Отелло не ревнив – он доверчив.

А. С. Пушкин.

В трагедии «Отелло» главный герой, конечно, не Отелло, а Яго. Именно он своими адскими кознями создает трагедию, в которой зло приобретает чудовищную силу, распространяется повсеместно, отравляет своим смрадным дыханием все вокруг. До последней сцены трагедии кажется, что зло вообще непобедимо и всесильно, что зло царит в мире, а добро, точно жалкий нищий в увечьях и рубище на церковной паперти, лишь протягивает руку в поисках подаяния и получает от зла одни насмешки и оплеухи.

Яго – гений зла. Он овладел изощренным и хитроумным механизмом злодейства. Он не гнушается ни ложью, ни подлогом, ни клеветой, ни убийством ради достижения своей цели. Причем постепенно из источника и причины зла он превращается в орудие зла, а в финале, вовлеченный в немыслимую сеть интриг, которую раскинул для других, Яго сам бьется в этой паучьей сети, как пойманная муха, что вскоре будет сожрана прожорливым пауком. Зло сильнее Яго, и оно не собирается жалеть или миловать своего исполнителя. Оно пожирает Яго вместе со всеми, кого тот затянул в сеть зла. Так сам Яго становится жертвой собственного зла. Или, точнее, возмездие рано или поздно настигает Яго. Механизм зла дает сбой, потому что зло несовершенно и, значит, не всесильно. Добро и истина все равно, по Шекспиру, восторжествуют, пускай поздно, когда добрые и чистые Дездемона, Отелло, Эмилия погибнут в паутине зла, сделавшись его жертвами. Впрочем, на то и трагедия.

Итак, рассмотрим механизм зла, запущенный Яго. Каков он? Что собой представляет? Каковы его пружины и колеса? Наконец, каковы следствия работы этого механизма?

Хотя я написала, что Яго – гений зла, это не совсем так, потому что он никак не больше, чем хитрец, пусть гибкий и изворотливый, бессердечный и аморальный. Иначе говоря, Яго – мерзавец, подонок. Вот почему цели Яго низкие и корыстные, как у всякого заурядного человека. Но Яго никак не откажешь в таланте, и, когда он продолжает действовать, зло постепенно начинает руководить поступками Яго. Само зло как бы берет в руки управление судьбами тех, кого он стремится уничтожить, и вот тогда‑то в его душу будто бы вселяется гений зла, который задумал до основания уничтожить все доброе, что населяет мир.

Яго до глубины души обижен тем, что, несмотря на рекомендации трех важных людей («шишек» – в переводе Пастернака), Отелло выбрал себе в заместители и назначил лейтенантом флорентийца Кассио, вместо того чтобы возвести в это звание Яго. Яго, оставшись поручиком, жаждет мщения как своему начальнику, так и тому, кто внезапно перебежал ему дорожку на пути к карьере.

Удивительно, что с первой сцены трагедии Яго нисколько не считает себя хорошим человеком. Напротив, он гордится своим пристрастием ко злу, своей хитростью и изворотливостью. В этом, по его мнению, заключается его человеческая исключительность и выгодное отличие от других, то есть с первых слов мы видим, как Яго презирает людей и не даст за них даже ломаного гроша.

Так, например, служба для Яго – умение извлечь из нее выгоды и вместе с тем способ скрыть свой неистощимый эгоизм и лень:

Конечно, есть такие простофили,

Которым полюбилась кабала

И нравится ослиное усердье,

Жизнь впроголодь и старость без угла.

Плетьми таких холопов! Есть другие.

Они как бы хлопочут для господ,

А на поверку – для своей наживы.

Такие далеко не дураки,

И я горжусь, что я из их породы.

Я – Яго, а не мавр, и для себя,

А не для их прекрасных глаз стараюсь.

Но чем открыть лицо свое – скорей

Я галкам дам склевать свою печенку.

Нет, милый мой, не то я, чем кажусь.

Яго каждый раз действует в соответствии с очевидными для него аморальными, низкими целями, но выдает их неизменно за нравственные и бескорыстные. Дездемона, влюбившись в мавра Отелло, тайно, ночью бежит с ним из отцовского дома и венчается, потому что отец никогда бы не дал согласия на их брак. Родриго, приятель Яго, страстно влюбленный в Дездемону, вместе с Яго будит ничего не подозревающего отца Дездемоны Брабанцио. Яго хочет выдать это похищение за разбой и навязать Брабанцио мысль, будто побег дочери ложится на дом Брабанцио позорным пятном. Яго надеется, что Брабанцио силой своей сенаторской власти добьется примерного наказания Отелло, и тогда его месть начальнику увенчается успехом.

Надо разбудить

Ее отца, предать побег огласке,

Поднять содом, воспламенить родню.

Как мухи, досаждайте африканцу,

Пусть в радости найдет он столько мук,

Что будет сам не рад такому счастью (с. 193).

Нужно, по словам Яго, чтобы Отелло «проклял отравленное счастье» (с. 193) с молодой женой. Яго – отличный психолог и знаток человеческих слабостей. Он всегда выбирает нужные слова, для того чтобы человек, на которого он пытается влиять, впал в гнев, отчаяние, смущение или растерянность – одним словом, лишился бы рассудка. Для оскорбленного дочерью отца Яго тоже находит метафоры, задевающие его отцовские чувства, фамильную честь, позорящие его доброе имя и статус уважаемого в Венеции официального лица:

Сию минуту черный злой баран Бесчестит вашу белую овечку (с. 194).

«…вам хочется, чтоб у вашей дочери был роман с арабским жеребцом, чтобы ваши внуки ржали и у вас были рысаки в роду и связи с иноходцами? (с. 195)»

«Я пришел сообщить вам, сударь, что ваша дочь в настоящую минуту складывает с мавром зверя с двумя спинами (с. 195)».

Любопытно, что делает он это за спиной глуповатого Родриго, а в нужный момент, когда его могут узнать, исчезает, чтобы не быть вовлеченным в скандал. Он оправдывает свой уход перед Родриго тем, что сам он подчиненный мавра и все колотушки достанутся ему, тогда как сенат все равно простит военачальника Отелло. Это характерно для лика зла – находиться за кулисами и вершить злодеяния чужими руками.

Второй, не менее эффективный прием Яго в плетении искусной интриги – стравить двух врагов, клевеща одному на другого, говоря заведомую неправду и возводя напраслину (кстати, попутно отводя себе роль защитника и искреннего друга Отелло):

Хоть на войне я убивал людей,

Убийство в мирной жизни – преступленье.

Так я смотрю. Мне было б легче жить

Без этой щепетильности. Раз десять

Хотелось мне пырнуть его в живот.

И лучше, что не тронул.

Он такими

Словами обзывал вас, что хотя

Я мягок и покладист, чуть сдержался (с. 198).

Любопытно, как Отелло сразу проникается доверием к Яго, называет его только ласковыми словами, которые подчеркивают, насколько хороший человек Яго и до какой степени тот его ценит: «честный Яго» (с. 198), «преданный и верный человек» (с. 214). «Яго верен долгу, как никто» (с. 232). Ему Отелло смело поручает заботы о своей молодой жене, которая вслед за Отелло должна приплыть из Венеции на Кипр.

Яго плетет сеть, а значит, ему нужно много людей, чтобы они скрепили своими телами и душами, точно крепкими нитями, злодейскую интригу: Родриго – этот ходячий кошелек Яго, – его жена Эмилия, Кассио, Бьянка, любовница Кассио, – все превращаются в орудие зла, острие которого обращено к сердцу Отелло.

Родриго влюблен в Дездемону и потому готов бросать деньги на ветер. Иначе сказать, Яго предлагает ему ехать на Кипр следом за возлюбленной, а он, Яго, убедит ее стать любовницей Родриго за деньги и драгоценности, которые он, Яго, якобы будет передавать Дездемоне. На самом деле, разумеется, Яго кладет деньги дурака Родриго к себе в карман. Восемь раз (!), как припев, Яго повторяет Родриго: «Набей потуже кошелек» (с 217).

Кассио, красавец‑мужчина и любимец женщин, в замысле Яго должен сыграть роль заштатного соблазнителя. Яго собирается его оклеветать и тем самым заставить ревновать Отелло. Даже для Яго, чтобы комфортней творить зло, требуется хотя бы мнимая, фиктивная мотивировка злодейства: ходили слухи, будто жена Яго Эмилия могла изменять ему с Отелло; если это так, то как бы сам Бог одобрил его замысел отомстить Отелло и ответить ему той же монетой (в глубине души сам Яго нисколько не верит в этот самообман):

Сообщают,

Что будто б лазил он к моей жене.

