила встречать иностранных гостей ("Если я кого захочу встретить, то встречу сама"); не имела телевизора. На субботники, однако, ходила. Касаясь политических взглядов ВЕЛИКАНОВОЙ, ГЛАЗКО отметил, что она считала однопартийную систему неэффективной, вызывающей "социальный застой"; по ее мнению, выборы являются фикцией, советские газеты и радио - врут. По определению свидетеля, Т.ВЕЛИКАНОВА - "единомышленница Сахарова". Утверждение о том, что советское государство ВЕЛИКАНОВА назвала фашистским, ГЛАЗКО не подтвердил (этот эпизод, со ссылкой на показания ГЛАЗКО, присутствовал в обвинительном заключении; в приговоре он опущен).

Свидетель М.М.КОНДРАТОВ (Хр.40) - работник лагеря, в котором пять лет назад сидел А.ФЕЛЬДМАН (Хр.30). По словам свидетеля, ФЕЛЬДМАН "держался в стороне от коллектива", все время - с книжками. Читать ему не мешали, ограничений в переписке он не имел. Сообщение об избиении ФЕЛЬДМАНА (Хр.32, 40) подтвердил, отметив, что не знает, кто его бил, и что били несильно. Сообщение "Хроники" о том, что он, КОНДРАТОВ, антисемит, отверг с пафосом: вообще смешно говорить об антисемитизме в СССР!

Свидетель Г.Е.КОРОЛЕВА - племянница хозяйки квартиры, которую снимала Т.ВЕЛИКАНОВА в 1974г. КОРОЛЕВА излагает эпизод с обнаружением и сдачей в милицию бумаг, оставленных в квартире. (Показания КОРОЛЕВОЙ по существу повторяют аналогичные показания об этом эпизоде на суде над Сергеем КОВАЛЕВЫМ - Хр.38.)

Свидетель КОЛОДКО (1906г.р.) - заключенный, сидит уже двадцать третий год. Рассказывает об условиях содержания в лагере (17 Мордовский лагерь): условия хорошие, питание нормальное, в больнице даже дают компот. Работа - шитье рукавиц; он, КОЛОДКО, перевыполняет норму.

Т.ВЕЛИКАНОВА просит у свидетеля извинения за то, что была невольной причиной его утомительного путешествия этапом в Москву и обратно. ВЕЛИКАНОВА: "Желаю Вам поскорее освободиться". КОЛОДКО: "И Вам того же желаю".

Следующий свидетель - тоже заключенный, Александр СОЛДАТОВ; осужден по обвинению в "грабеже" (Хр.45). Сын политического заключенного Сергея СОЛДАТОВА (суд - Хр.38). Держится неуверенно, отвечает преимущественно односложно, иногда ограничивается кивком головы или пожимает плечами; каждый предложенный ему вопрос обдумывает по несколько минут. По впечатлениям присутствовавших, А.СОЛДАТОВ, видимо, с трудом понимает смысл задаваемых ему вопросов (он всю жизнь жил в Эстонии и не очень хорошо знает русский); с другой стороны, ни в коем случае не хочет повредить ни себе, ни другим неосторожным ответом. На вопрос судьи, в каких он с ВЕЛИКАНОВОЙ отношениях, ответить не сумел.

За что отбываете наказание?

Вас интересует статья? (Называет статью.)

Несколько позднее:

Я ведь вообще не знаю, за что сижу...

СОЛДАТОВА также спрашивали об условиях содержания в лагере. Условия - "нормальные", работа не тяжелая. На вопрос судьи, как с СОЛДАТОВЫМ обращались во время следствия, отвечает:

Меня избили.

Кто Вас избил?

Я не помню.

Это были Ваши сокамерники?

Нет, не сокамерники. (Об избиении А.СОЛДАТОВА - см. Хр.48.)

Когда речь зашла о показаниях А.СОЛДАТОВА по делу Т.ВЕЛИКАНОВОЙ весной 1980г., тот обратил внимание суда на то, что под протоколом нет его подписи. СОЛДАТОВ настаивал на том, что о деятельности подсудимой ничего не знает.