Едва ли это так, но предположим.

Раз подозренье есть, то, значит, так.

Он ставит высоко меня. Тем лучше:

Удобней действовать. Какая мысль!

Ведь Кассио для этого находка!

Во‑первых, с места я его сшибу,

А во‑вторых… Ура! Ура! Придумал!

Начну Отелло на ухо шептать,

Что Кассио хорош с его женою,

Достаточно взглянуть: манеры, стан, –

Готовый, прирожденный соблазнитель.

Мавр простодушен и открыт душой,

Он примет все за чистую монету.

Водить такого за нос – сущий вздор.

Так по рукам! Кромешный ад и ночь

Должны мне в этом замысле помочь (с. 218).

Кассио простодушно дает материал против себя, как будто сам лезет в силки, расставленные ему Яго. Теперь каждый жест, каждый взгляд Кассио в отношении Дездемоны Яго будет фиксировать и запоминать, чтобы затем предоставить Отелло счет, по которому ему придется платить слишком дорогой ценой: «Он берет ее за руку. Так, так. Шепчитесь, пожалуйста. В эту маленькую паутину я поймаю такую муху, как Кассио. Ах ты, боже мой, как мы воспитаны! Улыбайся, сделай одолжение. Он целует кончики своих пальцев от удовольствия. Целуй, целуй. Как‑то ты еще оближешься, когда это лишит тебя лейтенантства! Скажите, пожалуйста, опять зачмокал! Твое несчастие, что это пальцы, а не клистирные наконечники» (с. 226).

Шекспир рисует с самого начала пьесы философию Яго. Она построена исключительно на ненависти к человеку. Кажется, что Яго проповедует власть разума, управляющего страстями. Но этот разум в передаче Яго особого рода: он нужен Яго для манипулирования людьми, поскольку сам Яго лишен эмоций и привязанностей. О любви он знает лишь понаслышке. К жене он привязан точно так же, как к кошкам и щенятам, которых готов утопить в любую секунду: «Каждый из нас – сад, а садовник в нем – воля. Расти ли в нас крапиве, салату, иссопу, тмину, чему‑нибудь одному или многому, заглохнуть ли без ухода или пышно разрастись, – всему этому мы сами господа. Если бы не было разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы обуздывать ее нелепости. Твоя любовь – один из садовых видов, которые, хочешь – можно возделывать, хочешь – нет» (с. 216).

Подобным же образом Яго отзывается о женщинах:

Все вы в гостях – картинки,

Трещотки – дома, кошки – у плиты.

Сварливые невинности с когтями,

Чертовки в мученическом венце (…)

С постели вы встаете для безделья,

А делом занимаетесь в постели, (с. 224).

Он нарочито груб с Дездемоной. Разве это не удивительно? Если исходить из здравого смысла, то Яго, наоборот, должен быть с нею предельно предупредительным и вежливым, чтобы скрыть свои коварные планы. Но нет, он вроде бы и не скрывает своего женоненавистничества. Почему? В этом тоже есть свой расчет. Никто не сможет упрекнуть Яго в криводушии. Он, мол, режет правду‑матку в глаза, не желая льстить Дездемоне, ни ее красоте, ни ее уму. («Я не хвалить привык, а придираться» (с. 224)). Неужели в таком случае этот на редкость прямодушный человек способен на предательство?!

В ответ на просьбу Дездемоны сделать ей комплимент, Яго уклоняется от лести и мажет всех женщин одной черной краской. Все они, по его словам, расчетливы, сварливы и глупы сразу:

Красавица с умом тужить не будет:

Смекалка сыщет, красота добудет! (…)

Та, что красой не блещет, но с догадкой,

Приманку сделает из недостатка. (…)

Таких красавиц глупых в мире нет,

Чтоб не уметь детей рожать на свет. (с. 225 – 226).

Кассио, по мнению Яго, «животное, каких свет не создавал, от которого так и разит беспутством» (с. 229). Яго сгущает краски для жалкого воображения Родриго, он живо рисует распутные жесты Кассио, будто бы увлеченного Дездемоной, которая вот‑вот готова ему отдаться («Их губы так сблизились, что смешалось дыханье» (с. 230)). Его цель – вызвать ревность и гнев Родриго, потом столкнуть Кассио и Родриго в поединке и прикончить обоих, лучше чужими руками – одного из двух, а другого уже убить самому. Родриго требует от Яго возвращения денег и поэтому смерть бессрочного и бездонного «живого кошелька» для Яго было бы вожделенным якорем спасения.

Желание злодеяния усилилось для Яго и еще одним обстоятельством: он сам увлекся красотой, умом и чистотой Дездемоны. Значит, эту чистоту следует замарать, красоту – опошлить, а ум смешать с грязью. Тогда‑то его философия подтвердится на практике: жизнь послужит очередной иллюстрацией ничтожества человека. Вот что по большому счету хочет Яго: превратить мир в одну большую грязную яму, а людей сделать мусором, сброшенным в эту сточную канаву – мир:

Он благородный, честный человек

И будет Дездемоне верным мужем,

В чем у меня ничуть сомненья нет.

Но, кажется, и я увлекся ею.

Что ж тут такого? Я готов на все,

Чтоб насолить Отелло. Допущенье,

Что дьявол обнимал мою жену,

Мне внутренности ядом разъедает.

Пусть за жену отдаст он долг женой,

А то я все равно заставлю мавра

Так ревновать, что он сойдет с ума.

Родриго я спущу, как пса со своры,

На Кассио, а Кассио – предлог,

Чтоб вызвать недоверчивость Отелло.

Всем будет на орехи: лейтенант

В долгу передо мной, наверно, тоже:

По женской части оба хороши.

Еще мне мавр за то спасибо скажет,

Что я сгублю его семейный мир

И на смех выставлю пред целым светом (с 231).

Конек Яго – играть на человеческих слабостях. Кассио не умеет и боится пить. Яго заставляет его напиться, потому что в пьяном виде из Кассио вылезет другая, сопутствующая пьянству страсть – гневливость и несдержанность. Кассио устроит драку с жителями Кипра, которые празднуют внезапную победу над турками, а заодно и свадьбу Отелло на Дездемоне. Подговоренный Яго переодетый Родриго, которого Кассио не знает в лицо, станет подстрекателем, и это опять на руку Яго:

Мне б только влить в него еще бокал –

И он пойдет, как дамская собачка,

На всех кидаться, тявкать и ворчать.

А тут Родриго пропивает память

В честь Дездемоны и уже готов.

Я вместе с ним поставил на дежурство

Трех здешних, три бедовых головы,

Воинственных, как все у них на Кипре.

Не может быть, чтоб Кассио стерпел

И не сцепился с этим стадом пьяниц (с. 234).

Попутно он позорит Кассио в глазах Монтано, управляющего Кипром до назначения Отелло, сразу убивая двух зайцев: пороча Отелло и отмечая его незнание людей, подобравшего себе в помощники горького пьяницу, и, во‑вторых, дискредитируя Кассио как ничтожнейшего из офицеров:

Но что скрывать, несчастный малый пьет.

Со стороны Отелло безрассудно

Вверять ему за городом надзор.

А что, с ним это часто?

Каждый вечер.

Бедняга проваляется без сна

Сплошные сутки, если не напьется.

Отелло это надо сообщить.

Он, может быть, не знает или видит

В помощнике лишь доброе (с. 236).

Еще один способ сбить всех с толку – создать шум и смятение. Этим приемом Яго уже пользовался, чтобы раззадорить Брабанцио во время исчезновения из отцовского дома Дездемоны. Здесь Яго повторяет тот же трюк: он шепчет Родриго приказ бежать на бастион, бить в колокол и сзывать всех горожан, в то время как пьяный Кассио устраивает потасовку с Монтано, с одним из самых уважаемых граждан Кипра, до сих пор пребывающим в статусе официального лица. Яго делает вид, что останавливает драку Кассио и Монтано, хотя на самом деле подстрекает дерущихся:

Кассио! Монтано!

Опомнитесь! Оставьте, господа!

На помощь! Вы с ума сошли! На помощь!

Звон колокола.

Вот дьявол! Доигрались. Бьют в набат.

Какой позор! Вы город взбунтовали! (с. 239).