Александра СОЛДАТОВА выводят. Когда его проводят мимо скамьи подсудимых, Татьяна Михайловна кивает ему и произносит несколько ободряющих слов.

Следующий свидетель - главврач центральной больницы Пермских лагерей МИНАХМЕТОВА (?). Больница, по ее словам, обеспечена всем необходимым, есть возможность вызвать любого специалиста, лекарства с базы они получают без ограничений. В каждом лагере - своя санчасть, тоже хорошо оборудованная. Прием больных дважды в день, утром и вечером. Насильно никого не лечат, но иногда приходится уговаривать например, пойти к стоматологу.

Свидетель Вениамин КОЖАРИНОВ (Хр.19, 21, 30).

Знакомы ли с подсудимой?

Но на предварительном следствии Вы показали...

Был знаком косвенно; может, и видел. В 1968-70гг. размножал по просьбе КРАСИНА какие-то тексты, после ареста КРАСИНА за тунеядство (Хр.11, 22) больше этим не занимался. Через КРАСИНА познакомился и подружился с ЯКИРОМ, бывал в доме П.Г.ГРИГОРЕНКО.

Видели ли Вы там Великанову?

Не помню; это было давно, больше 10 лет назад.

На допросе Вы показали, что видели ее у Григоренко.

Раз я давал такие показания, значит, так оно и есть.

Были ли в Вашем присутствии разговоры об Инициативной группе?

Не помню.

Но на допросе Вы показывали, что при Вас в доме П.Г.Григоренко шел разговор о создании Инициативной группы. Там были, по Вашим словам, Якир, Красин, Великанова и другие.

Не помню этого, но от своих старых показаний не отказываюсь.

Несколько свидетелей в суд не явились. Показания троих из них были зачитаны.

Сергей АЛЕКСЕЕВ (сын Л.М.АЛЕКСЕЕВОЙ, был допрошен зимой 1980г., а в мае уехал за границу - Хр.57) на первом допросе показаний не давал (Хр.56), на втором показал, что с ВЕЛИКАНОВОЙ знаком, видел ее у матери. Знал, что его мать участвовала в правозащитном движении; сам он этими проблемами не интересуется. Политических разговоров между матерью и ВЕЛИКАНОВОЙ не слышал. Его впечатление о Татьяне Михайловне: приятная женщина, добрая, честная. Предъявленное ему письмо действительно написано его матерью: он опознает почерк приписки "Привет Тане!" (само письмо было напечатано на машинке).

Показания свидетеля ГАЙНИЧЕНКО (начальник одного из Мордовских лагерей). В его показаниях раскрывается антиобщественное лицо ряда заключенных - В.ОСИПОВА, С.СОЛДАТОВА и других (всего пять или шесть фамилий). Все они - тунеядцы, отщепенцы, не ходят на политзанятия, не участвуют в общественной жизни лагеря.

Показания свидетеля Камиля ЗАЙНУТДИНОВА. Познакомился с Т.ВЕЛИКАНОВОЙ, когда она приехала в поселок Красный Затон, под Сыктывкаром, где в 1969-1970гг. отбывал ссылку ее муж Константин БАБИЦКИЙ (Хр.4). После того, как в Красном Затоне побывала Т.М.ВЕЛИКАНОВА, там появилась самиздатская литература: АВТОРХАНОВ, МАНДЕЛЬШТАМ, СОЛЖЕНИЦЫН и др. БАБИЦКИЙ давал ему кое-что читать: сначала - "Раковый корпус", потом судебные документы. После приезда друзей БАБИЦКОГО тоже появлялись книги. ЗАЙНУТДИНОВ не знает, кто их привозил, но думает, что это делали Анатолий ЯКОБСОН и Леонид ФЛИШМАН. Потом он приезжал в Москву, жил у Т.М.ВЕЛИКАНОВОЙ месяц, видел, что на книжных полках открыто стоит самиздат. Вместе с сестрой Т.ВЕЛИКАНОВОЙ Ксенией был у Эрнста РУДЕНКО, "который переплетал для них антисоветские произведения". Вместе с братом Т.ВЕЛИКАНОВОЙ Кириллом и Вадимом ДЕЛОНЕ ходил в гости к ДАНИЭЛЮ ("Сейчас все они занимаются на Западе антисоветской деятельностью"). А еще ЗАЙНУТДИНОВ побывал у Ксении ВЕЛИКАНОВОЙ на вечеринке; там торговали самиздатом. Он приценивался к "Раковому корпусу", но это оказалось слишком дорого - 20 руб. Тогда он попросил Ксению Михайловну дать ему эту книгу почитать. Та дала. С 1971г. ничего о деятельности Т.М.ВЕЛИКАНОВОЙ не знает.

Затем открылись прения сторон.

Речь прокурора началась и кончилась цитатами из ЛЕНИНА. В середине говорилось о международном положении, о том, что деятельность ВЕЛИКАНОВОЙ была в интересах реакционных кругов Запада и что это подтверждается связями ВЕЛИКАНОВОЙ с эмигрантами: БУКОВСКИМ, ПЛЮЩОМ, АЛЕКСЕЕВОЙ, ЛИТВИНОВЫМ, ЗАКС, АМАЛЬРИКОМ, ШРАГИНЫМ, ХОДОРОВИЧ. Все эти люди связаны с антисоветскими организациями на Западе. В качестве доказательства прокурор ссылался на изъятую у ВЕЛИКАНОВОЙ переписку, на показания свидетелей ГЛАЗКО, ЗАЙНУТДИНОВА, КОЖАРИНОВА, на материалы дел КОВАЛЕВА и СУПЕРФИНА. Он потребовал приговорить Т.ВЕЛИКАНОВУ к четырем годам лагерей и пяти годам ссылки.

Адвокат БАТОВА в своей речи отметила, что впервые сталкивается с таким сложным делом. Подсудимая настойчиво отказывается от адвоката, "человека, самого близкого ей сейчас". "Я говорю это для того, - объяснила БАТОВА, - чтобы подчеркнуть, в каких тяжелых условиях я работаю". Почти все инкриминируемые ВЕЛИКАНОВОЙ действия относятся ко времени до 1974г. В 1974 году ей вынесли официальное предостережение, из которого следует, что вся ее деятельность была хорошо известна. Однако ее не арестовали даже тогда, в разгар дела ЯКИРА и КРАСИНА (дело ЯКИРА-КРАСИНА кончилось в сентябре 1973г. - Хр.30). За одну и ту же вину, заметил адвокат, нельзя НАКАЗЫВАТЬ дважды. Показания свидетелей КОРОЛЕВОЙ, ЗАЙНУТДИНОВА, АЛЕКСЕЕВА, КОЖАРИНОВА ничего не доказывают. Они не относятся непосредственно к ВЕЛИКАНОВОЙ. Адвокатом была зачитана характеристика с последнего места работы Т.ВЕЛИКАНОВОЙ (санитарка в детской больнице): работает добросовестно, к детям относится чутко. (Из зала: "Подумаешь!") Подсудимая вырастила троих детей, хороших, здоровых детей. Конечно, документы, которые подсудимая подписывала, "носят определенный характер. Но ведь мы наказываем, чтобы воспитать, а не чтобы отомстить, товарищи судьи?" В статье 70 предусмотрен широкий диапазон наказаний. Есть и такая мера: от двух до пяти лет ссылки. Адвокат считает возможным назначить ВЕЛИКАНОВОЙ наказание, не связанное с лишением свободы.

В ответ на предложение произнести последнее слово ВЕЛИКАНОВА лишь сказала: "Фарс окончен - ну, и окончен".

Т.ВЕЛИКАНОВА не пожелала подавать кассационную жалобу. 28 сентября она была этапирована из Москвы. 3 октября прибыла в 3-й Мордовский лагерь.