Яго – импровизатор развернутых речей и выдуманных обстоятельств. Он дважды рассказывает одну и ту же историю ссоры Кассио и Монтано, причем каждый раз по‑новому, в зависимости от того, какие слушатели ему внимают и каких целей он добивается. Однако оба раза сам Яго оказывается вне подозрений и в роли благородного спасителя, о чем не забывает с гордостью заявить: «Я себе язык отрежу \\ Скорей, чем против Кассио скажу…» (с. 241). Впрочем, он прятался неподалеку, ожидая благоприятного для себя развития событий, и дождался. Отелло наивно убежден в кристальной честности Яго: «По доброте души \\ Ты, Яго, выгораживаешь друга» (с. 241).

Интриган неисчерпаем в своих кознях, потому что он пользуется проверенным приемом: уповает на человеческую доброту и человеколюбие, ни капли не веря ни в то, ни в другое. Делая вид, что сочувствует Кассио, Яго рисует Отелло как добродушного и беззлобного простака, тряпку, который так и ждет от Кассио слов прощения, чтобы восстановить его в должности. На самом деле Яго точно знает принципиальность Отелло, его нетерпимость к пренебрежению делами службы (не говоря уже о таком вопиющем нарушении воинского долга, как пьянство во время караула): «Вас разжаловали для острастки. Это больше для виду. Попросите у него прощенья, и он опять растает» (с. 242).

Не менее изощренный прием – отправить Кассио к Дездемоне, чтобы та стала ходатаем за Кассио перед Отелло. Так Яго коварно смешивает семейную жизнь со службой, а любовь и сострадание превращает в подозрительность и упрямство. Эти две вещи закономерно должны закрасться в доверчивую душу Отелло, которого Яго намерен соответствующим образом подготовить. Сталкивая всех со всеми, Яго воображает себя чуть ли не демиургом, Богом‑творцом, дергающим за ниточки своих марионеток – людей, замешанных в интриге, наивно полагающих, будто они наделены свободой воли. Кассио в восторге от «мудрых» советов Яго называет его «честным Яго», начиная вторить хвалебным эпитетам, щедро расточаемым Яго со стороны Отелло. Позднее Кассио скажет: «Любезней человека не встречал. \\ А как он бескорыстен! (с. 249)».

Кто упрекнет теперь меня в подлоге?

Совет мой меток, искренен, умен.

Найдите лучший путь задобрить мавра,

Чем помощь Дездемоны. А она Предрешена.

Ее великодушье Без края, как природа.

Для нее Умаслить мавра ничего не стоит.

Она его вкруг пальца обведет.

Все это можно разыграть по нотам.

Я рыцарь, если Кассио даю

Совет, как взять все эти нити в руки.

Но в этом соль: нет в мире ничего

Невиннее на вид, чем козни ада.

Тем временем, как Кассио пойдет

Надоедать мольбами Дездемоне,

Она же станет к мавру приставать,

Я уши отравлю ему намеком,

Что неспроста участлива она.

Чем будет искренней ее защита,

Тем будет он подозревать сильней.

Так я в порок вменю ей добродетель,

И незапятнанность ее души

Погубит всех. (с. 244 – 245).

Прежде чем приступить к заключительной стадии злодейской интриги, Яго успокаивает отчаявшегося и побитого тяжелой рукой Кассио Родриго: за это, мол, Кассио получил отставку; стало быть, «дела идут на лад» (с. 245), после чего отправляет Родриго спать, в синяках и ссадинах, растратившего почти все свои деньги на удовольствия Яго.

Кульминация подлой интриги Яго – психологический шедевр, свидетельство глубочайшего знания людей. Зло находит лазейку там, где бессильно добро: Яго не клевещет, не давит на Отелло выдуманными историями или нелепыми россказнями – он переспрашивает, сомневается, печально качает головой, скорбит молча. И вот Отелло, доверчивый Отелло, начинает подозревать, прислушивается к тревожному голосу сердца, разговаривает с самим собой. Червь зла проникает в душу Отелло. Он начинает сомневаться в главном, в том единственном, что составляло для него непреходящую ценность жизни – в чистоте и целомудрии Дездемоны. Он поверил Яго, что она как все, что она наставляет ему рога с ангельским лицом. Механизм зла, таким образом, Яго запустил. Правда, он не знал, что механизм этот настолько силен, что раздавит и безжалостно уничтожит его самого. Пока же Яго наслаждается своим всемогуществом в искусстве управлении людьми. Они, благодаря козням Яго, идут на смерть, как на заклание. Яго думает, будто это он постелил для своих врагов (а враги для него – весь мир) жестковатое ложе смерти.

Не нравится мне это.

Что ты бормочешь?

Ничего. Пустое.

Не Кассио ли это только что

Ушел от Дездемоны?

Быть не может!

Как пойманный воришка? Нет, не он.

Он вида вашего б не испугался.

Я все ж думаю, что это он(с. 252). (…)

Скажите, генерал,

Знал Кассио о вашем увлеченье

До вашей свадьбы?

Знал. Конечно, знал.

А что такое?

Так, соображенья.

Хочу сличить их, вот и все.

Он с нею был знаком до вас?

И между нами выступал не раз

Посредником.

Посредником?

А что дурного в этом? Разве он

Не стоил этого доверья?

И оправдал, как видишь.

Оправдал.

Так чем ты озабочен?

Озабочен?

Да что с тобою? Что ты задолбил

И повторяешь все за мной, как эхо?

В чем дело? Так ли мысль твоя страшна,

Что ты ее боишься обнаружить?

Столкнулись с Кассио – нехорошо.

Меня он сватал к ней – опять неладно!

Что у тебя в уме? Ты морщишь лоб,

Как будто в черепе твоем запрятан

Какой‑то ужас. Если ты мне друг,

Открой мне все (с. 255 – 256).

Дальше в устах Яго должно прозвучать то самое слово, которое сделает Отелло несчастнейшим из смертных, но это слово нужно подготовить многими оговорками, сомнениями, экивоками, довести Отелло до полуобморочного состояния и, наконец, с торжеством изречь: «ревность!» После чего Яго, посеяв зерно сомнения в душу Отелло, что называется делает «откат», отступает, говорит, что все это, быть может, досужие домыслы, ошибка больной души. Но Отелло теперь уже болен окончательно. Ядовитое зерно, зароненное Яго, пустило корни в сердце Отелло, оно растет не по дням, а по часам, и оно неминуемо разорвет душу ревнивца на две половинки, убьет его изнутри. Яго дает Отелло очередной коварный совет: «трезво» следить за Кассио и Дездемоной.

Ревности остерегайтесь,

Зеленоглазой ведьмы, генерал,

Которая смеется над добычей.

Блаженны потерпевшие мужья,

Которые все знают и остыли

К виновницам позора. Но беда,

Когда догадываешься и любишь,

Подозреваешь и боготворишь(с. 259).

Для полного уничтожения Отелло не хватает только какой‑нибудь вещественной малости, пустяка, безделицы. И эта безделица, к радости Яго, находится – платок Дездемоны. Его Отелло подарил Дездемоне после свадьбы. Это семейная реликвия – платок его матери, «расшитый цветами земляники!» (с. 270). Отелло им очень дорожит, потому что мать завещала ему подарить этот платок той, которую он выберет в жены. Платок – магический знак верности: пока платок был у отца Отелло, он был верен его матери. Эмилия, жена Яго, подбирает платок, случайно оброненный Дездемоной, и передает его мужу, якобы пожелавшему снять узор с красивого платка. Этот платок Яго подбрасывает в квартиру Кассио. По ходу дела Яго вслед за платком подбрасывает хворост в уже и без того полыхающую душу Отелло. Он сочиняет фантастическую байку о сне Кассио, во время которого тот якобы выбалтывает тайну своего сожительства с Дездемоной. Только разъяренный ревностью и гневом Отелло мог поверить в подобные грубые сально‑эротические россказни Яго:

Я как‑то с Кассио лежал

На койке. У меня болели зубы.

Я спать не мог. Беспечный ветрогон

Во сне всегда выбалтывает тайны.

Таков и Кассио. И слышу я:

«Поосторожней, ангел Дездемона.

Нам надобно таить свою любовь».

Он крепко сжал мне руку и со страстью

Стал целовать, как будто с губ моих

Срывал он с корнем эти поцелуи,

И положил мне ногу на бедро.

Потом, вздохнув, пролепетал: «О горе!

Зачем ты в руки мавра отдана!» (с. 269)

Остается только чуть‑чуть «дожать» Отелло, уже готового сойти с ума или/и убить Дездемону. Яго добивает Отелло тем, что уверяет его, будто Кассио теперь трубит на всех углах о победе над Дездемоной: «Лежал. Прижимался. Он ее бесславит. И в каких выражениях» (с. 285). Отелло падает в обморок. Яго в восторге от своего мастерства выпекания зла:

Хвалю, мое лекарство. Действуй, действуй!

Так ловят легковерных дураков.

Так женщин незапятнанных порочат.

Кассио он говорит, что Отелло сегодня дважды бьется в припадке падучей. Над Отелло он продолжает изощренно издеваться, рассуждая о «рогах», которые получает от супруги любой женатый человек, и Отелло – в числе миллионов «рогачей», так что печалиться, собственно, нечему. Но слова не так действенны, как дела. Яго желает, чтобы зло было наглядным и разыгрывает с простодушным Кассио и ревнивым Отелло, которому страдание застит глаза и разум, блестящую и жестокую импровизацию.

Платок Дездемоны Кассио отдает влюбленной в него Бьянке на глазах у Отелло. Яго инсценирует ситуацию, когда Кассио хохочет над дурочкой Бьянко и изображает жестами, как та его добивается, а Отелло уверен, что тот смеется над Дездемоной и показывает, как тянет ее в супружескую спальню Отелло. Отелло, убитый изменой жены, просит Яго достать яд. Нет, Отелло, по замыслу Яго, сам должен убить Дездемону. Яго услужливо подаст ему меч убийства, а сам останется с чистыми руками и ни при чем. Вот почему Яго преподносит Отелло очередной «мудрый» совет, так сказать из сострадания к обманутому мужу: «Зачем яд? Лучше задушите ее в постели, которую она осквернила» (с. 293).

Все, кажется, сделано так, что «комар носа не подточит». Яго остается только самая малость – устранить свидетелей. Ему не нужны Родриго, который требует от него драгоценности, данные Яго на подкуп Дездемоны. Ему не нужен Кассио, счастливая звезда которого опять взошла: венецианский дож назначает того комендантом Кипра вместо Отелло. К тому же Отелло может рассказать когда‑нибудь, как Яго оклеветал Кассио. Яго подговаривает Родриго убить Кассио, поскольку Отелло увозит Дездемону в Мавританию (на самом деле они должны вернуться в Венецию). Если же Кассио умрет, Отелло с Дездемоной останутся в Венеции и уже следующей ночью Дездемона будет в объятиях Родриго. Удивительно, какой бред несет Яго, и еще более удивительно, что Родриго верит и соглашается на убийство, которого вовсе не желает. Яго – мастер убеждать и пользоваться огнем страстей, которые бушуют в человеческих сердцах. Сам Яго совершенно бесстрастен.

Чего же добился Яго? Отелло публично называет жену шлюхой. Дездемона просит заступничества у Яго. Тот уверяет ее, будто Отелло просто нервничает в связи со службой, политикой – делами, одним словом. Кажется, победа Яго полная и безоговорочная. Зло торжествует в мире. Яго измарал людей грязью, и они погибают в ничтожестве и смятении.

И вдруг, неожиданно механизм зла перестает срабатывать, или, может быть, по инерции зло действует так, что своими жерновами перемалывает всех подряд, в том числе и своего инициатора и первопричину – Яго. Кассио ранит Родриго в потасовке. Яго со спины ранит Кассио, но не убивает. Во мраке ночи, воспользовавшись суматохой, он наносит раненому Родриго смертельный удар кинжалом, но опять тот очнулся, чтобы изобличить Яго. Жена Яго Эмилия, увидев труп Дездемоны, задушенной Отелло, внезапно изобличает мужа и раскрывает всю интригу с платком. Яго впервые теряет разум и в слепой ярости закалывает Эмилию. Пойманного Яго тяжело ранит Отелло и по приговору суда Яго будут долго мучить, прежде чем позорно казнить. Наконец, Отелло убивает себя на ложе задушенной им Дездемоны.

Зло не сработало. Яго будет справедливо наказан. Да, он добился смерти многих. Он оклеветал Дездемону в глазах Отелло. Зло своей безжалостной косой покосило безвинных и чистых. Но и добро, пускай, как всегда, с запозданием, показало себя. Зло не абсолютно, по Шекспиру. И зло несет в себе самом возмездие. Поднявший меч, от меча и погибнет. Яго погибнет, но перед этим он забирает с собой в могилу Отелло, Дездемону, Родриго и Эмилию. В трагедии, таким образом, ни зло, ни добро не побеждают. Однако в этом и заключается катарсис трагедии. Зло должно быть побеждено в душе зрителя и читателя..

В этой статье речь пойдет о пьесе Шекспира, впервые поставленной на сцене в 1604 году. Вашему вниманию будет предложено ее краткое содержание. "Отелло" - пьеса, сюжет которой основан на произведении "Венецианский мавр" Дж. Чинтио.

Действие первых сцен происходит в Венеции. Родриго, местный дворянин, находится у дома Брабанцио (сенатора). Он безответно влюблен в Дездемону, его дочь. Своего друга Яго Родриго упрекает за то, что тот принял предложенный ему Отелло чин поручика. Главный герой - это мавр, генерал, находящийся на венецианской службе. Друг Родриго оправдывается тем, что он и сам ненавидит мавра за то, что тот своим заместителем назначил Кассио в обход Яго. Кассио - это ученый-математик, который моложе Яго. Друг Родриго возмущен и намерен отомстить Кассио и Отелло. Краткое содержание произведения продолжается неожиданной вестью.

Весть о том, что Дездемона бежала с Отелло

Приятели, закончив препирательства, будят Брабанцио тем, что поднимают крик. Они говорят старику, что Дездемона, его единственная дочь, бежала с Отелло. Краткое содержание произведения не предполагает подробного описания эмоций Брабанцио. Скажем лишь, что он в отчаянии и считает, что его дочь стала жертвой колдовства. Уходит Яго, а Родриго и Брабанцио собираются арестовать похитителя.

Разговор Отелло с Брабанцио

Яго с фальшивым дружелюбием спешит доложить Отелло, который уже обвенчан с Дездемоной, что тесть его в ярости и с минуты на минуту явится сюда. Мавр не хочет скрываться, говорит, что его оправдывают совесть, звание и имя. Входит Кассио и сообщает, что дож просит генерала к себе. Появляется Брабанцио, которого сопровождают стражи. Он намерен арестовать обидчика. Однако Отелло останавливает намечающуюся стычку. Он отвечает тестю с мягким юмором. Оказывается, что Брабанцио также должен присутствовать на совете у дожа - главы республики.

Переполохом в зале совета продолжает Шекспир "Отелло". Краткое содержание этой сцены следующее. То и дело появляются гонцы, сообщая противоречивые известия. Ясно только, что к Кипру идет турецкий флот для того, чтобы овладеть им. Дож объявляет вошедшему Отелло о срочном назначении. Мавра отправляют на войну с турками. Брабанцио, однако, обвиняет генерала в привлечении колдовскими чарами Дездемоны. Отелло решает позвать Дездемону и послушать ее версию. А пока он излагает историю женитьбы. Отелло, посещая дом Брабанцио, рассказывал по его просьбе о своей жизни, полной горестей и приключений. Сила духа этого некрасивого и немолодого уже сенатора поразила юную дочь. Над его рассказами Дездемона плакала и первая призналась ему в чувствах. Девушка, вошедшая вместе со служителями дожа, отвечает на вопросы своего отца и говорит, что она теперь послушна своему мужу, мавру. Брабанцио смиряется. Он желает счастья молодым.

Дездемона и Отелло отправляются на Кипр

Продолжаем описывать краткое содержание. Отелло отправляется на Кипр, и Дездемона просит отца разрешить ей поехать вслед за своим мужем. Дож против этого не возражает, и Отелло Дездемону оставляет на попечение Яго, а также Эмилии, его жены. Они должны вместе с ней отправиться на Кипр. В отчаянии Родриго, он собирается утопиться. Яго с не лишенным остроумия цинизмом призывает своего друга не поддаваться чувствам. Он говорит, что все изменится, ведь Отелло не пара очаровательной венецианке. Родриго еще получит свою возлюбленную, и таким образом совершится месть Яго. Коварный поручик много раз призывает Родриго набить потуже кошелек. Обнадеженный юноша уходит, и над ним смеется мнимый друг, говоря, что Родриго служит ему "даровой забавой" и "кошельком". Мавр также доверчив и простодушен. Может, стоит ему шепнуть, что жена слишком приветлива с Кассио, который красив и обладает отличными манерами? Чем не соблазнитель?