Советская печать откликнулась на процесс ВЕЛИКАНОВОЙ большой статьей в "Советской России" от 31 августа "Со щитом клеветы". Под статьей стоит подпись - "В.ИВАНОВ". Основной упор в статье делается на связи Т.ВЕЛИКАНОВОЙ с Западом. Обильно цитируются письма к ней из-за рубежа. Довольно много места уделяется "Хронике текущих событий", ни разу не названной своим именем:

Материалы дела (на суде были предъявлены как машинописные экземпляры пасквилей, так и отпечатанные в Нью-Йорке в антисоветском издательстве "Хроника - Пресс" и нелегально доставленные в СССР типографские издания этой клеветнической стряпни) не оставили никакого сомнения в том, что за "правду" имели в виду авторы антисоветских пасквилей.

Вся эта "информация" стряпалась по одному рецепту: стало известно о предании кого-то суду, пусть даже жулика или хулигана, - немедленно сообщение о преследованиях за убеждения, прослышали о наказаниях в какой-то колонии за нарушение режима - тут же шум по поводу якобы жестокого обращения с заключенными.

Великанову и ее сообщников, именующих себя "защитниками прав", меньше всего интересуют права в том широком и полном объеме, в котором они провозглашены и гарантированы Конституцией СССР. Их интересы ограничены совершенно определенным кругом тем - тюрьмы, исправительно-трудовые колонии, аресты. Словом, собирается вся грязь - от слухов и сплетен до откровенной клеветы, вызывающих у каждого нормального человека чувство омерзения и ощущение запаха помойных отбросов.

Москвичам запомнилась история со взрывом бомбы в метро, когда по вине преступников пострадало 44 человека, семь из которых погибли. И вот суду предъявляется один из последних выпусков сборника, который Великанова готовилась отправить за рубеж. Среди прочих клеветнических материалов в нем содержится и целый раздел, озаглавленный "Дело о взрыве в метро" (Хр.52 - Хр.).

Здесь каждая строка - смесь вымыслов со злонамеренной клеветой. Здесь и сожаление о "слишком суровом приговоре", и намеки на какое-то алиби, имевшееся у преступников.

После суда оставшиеся на свободе члены Комитета защиты Татьяны ВЕЛИКАНОВОЙ - Л.И.БОГОРАЗ, Е.Г.БОННЭР, С.В.КАЛЛИСТРАТОВА и Л.З.КОПЕЛЕВ - поставили свои подписи под следующим текстом:

Бессмысленно говорить о каких-либо нарушениях закона в деле Великановой: законом здесь и не пахло. Были внешние детали - ложные символы законности: здание суда (за тройным милицейским кордоном), зал заседаний (охранявшийся от Таниных друзей строже, чем склад боеприпасов), прокурор, судьи, человек, назвавшийся адвокатом (отвергнутый Татьяной: "Мне второй прокурор не нужен!" - и все же оставленный судом при заданной роли), люди, исполнявшие роли свидетелей (среди них - ни разу не видевшие Таню в глаза, ничего не слыхавшие о ней и ее деятельности), 12 томов "дела". Татьяне Великановой предназначалась роль подсудимой - но она отказалась играть эту роль. И спектакль рассыпался, не состоялся. Суда не было, осталась единственная реальность: конвой (в солдатской, милицейской и штатской форме), отгородивший Татьяну от ее друзей, и тюремная машина, которая увезла ее из нормальной жизни на 9 лет.

Мы, друзья Тани, три дня стоявшие на улице у здания суда, стремились попасть внутрь вовсе не для "слушания дела" - просто мы хотели увидеть Таню, наглядеться на нее перед долгой разлукой, которая началась еще 10 месяцев назад.

Что там было слушать, в зале? Вопросы судьи о лагерном супе; растерянные, невпопад ответы "свидетелей"; беспомощный лепет адвоката; бессодержательное громыхание прокурора; запрограммированные выкрики отборной "публики"

- "Мало дали!". Все это было ни о чем и ни к чему, всю эту несвязицу можно было тянуть еще неделю или обойтись вовсе без нее. Великанова молчала - и заготовленные против нее удары упали в пустоту. "Фарс окончен", - сказала она после приговора.