Прибытие на Кипр

Радуются жители Кипра: галеры турков разбил сильнейший шторм. Он же разметал и суда венецианцев, идущие на помощь по морю. Дездемона поэтому раньше своего мужа сходит на берег. Пока корабль Отелло не пристал, ее развлекают болтовней офицеры. Яго смеется над всеми женщинами, которые "картинки" в гостях, "трещотки" дома, у плиты - "кошки" и т. д. Дездемона его казарменным юмором возмущена, однако за сослуживца заступается Кассио. Он отмечает, что Яго - солдат, поэтому говорит прямо. Входит Отелло. Краткое содержание по действиям продолжается необычайно нежной встречей супругов.

Драка между Кассио и Родриго

Генерал перед сном дает задание Яго и Кассио проверить караулы. Тогда Яго предлагает товарищу выпить за Отелло, и, хотя тот пытается отказаться, так как плохо переносит вино, он его все-таки подпаивает. Теперь море по колено лейтенанту. Наученный Яго, Родриго легко его провоцирует на ссору. Их пытается разнять один из офицеров, однако Кассио вдруг берется за меч и ранит миротворца. С помощью Родриго Яго поднимает тревогу. Отелло выясняет у последнего подробности драки. Он говорит, что Яго выгораживает по доброте души своего друга Кассио, и решает отстранить от занимаемой должности лейтенанта. Придя в себя, Кассио сгорает со стыда. Яго советует ему искать через жену Отелло примирения с ним, поскольку девушка эта так великодушна. Кассио благодарен за этот совет. Он не может вспомнить, кто напоил его, спровоцировал на драку и затем оклеветал перед своими товарищами. Яго ликует: Дездемона теперь своими просьбами поможет его коварному плану, и Яго погубит всех врагов, используя для этого их самые лучшие качества.

Новые интриги Яго

Девушка обещает свое заступничество Кассио. Оба они тронуты тем, что Яго так искренне переживает чужое горе. "Добряк" тем временем начал постепенно вливать яд в уши генерала. Сначала Отелло даже не осознает, почему его просят не ревновать, а затем начинает сомневаться. В конце концов он просит Яго следить за его женой. Чем продолжается краткое содержание? Отелло расстроен. Вошедшая Дездемона решает, что причина плохого настроения мужа - головная боль и усталость. Девушка пытается повязать платком голову мавра, однако тот отстраняется, наземь падает платок.

Эмилия, компаньонка Дездемоны, поднимает его. Она жаждет порадовать своего мужа, который давно ее просил достать платок, который был семейной реликвией, перешедшей от матери к Отелло и подаренной затем в день свадьбы Дездемоне. Яго свою супругу хвалит, однако не говорит ей, для чего ему понадобился платок, а лишь велит помалкивать.

Клятва Отелло

Мавр, измученный ревностью, не может поверить в то, что жена ему изменила. Он не может избавиться от подозрений (мы описали их выше, передавая краткое содержание). Отелло требует от Яго предоставить доказательства, угрожает за клевету страшной расплатой. Яго тогда изображает оскорбленную честность, однако готов "из дружбы" предоставить Отелло косвенные улики. Он говорит, что видел, как Кассио утирался платком его супруги. Этого довольно доверчивому мавру. Он клянется отомстить. Яго также становится на колени и обещает помочь Отелло. Три дня дает ему генерал на убийство Кассио. Тот соглашается, однако просит лицемерно пощадить Дездемону. Отелло решает сделать Яго своим лейтенантом.

История с платком

Жена Отелло вновь просит своего супруга простить Кассио. Однако тот не слушает ничего. Он требует показать платок, который обладает магическими свойствами охранять красоту той, кто им владеет, а также любовь ее избранника. Обнаружив, что у жены нет платка, Отелло в ярости уходит.

Платок с красивым узором находит дома Кассио. Он дает его Бианке, своей подружке, чтобы девушка скопировала вышивку, пока не обнаружился владелец.

Делая вид, что утешает Отелло, Яго умудряется довести его до обморока. После этого он уговаривает мавра спрятаться и подслушать его разговор с Кассио. Они будут говорить о Дездемоне. На деле же речь идет о Бианке. Тот рассказывает со смехом об этой ветреной девушке. Находясь в укрытии, Отелло не разбирает половины слов. Он уверен в том, что над ним и его женой смеются. На беду появляется Бианка, которая бросает в лицо возлюбленному драгоценный платок, говоря, что это, должно быть, подарок какой-то развратницы. Ревнивую прелестницу принимается успокаивать Кассио. Тем временем Яго продолжает распалять одураченного мавра, советуя ему задушить Дездемону в постели. На это соглашается Отелло. Краткое содержание по главам уже приближается к развязке сюжета.

Отелло ударяет Дездемону

Внезапно входит Людовико, родственник Дездемоны. Он привез с собой приказ, согласно которому генерала отзывают с острова, и он должен передать власть Кассио. Дездемона не скрывает своей радости. Однако Отелло понимает девушку по-своему. Он оскорбляет свою супругу, а затем ударяет ее.

Предчувствие Дездемоны

Девушка в разговоре с мужем клянется ему в своей невинности, однако Отелло лишь убеждается в том, что она лжет. Мавр вне себя от горя - так описывает его состояние в своем произведении Уильям Шекспир ("Отелло"). Краткое содержание дальнейших событий покажет, насколько этот герой теряет власть над собой. После устроенного в честь Людовико ужина он идет проводить гостя. Отелло просит жену отправиться в постель, отпустив Эмилию. Девушка рада - кажется, супруг стал мягче, однако Дездемону все-таки мучит какая-то непонятная тоска. Ей вспоминается песня про иву, услышанная в детстве, а также несчастная девушка, которая пела ее перед смертью.

Убийство Родриго и ранение Кассио

Родриго по совету Яго собирается убить Кассио, который возвращается от Бианки ночью. Однако панцирь спасает ему жизнь. Кассио даже ранит Родриго. Однако напавший из засады Яго успевает прикончить Родриго и искалечить Кассио. Когда появляются люди на улице, все подозрения он старается направить на Бианку, причитающую над Кассио. Вот какого лицемерного героя создал в своем произведении Вильям Шекспир ("Отелло"). Краткое содержание, надеемся, помогло вам представить себе хотя бы в общих чертах его характер.

Убийство Дездемоны

Уснувшую Дездемону целует Отелло. Он осознает, что, убив возлюбленную, сойдет с ума, однако иного выхода из этой ситуации не видит. Дездемона просыпается, и Отелло спрашивает ее о том, молилась ли она перед сном. Девушка не может ни доказать собственную невинность, ни убедить супруга сжалиться. Отелло душит Дездемону, а затем, чтобы сократить мучения девушки, закалывает кинжалом. О ранении Кассио сообщает генералу вбежавшая Эмилия, которая не видит сначала тела хозяйки. Дездемона, смертельно раненая, успевает ей крикнуть, что безвинно умирает, однако назвать убийцу отказывается. Отелло признается Эмилии, что убил девушку за лживость, коварство и неверность.

Разоблачение убийцы

Эффектной финальной сценой заканчивает Шекспир "Отелло". Краткое содержание ее следующее. Эмилия все поняла, она зовет людей и при Яго и вошедших офицерах разоблачает настоящего преступника, рассказывает мавру историю с платком. Генерал в ужасе, он пытается заколоть своего бывшего друга. Однако Яго убивает свою жену, после чего убегает. Нет предела отчаянию мавра. Краткое содержание трагедии "Отелло" сложно передать в двух словах. Герой называет себя убийцей. Когда вводят Яго, он ранит его, а затем, объяснившись с Кассио, закалывает себя сам. Мавр произносит речь перед смертью, в которой говорит, что был ревнив, но "впал в бешенство в буре чувств". Все отдают должное его мужеству и величию души. Правителем Кипра остается Кассио. Он должен судить Яго, а затем преступника ждет мучительная смерть.

Так заканчивает Шекспир "Отелло". Краткое содержание по главам, надеемся, побудило вас прочесть это великое творение в оригинале.

«Отелло» как «трагедия обманутого доверия»

«Отелло» - трагедия У. Шекспира. Впервые поставлена на сцене лондонского театра «Глобус» 6 октября 1604 г. в честь короля Якова I, незадолго до этого даровавшего труппе те5атра право называться «Слугами Его Величества». Вероятно, трагедия была написана в том же году. Впервые была опубликована в 1622 г. лондонским издателем Т. Уокли. Источником сюжета послужила новелла Д. Чинтио «Венецианский мавр» из сборника 1566 г. «Сто рассказов», в котором история подана как «рассказ жены прапорщика». Эта новелла была переведена на английский язык лишь в XVIII веке, поэтому остается допустить, что либо Шекспир был знаком с ее итальянским или французским текстом, либо слышал чей-то подробный пересказ. При сохранении обшей линии сюжета, в ключевых моментах, в создании психологически сложных характеров героев Шекспир существенно переработал исходный материал: видоизменил мотив мести негодяя Прапорщика, по новелле, влюбленного в Дездемону и отвергнутого ею, придает возвышенный характер любви Дездемоны и Отелло, которого она «полюбила доблесть», он же ее «за сочувствие к нему». Мотив ревности Отелло также был значительно изменен: у Шекспира она продиктована не уязвленным чувством чести или оскорбленной гордостью мужа-собственника, а является исполнением реального долга героя, стремящегося уничтожить зло в мире. Отелло - не мелодраматический злодей, убивающий из ревности; при таких условиях поэт не мог бы заинтересовать нас его судьбой и еще менее - вызвать в нас впечатление трогательное и возвышенно трагическое. Драма здесь утрачивает узко личный, любовный смысл и поднимается до высшего трагического мотива - до столкновения личности со средой.

Во всех зрелых шекспировских трагедиях изображаемые на сцене события отодвинуты от зрителя в глубину веков - в античность или в легендарное средневековье. Такая хронологическая дистанция была необходима поэту для того, чтобы он мог в обобщенной форме решать самые большие и самые острые проблемы, выдвигаемые современностью. И только «Отелло» в этом плане представляет исключение. Историческое событие, которое Шекспир вводит в свою пьесу, - попытка турецкого нападения на Кипр - имело место в 1570 году, всего за 30 лет до премьеры «Отелло». Если же учесть, что англичане эпохи Шекспира, несмотря на всю неприязнь к своим главным врагам - испанцам, продолжали восхищаться победой испанского флота над турками при Лепанто в 1571 году, то становится ясным, что зрители «Глобуса» должны были реагировать на трагедию о венецианском мавре как на пьесу о современности.

В «Отелло» развитие действия пьесы в наибольшей, по сравнению со всеми зрелыми трагедиями Шекспира, степени сконцентрировано вокруг событий личного плана. Здесь нет ни Троянской войны, ни столкновения Египта с Римской империей. Даже военный конфликт, готовый разгореться между Венецией и турками, оказывается исчерпанным уже в первой сцене второго действия: буря, пощадившая корабли Отелло и Дездемоны, пустила ко дну турецкую эскадру.

Такое построение пьесы легко может привести к анализу «Отелло» как трагедии сугубо личного плана. Однако любое преувеличение интимно-личного начала в «Отелло» в ущерб другим сторонам этого произведения в конце концов неизбежно оборачивается попыткой ограничить шекспировскую трагедию узкими рамками драмы ревности. Правда, в словесном обиходе всего мира имя Отелло уже давно стало синонимом ревнивца. Но тема ревности в шекспировской трагедии выступает если не как второстепенный элемент, то во всяком случае как производное от более сложных проблем, определяющих идейную глубину пьесы.

Галерею образов, являющих собой различные порождения венецианской цивилизации, венчает образ самого страшного его представителя - Яго.

Текст пьесы позволяет достаточно полно реконструировать биографию Яго. При этом, правда, приходится опираться главным образом на его собственные заявления; а свойства души Яго таковы, что ко многим из его утверждений следует относиться осторожно.

Яго молод - ему всего 28 лет, но в венецианской армии он уже не новичок; по-видимому вся его сознательная жизнь связана с военной службой. В этом с особой наглядностью убеждает искреннее возмущение Яго по поводу того, что на место заместителя Отелло назначен не он, а Кассио; в повышении Кассио Яго усматривает вызов нормальному армейскому порядку, при котором на продвижение по службе может в первую очередь претендовать тот, кто выше по званию и у кого больше выслуга лет.

Ясно, что, по мнению Яго, выслуги лет у него хватает.

В той же сцене Яго упоминает о своем участии в боях на Кипре и Родосе, в христианских и языческих странах; в дальнейшем он также неоднократно вспоминает эпизоды своей боевой жизни.

Так или иначе, послужной список Яго достаточно богат. Комментаторы давно обратили внимание на лексическую окраску реплик Яго, отметив в них большое количество флотских метафор, которые характеризуют персонажа и выполняют тем очень существенную функцию. Образ моряка во времена Шекспира ассоциировался не только с романтикой заморских открытий и пиратских налетов. В глазах зрителей той поры моряк был «вонючим, независимым, пьяным, горланящим и драчливым», иными словами, матрос времен Шекспира был типичным представителем самых низов демократического общества. Поэтому обилие морских терминов и метафор в речи Яго служило точно рассчитанным средством подчеркнуть грубость и необразованность Яго.

Неотесанность Яго бросается в глаза. Дездемона с полным основанием называет шутки, которые Яго отпускает в ее присутствии, развлечением, достойным завсегдатаев пивных:

Плоские кабацкие шутки для увеселения старых дураков.

Но Яго и не стремится скрыть своей грубости; наоборот, он бравирует ею и извлекает из этой грубости небывалые выгоды для себя: личина простого, прямодушного солдата, которую с таким успехом носит Яго, заставляет остальных действующих лиц поверить в его честность и откровенность.

Главное, могучее и эффективное оружие Яго - его трезвый, практический ум. Яго - человек, наделенный замечательной наблюдательностью, которая помогает ему составить безошибочное представление об окружающих его людях. Очень часто Яго, коварно преследуя свои тайные цели, говорит заведомую ложь о других действующих лицах пьесы. Но в минуты, когда он, оставшись один на сцене, откровенно отзывается о людях, с которыми ему приходится сталкиваться, его оценки поражают своей проницательностью; в них лаконично, но четко и объективно выражена самая сокровенная сущность персонажей.

Так, даже из отзывов о Кассио, о котором Яго не может говорить без раздражения, зритель узнает, что лейтенант красив, образован, лишен практического опыта, склонен к легкомысленным связям, быстро пьянеет. И все эти элементы характеристики Кассио тут же подтверждает своим поведением на сцене.

Своего сообщника Родриго Яго неоднократно называет дураком; и действительно глупость этого персонажа оказывается главной чертой, определяющей в конечном итоге его судьбу.

Социальная характеристика Родриго предельно ясна. Он богатый наследник, светский шалопай, проматывающий имения, которые достались ему от предков. Родриго вхож в приличное общество; он даже сватается к дочери уважаемого венецианского сенатора, одного из самых влиятельных лиц в городе.

Родриго смешон: он глуп и труслив, он безволен до плаксивости. Однако комическая сторона далеко не исчерпывает всего содержания образа Родриго. Этот представитель золотой венецианской молодежи не наделен способностью мыслить или действовать самостоятельно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Яго удалось сделать Родриго послушным исполнителем своих планов. Но ведь Яго - умный человек; он не мог бы избрать помощником в своих злодействах ничтожество, способное лишь потешать публику. Почему же его выбор остановился именно на Родриго?

Очень показательно, что Яго не посвящает Родриго в суть своего замысла. Преследуя свои собственные цели, Яго одновременно укрепляет слабую волю Родриго и раскрывает перед ним определенный простор, который необходим ему для исполнения своих желаний. И во имя этих желаний Родриго, подхлестнутый Яго, оказывается способным на любое преступление, вплоть до убийства из-за угла, как это доказывает его ночное нападение на Кассио.

Так происходит потому, что Родриголишен каких бы то ни было моральных принципов. Брабанцио отказал ему от дома, Дездемона вышла замуж за мавра. Но похотливость, движущая Родриго, заставляет его надеяться, что с помощью сводника ему все же удастся пробраться в спальню Дездемоны. Вот и весь круг его желаний.

А сводником в глазах Родриго выступает Яго. Реплика, открывающая трагедию, свидетельствует об этом более чем убедительно:

Ни слова больше, это низость, Яго.

Ты деньги брал, а этот случай скрыл.

Видимо, Родриго платил деньги Яго, который обещал молодому щеголю устроить любовное свидание. Родриго не меньше Яго верит в силу золота, которое Шекспир устами Тимона Афинского заклеймил как всеобщую шлюху человечества. Но если сводник говорит, что для победы одного золота мало, что нужно еще убить исподтишка того, на кого сводник указывает как на соперника, - Родриго готов на убийство.