После суда над Татьяной Великановой заранее потерян смысл следующих процессов - над ожидающими своей очереди в тюрьмах Бахминым, Абрамкиным, Подрабинеком, Осиповой, Лавутом, Терновским и остальными. Зачем? Конвой, тюрьма, лагерь, воронок - и так всегда наготове.

В первый день суда Тане удалось издали махнуть нам рукой.

29 августа Московская группа "Хельсинки" приняла документ N140 "Суды над Татьяной Великановой и священником Глебом Якуниным".

В тот же день письмо "Кто осужден?" о приговорах Т.ВЕЛИКАНОВОЙ и Г.ЯКУНИНУ подписали пятьдесят семь человек: Е.АЛЕКСЕЕВА, С.АНИЩЕНКО, Н.БАБИЦКАЯ, Ф.БАБИЦКИЙ, Л.БОГОРАЗ, Л.БОЙЦОВА, Е.БОННЭР, Ю.ВЕЛИЧКИН, Е.ГАЙДАМАЧУК, Ю.ГАСТЕВ, В.ГЕРШУНИ, М.ГЕФТЕР, А.ГОРГАН, А.ГОТОВЦЕВ, С.ГРИММ, З.ДЗЕБОЕВА, В.ДОЛГИЙ, М.ДУБАХ, М.ЗОТОВ, В.ИСТОМИН, Н.ИСТОМИНА, А.КАБИНОВА, Д.КАЗАЧКОВА, С.КАЛЛИСТРАТОВА, И.КОВАЛЕВ, Н.КОМАРОВА (НЕКИПЕЛОВА), Л.КОПЕЛЕВ, Е.КОСТЕРИНА, В.КРОНРОД, В.КУВАКИН, С.ЛАВУТ, М.ЛАНДА, Р.ЛЕРТ, М.ЛИЯТОВ (ЯКОВЛЕВ), Н.МЕЙМАН, И.МЯСКОВСКИЙ, М.НОВИКОВ, Г.ПАВЛОВСКИЙ, З.ПЕРЧАТКИНА, М.ПЕТРЕНКО (ПОДЪЯПОЛЬСКАЯ), В.ПОЛИЩУК, Г.ПОЛИЩУК, К.ПОПОВ, Н.ПРОКОПЧИК, Т.ПРОКОПЧИК, А.САХАРОВ, Ф.СЕРЕБРОВ, А.СМИРНОВ (КОСТЕРИН), В.СМУШКЕВИЧ, В.СОРОКИН, С.СОРОКИНА, Л.ТЕРНОВСКАЯ, В.ТОЛЬЦ, С.ХОДОРОВИЧ, Ю.ШИХАНОВИЧ, В.ЩЕГЛОВ, Ф.ЯСИНОВСКАЯ (ЛИТВИНОВА).

Учительница, с 1989 года двенадцать лет вела математику у малышей. От этой работы сохранилось множество подённых записей, и одна статья: «В начальной и средней школе - одна математика», - название, которое, быть может, привлечёт школьного методиста. Только дело в том, что учительницу эту звали Татьяна Михайловна Великанова, и через призму её жизни совсем по-другому видится и скучное название, и сама статья.

Рассказать о Татьяне Михайловне вкратце - невозможно.

Десять лет, - вплоть до ареста осенью 1979 года, - Великанова была редактором «Хроники текущих событий». Больше, чем редактором, - скорее, «исполнительным директором». Что это было для неё – тяжкая ноша, подвиг? Сама Татьяна Михайловна говорила об этом просто: «Для меня и для моих друзей это был образ жизни. В 69-м году мне было 37 лет, и следующие десять лет правозащитной деятельности я чувствовала себя совершенно свободным человеком, в отличие от предыдущей жизни. Это еще было для меня время анализа и осознания режима, при котором живет моя страна. Я получала гораздо больше информации о жизни своей страны, чем до сих пор. И реагировала соответственно».
Ещё в 1968-м, в августе, когда её муж Константин Бабицкий и ещё «семеро смелых» у Лобного места протестовали против ввода войск в Чехословакию, Татьяна Михайловна была неподалёку. Чтобы видеть и свидетельствовать. На допросе она тоже рассказала всё, что видела, - про избиение людей чекистами, - хотя от нее ждали другого, осуждения действий мужа. Но Татьяна Михайловна повторила и на следствии, и на суде, что поведение мужа одобряет. Следователь: - «Но у вас же трое детей!» - «Именно поэтому», - отвечала Великанова.