В конце пьесы Родриго предпринимает попытку порвать с Яго, но это решение продиктовано вовсе не высокими моральными соображениями. Родриговозмущен лишь тем, что Яго обобрал его; он намерен обратиться к Дездемоне и просить у нее драгоценности, которые Яго якобы передавал ей. Великолепный штрих, до конца разоблачающий мелочность и торгашескую сущность Родриго! Размолвка между Яго и Родриго делает еще более наглядной безвольную подлость Родриго: как оказывается в дальнейшем, он соглашается убить Кассио, имея в то же время в кармане письмо, в котором он - пусть в неясной форме - отмежевывается от Яго.

Отзывы Яго о женщинах, как правило, полны озлобленного цинизма; и все же он делает исключение для Дездемоны, говоря о ее добродетели и доброте.

Наконец, именно Яго принадлежит самое точное определение духовной сущности своего основного антагониста Отелло.

Если добавить ко всему сказанному выше, что в минуты откровенности Яго дает абсолютно правильную оценку самому себе, то станет ясно, как глубоко Яго разбирается в людях. Более того, отзывы Яго о всех персонажах, по существу, полностью совпадают с тем, что о них думает сам Шекспир.

Умение понять истинную природу окружающих его людей помогает Яго быстро ориентироваться в обстановке. Учитывая особенности психологического склада персонажей, участвующих в той или иной ситуации, созданной им самим или возникшей помимо его воли, Яго может предсказать ее дальнейший ход и использовать ее в своих целях. Блестящий тому пример - сцена, в которой Яго в присутствии спрятавшегося Отелло расспрашивает Кассио о Бианке. Яго убежден, что ревность уже овладела душой наивного Отелло; с другой стороны, он знает, что Кассио не может говорить о Бианке иначе как с фривольным смехом. Сопоставляя эти данные, Яго вырабатывает план воздействия на Отелло.

Реакция Отелло подтверждает, что замысел Яго был рассчитан с предельной точностью.

Ум Яго чем-то напоминает ум шахматиста. Садясь за доску, шахматист имеет перед собой главную цель - выигрыш; но он еще не знает, каким конкретным путем этот выигрыш может быть достигнут. Однако опытный игрок, наблюдая за тем, как ответные действия недостаточно подготовленного противника обнажают слабости его позиции, очень скоро создает тактический план атаки и начинает предвидеть, к каким последствиям приведут его ходы и как совокупность этих ходов позволит ему добиться победы. Так и Яго объявляет войну Отелло, еще не имея конкретного плана наступления.

Яго использует лучшие качества, присущие Отелло и Дездемоне, для того, чтобы погубить их.

Помимо проницательного ума Яго вооруженеще одним свойством, позволяющим ему выполнять свои черные планы. Это его великолепное умение скрывать свою сущность под личиной солдатской прямоты и простодушия.

Яго по умению носить маску, по артистической способности к перевоплощению не имеет себе равных среди всех шекспировских злодеев. При первом же появлении перед зрителями Яго изрекает афоризм, в котором он как нельзя более точно определяет самую суть своего характера: «Не то я, чем кажусь». Но вплоть до финала ни один из героев пьесы не может заметить двуличия Яго; все продолжают считать его честным и храбрым.

По ходу развития действия Яго демонстрирует не только блестящие актерские способности, он выступает и как режиссер задуманного им преступного спектакля. Ум и способность маскировать свои замыслы позволяют Яго использовать в нужных ему целях особенности характеров других действующих лиц и делать их инструментами своей политики.

Яго ведет себя как хищник, руководствующийся эгоистическими стремлениями. Почти все его помыслы и поступки подчинены одной идее - добиться успеха для себя лично, в какой бы форме - продвижение по службе, обогащение и т.д. - этот успех ни выражался. Единственное исключение из этого правила составляет владеющее Яго желание погубить Отелло. В пьесе не содержится ни одного намека на то, что Яго мог рассчитывать на должность мавра после того, как ему удастся низвергнуть Отелло.

Этот хищнический эгоизм Яго выступает в трагедии не просто как субъективная черта его характера; своекорыстие Яго - это практическое применение выработанной им весьма стройной системы взглядов на человека и общество.

Исходную посылку своей социальной философии Яго формулирует уже в первой сцене. Согласно ей, общество состоит из разобщенных индивидуумов. Среди них попадаются люди, следующие определенным моральным принципам и вступающие в отношения с другими людьми, не преследуя при этом своекорыстных целей; но это - дураки и ослы. Умные же люди служат сами себе: они добиваются успеха, положившись на самих себя, и достигают своей цели за счет других. В этой борьбе за успех главным средством является обман, умение скрывать свои истинные намерения.

Обобщения, подобные тем, на которых зиждется философия Яго, могли раздражать людей эпохи Шекспира, вызывать с их стороны возмущенную реакцию, но это обобщения уже не были чем-то единичным и исключительным. Они ярче всего отражали разложение старых феодальных связей под ударами новых буржуазных отношений, основанных на войне всей против всех.

Взгляд на общество как на такое скопление людей, в котором идет постоянная война всех против всех, определяет и оценку отдельно взятой человеческой индивидуальности. В этой войне одним из самых эффективных средств защиты и нападения служит обман. Внешний облик человека не только может, но и должен соответствовать его сущности, скрытой под маской добродетели.

Всепроникающий эгоизм Яго, основанный на убеждении, что человек человеку - волк, исключает саму возможность того, чтобы в душе Яго нашлось место для любви к кому бы то ни было помимо самого себя. В строгом соответствии с этим строится и вся система отношений Яго с другими персонажами.

Вся ненависть Яго сконцентрирована на Отелло. Она настолько велика, настолько полно завладевает душой Яго, что даже выходит за рамки того эгоистического своекорыстия, которое служит злодею надежным компасом в остальных случаях жизни.

Рассказывая Родриго о своей ненависти к мавру, Яго ссылается на какие-то конкретные - обоснованные или беспочвенные - причины («Я часто говорил тебе и повторяю: я ненавижу мавра»). Однако истинный источник ненависти - в душе самого Яго, который органически не в состоянии по-другому относится к благородным людям

Но так же как и все субъективные качества, присущие Яго, в конечном итоге определяются социальной философией этого персонажа, так и ненависть Яго по отношению к Отелло имеет под собой социальные основания. Отелло и Дездемона для Яго - на просто благородные люди; самим своим существованием они опровергают взгляд Яго на сущность человека - взгляд, который он хочет представить законом, не терпящим исключений.

Такие полярные противоположности, как Отелло и Яго, не могут сосуществовать в одном обществе. Там, где есть место для Яго, не остается места для Отелло. Более того, честность и благородство Отелло представляют собой потенциальную угрозу благоденствию Яго. Именно поэтому на Отелло концентрируется вся сила ненависти к людям, присущая убежденному эгоисту Яго.

Ненависть Яго удесятеряется тем, что его антагонист - мавр. В этом виноваты не только расовые предрассудки, но не учитывать, что цвет кожи Отелло обостряет ненависть к нему со стороны Яго - это равносильно тому, что вообще закрывать глаза на африканское происхождение Отелло.

В первой сцене Яго произносит весьма примечательные слова: если бы он был мавром, он не был бы Яго. У мавра есть все, чего недостает Яго, - чистая душа, смелость, талант полководца, обеспечивший ему всеобщее уважение. А венецианец Яго, считающий себя по рождению принадлежащим к высшей, белой породе людей, осужден на вечное подчинение мавру, как и жена Яго на роль служанки при жене мавра. Одно это не может не вызвать «благородного» негодования в его душе.

Такое отношение к мавру важно не только для истолкования индивидуальной характеристики Яго. Оно позволяет понять, что ненависть Яго к Отелло - не просто сугубо личное чувство.

Отелло по внешнему положению - общепризнанный спаситель Венеции, опора ее свободы, всеми чтимый генерал, имеющий за собой царственных предков. Но нравственно он одинок и не только чужд республике, а даже презираем ее правителями. Во всем венецианском совете не находится никого, кроме дожа, кто бы мог поверить в естественность любви Дездемоны к мавру, и все совершенно серьезно справляются, не прибегал ли он «к средствам запрещенным, насильственным, чтоб подчинить себе и отравить девицы юной чувство?». Отелло инстинктивно понимает свою роль, с болью в сердце сознается, что у него не было ни малейшей надежды увлечь Дездемону, первую красавицу гордого аристократического мира, и он даже теперь не может объяснить сенаторам, как это случилось. И его единственное объяснение, отнюдь не свидетельствующее о самоуверенности: «Она меня за муки полюбила». Так говорит Отелло, очевидно, не решаясь чувство Дездемоны приписать каким бы то ни было своим достоинствам. Он принимает ее любовь как незаслуженный дар, как счастье, в момент осуществления которого остается только умереть.