А в обвинительном заключении значилось: «в частности, на основании показаний жены обвиняемого…».
Для Татьяны Михайловны «самое трудное было научиться справляться с навязанной всему населению СССР системой круговой поруки. От поведения человека, вне зависимости от его желания, зависели судьбы его родных, карьеры его коллег, судьбы его друзей вплоть до их ареста. Это была тотальная система заложничества…»
Великанова свой выбор сделала.

Никогда больше Татьяна Михайловна не давала показаний. И на своём следствии, и на суде - молчала. Только на предложение произнести последнее слово сказала: «Фарс окончен - ну, и окончен» .
Дальше - четыре года мордовских лагерей, «малой зоны» в Барашево (об этом - в книге её солагерницы Ирины Ратушинской «Цвет надежды - серый»). И ссылка в Среднюю Азию, в Оруэлловское остановившееся время, в Богом забытые места: Шетпе, Таучек, Бейнеу… Один из навещавших её в ссылке, Виктор Резунков, вспоминал: «В течение трех дней я пытался понять, как такая хрупкая женщина могла противостоять Совдепии, которая, как выжженная пустыня, окружала каждого, безмолвно, безжизненно и, казалось, навсегда. Двадцать лет спустя так и не понял… Даже в ссылке власти ее боялись. Никакого пафоса, никаких громких лозунгов - упаси, Боже! Только - поступки и вера, глубокая убежденность в своей правоте» .

Даже освобождалась она так, что осталась свободной. Татьяна Михайловна отказалась расписаться под постановлением о помиловании, и оставалась в ссылке несколько «лишних» месяцев. А потом сама вернулась, - сама, без чьей-то милости или разрешения.

И - в школу, «на всю оставшуюся жизнь»...

Вот что говорил Юлий Ким в сентябре 2002-го в «Мемориале», прощаясь с Татьяной Михайловной: «Если бы наше общество сложилось как надо, в его постсоветский период, и умело бы преодолеть вечный свой грех неблагодарности, и воздать каждому по заслугам, то наша панихида проходила бы не здесь. Может быть, на Красной площади. Может быть, ее не хватило бы тогда для людей, которые пришли бы отдать последний долг, проводить Таню в последний ее путь.»
Наверное, это понимали её благодарные ученики. Им теперь остаётся позавидовать. Но что делать нам, - ведь от Татьяны Михайловны остались добрые дела, а отнюдь не поучения. Остался пример, - но кому доступны такие высоты духа? Хотя, с другой стороны, это не было дано свыше, но стало результатом работы над собой. Как заметил Сергей Ковалев, «Татьяна Михайловна была очень страстным человеком, человеком высоких пределов, и замечательная ее сдержанность, благородная простота - это результат страстного, прямого, сознательного самовоспитания» .
…От Татьяны Михайловны осталась та одна статья о преподавании математики, изданная в 1996 году тиражом 600 экземпляров. Однако при внимательном взгляде там можно найти немало важного и для тех, кто давно покинул среднюю школу.

«В начальной школе первая и всеми признаваемая цель - научить элементарным приемам и навыкам. Вторая - обеспечить успех каждому ученику. Успешность или неуспешность во многом определяет всю его дальнейшую судьбу. Третья - привить вкус и любовь к интеллектуальной деятельности, обеспечить возможность творческого, поискового подхода. В средней и старшей школе одна из главных целей - научить понимать, что мир сложен, но не хаотичен; что то, что мы изучаем модели сложного, но реального; что любая модель действует в ограниченной области, и очень желательно знать границы применения модели.»

Это ведь не только о детях шести-семи-восьми лет (Татьяна Михайловна как-то заметила, - мол, жаль, что нельзя грудничков учить математике…) Это ведь написано о людях вообще. Как минимум, надо что-то уметь и уважать себя за это. Но возможно и большее, - творчество и понимание. Вопрос в том, как от малого перейти к большому?
Первое в её статье - «идея «опережения»... понятия и даже разделы математики, которые даются в средних и старших классах, следует вводить уже в начальной школе. Это не означает, что их нужно «пройти» раньше, нужно только начать раньше. Пропедевтика [сокращенное изложение – А.Ч.] сложного на более простом материале существенно облегчает прохождение этого сложного в дальнейшем» .

«Общество не созрело»? «Массы не созрели»? Да ну! Если не будем ставить серьёзные вопросы, вновь и вновь возвращаться к ним, то так и останемся в «песочнице».

Второе - «необходимость организации таких видов деятельности ребенка и таких задач, в которых может быть проявлена самостоятельная, поисковая активность ученика. Традиционно основное время уделяется изучению правил и процедур, роль задач - иллюстративная. Сами задачи - очень искусственно сконструированные модели, где все необходимые данные присутствуют, ничего лишнего нет, и ответ всегда получается «хороший»» . В жизни всё иначе, - чего-то не хватает, а что-то лишнее специально отвлекает нас от главного. И, хотя проще решать «примеры», но ведь куда интереснее «еще и «поставить», найти или узнать недостающие данные, отбросить лишние, выбрать необходимые процедуры и их последовательность, суметь все это записать удобным способом…»

«Массы» - отнюдь не внимающая аудитория, и не инструмент в руках «вождей». И не стоит соблазнять их упрощёнными моделями бытия, где на каждый вопрос есть ответ, а для каждого ответа уже заготовлен правильный вопрос.
Как не дать замкнуться наедине с этими проблемами? Вот: «работа в малых группах: обсуждать внутри группы и постановку, и способы решения задачи, и способы проверки, и даже разделять работу между собой, когда задача требует многих вычислений, например, проб. Обсуждение рождает идеи, идеи вызывают другие идеи, поиск пошел! В удачных случаях при наблюдении за работой такой группы возникало ощущение творческой атмосферы маленького научного коллектива» .

Это ведь касается не только школьного класса, но и тех «классов», к которым по обычаю обращаются «вожди». Для настоящего, а не «вождистского» общественного движения важны вот эти «малые группы», - «ячейки гражданского общества». Состоящее из единиц, раздробленное, атомизированное общество только и может что становиться «массой», - пассивной или послушной. Работа понимания - это ведь работа общения.

И, наконец, «объединять все, что можно объединить; использовать все связи, аналогии, противопоставления… задача на встречное движение двух поездов и задача о наполнении бассейна через две трубы с точки зрения математики - одна и та же задача», - люди должны научиться видеть за событиями их смысл: «если учитель поможет ученику увидеть эту общность, его понимание и умение решать такие задачи поднимутся на следующую ступень» .
Тогда ученик «не только получает знания, но и учится учиться, учится подходу к проблеме, задаче - не только интеллектуальному, но и эмоциональному» .

А ведь одна из причин нашего «времени, в котором стоим» - неумение жить в меняющемся мире, полном проблем и избавленном от готовых решений.

«Начальная школа должна выводить на «большую» математику, или, точнее - «большая» математика должна начинаться в начальной школе» .

Жить всерьёз, то есть свободно, надо начинать уже тогда, когда для этой свободы, кажется, и вовсе нет места. Тогда можно почувствовать себя «совершенно свободным человеком, в отличие от предыдущей жизни» .
Наверное, и это можно вынести с урока Татьяны Великановой.
Хотя, если честно, я не знаю, что бы она ответила на это. Может быть, только посмотрела бы через очки, - насквозь, как она умела, - промолчала бы выразительно, и повернулась к ученикам…