Когда в душу Отелло впервые закрадывается мысль о том, что он может потерять Дездемону, венецианский полководец с чувством обреченности вспоминает что от - черен.

Почему и для чего Шекспир сделал своего героя чернокожим?

Гораздо более важное значение для ответа на этот вопрос имеют наблюдения за системой контрастов, при помощи которых драматург неоднократно показывал возможность несоответствия элементов внешней характеристики человека и его истинной сущности.

Ни у кого не вызывает сомнений, что чернота Отелло служит важнейшим средством, показывающим исключительность главного героя трагедии. Но впечатление исключительности Отелло создается не только цветом его кожи.

Чернокожий Отелло происходит из царского рода, в детстве или в сознательном возрасте он принял христианство. Ему довелось стоять у смертного одра своей матери, которая подарила ему платок, обладающий чудесными свойствами. Подобно былинному богатырю, он с семи лет познал ратный труд и в течение продолжительного времени воевал вместе с братом, погибшим на его глазах. За время своих скитаний он побывал в далеких таинственных землях, населенныхканнибалами; был взят в плен, продан в рабство и вновь обрел свободу, В течение последнего, достаточно продолжительного времени служил верой и правдой в венецианской синьории. Пережил какое-то странное приключение в Сирии, когда в Алеппо - городе, входившем в империю Османов, - зарезал турка за то. что тот бил венецианца и поносил республику. как полководец Венеции воевал в христианских и языческих краях, на Родосе и на Кипре, где в течение определе6нного времени исполнял и какие-то административные или военно-административные функции, снискав себе любовь киприотов. Лишь 9 месяцев, непосредственно предшествующих событиям, изображенным в трагедии, Отелло провел в праздности в столице Венецианской республики.

Единственная сфера соприкосновения Отелло и Венецианского государства - это военное дело. Не нужно обладать сколько-нибудь богатой фантазией, чтобы представить себе мавра, первым врывающегося в осажденные крепости противника или скачущего во главе венецианских войск на вражеские редуты. В бесчисленных походах развилось и окрепло еще одно качество Отелло, отличающие его от венецианца: он стал рыцарем в высшем смысле этого слова.

Целый ряд элементов в характеристике Отелло показывает его внутреннюю противопоставленность венецианскому обществу. Мавр может служить Венеции практически в любой должности вплоть до поста командующего крупными военными соединениями. Но он не может органически войти в это общество и слиться с ним. А чернота Отелло служит исключительным по выразительности, доведенным до интенсивности символа сценическим средством, которое постоянно напоминает зрителю о сущности отношений между Отелло и венецианской цивилизацией.

«Отелло от природы не ревнив - напротив: - он доверчив». Это беглое по форме замечание Пушкина позволяет понять самые глубокие истоки трагической судьбы венецианского мавра.

Перед лицом смерти Отелло говорит о том, что ревность не была страстью, изначально определявшей его поведение; но эта страсть овладела им, когда он оказался не в состоянии сопротивляться воздействию на него со стороны Яго. А этой способности к сопротивлению лишила Отелло та самая сторона его натуры, которую Пушкин называет главной, - его доверчивость.

Однако основной источник доверчивости Отелло не в его индивидуальных качествах. Судьба забросила его в чужую и непонятную ему республику, в которой восторжествовала и укрепилась власть туго набитого кошелька - тайная и явная власть, делающая людей своекорыстными хищниками. Но мавр спокоен и уверен в себе. Отношения между отдельными членами венецианского общества его практически не интересуют: он связан не с отдельными лицами, а с синьорией, которой он служит в качестве военачальника; а как полководец Отелло безупречен и крайне необходим республике. Трагедия начинается именно с замечания, подтверждающего сказанное выше о характере связей Отелло с венецианским обществом: Яго возмущен тем, что мавр не прислушался к голосу трех венецианских вельмож, ходатайствовавших о его назначении на должность лейтенанта.

Но вот в жизни Отелло происходит событие огромной важности: он и Дездемона полюбили друг друга. Чувство, возникшее в душе Дездемоны, куда более ярко, чем признание сенатом полководческих заслуг Отелло, доказывает внутреннюю цельность, красоту и силу мавра.

Отелло не только восхищен решением Дездемоны; он в какой-то мере и удивлен случившимся. Любовь Дездемоны для него - это открытие, позволившее по-новому взглянуть на самого себя. Но у события, которое должно было еще больше укрепить спокойствие духа Отелло, оказалась и оборотная сторона. Мавр был надежнозащищен своей собственной силой и храбростью, пока он оставался только полководцем. Теперь же, когда он стал мужем венецианки, иными словами, когда у него появились новые формы связей с обществом, он сделался уязвимым.

А Яго для своего нападения подготовлен великолепно. Он до зубов вооружен знанием нравов, царящих в венецианском обществе, всей своей циничной философией, в которой обману и лжи отведено столь почетное место.

Чтобы нанести Отелло смертельный удар, Яго использует и свое глубокое понимание характера прямого и доверчивого Отелло, и свое знание моральных норм, которыми руководствуется общество. Яго убежден в том, что внешность человека дана ему для того, чтобы скрывать свою истинную сущность. Теперь ему остается убедить мавра в том, что такое утверждение справедливо и в отношении Дездемоны.

Но ведь Дездемона полюбила мавра и, выйдя за него замуж, доказала тем самым, что она представляет собою исключение среди всех остальных венецианцев. Значит, нужно поставить под сомнение тот высокий духовный союз, который возник между Отелло и Дездемоной.

И Яго удается на какое-то время одержать частичную победу. Мысль о том, что Дездемона так же лжива, как и все венецианское общество, вытесняет в мозгу Отелло мысль о высокой чистоте чувства, связывающего его с Дездемоной.

Сравнительная легкость, с которой Яго удалось одержать эту победу, объясняется не только тем, что Отелло верит в честность Яго и считает его человеком, прекрасно понимающим подлинный характер обычных отношений между венецианцами. Низменная логика Яго захватывает Отелло в первую очередь потому, что аналогичной логикой пользуются и другие члены венецианского общества.

Для венецианцев вроде Родриго или Яго мысль о том, что женщина общедоступна, давно стала прописной истиной; раз общедоступны и жены, то обиженному мужу не остается ничего другого, как только в свою очередь наставлять рога обидчику. Но Отелло не может отказаться от своих идеалов, не может принять моральные нормы Яго. И поэтому он убивает Дездемону.

Истинная красота Дездемоны - в ее искренности и правдивости, без которой для нее нет ни любви, ни счастья, ни жизни.

Любовь к Отелло - самая большая правда для Дездемоны. Во имя этой правды она готова обмануть родного отца; во имя этой правды она, умирая, предпринимает последнюю отчаянную попытку спасти своего возлюбленного. И эта великая правда любви делает Дездемону одним из самых героических женских образов во всей шекспировской драматургии.

Разрыв с венецианским обществом, на который идет Дездемона, - это решение, героическое по своей смелости. И все же наиболее полное звучание тема героизма Дездемоны приобретает в сцене ее смерти.

Эти последние слова Дездемоны - высшее проявление самоотверженности в любви. Уходя из жизни по вине Отелло, Дездемона по-прежнему страстно продолжает любить своего мужа и в последнее мгновение старается уберечь Отелло от кары, которая должна обрушиться на него за совершенное преступление.

Не исключено, что последние слова Дездемоны несут в себе и глубокий психологический подтекст: зная о своей полной невиновности, Дездемона в момент предсмертного прозрения понимает, что ее муж стал жертвой какого-то трагического заблуждения, и это примиряет ее с Отелло.

Вера Дездемоны в людей превращает ее в легкую добычу для Яго, сама ее откровенность и честность делают ее объектом подозрений в мире, где мало кто кажется тем, что он есть на деле; ее чистота неизбежно ставится под сомнение в мире, где почти каждый из значительных персонажей несет на себе печать развращенности. Дездемона - полный антипод Яго; ей нет нужды скрывать свои поступки и мысли. А Отелло верит Яго и подозревает Дездемону в обмане и лицемерии. Мавр хочет изгнать из мира ложь, а вместо этого он своими руками убивает человека, для которого правда - высший закон.

Признание Отелло, что хаос царил в его душе до тех пор, пока эта душа не была озарена светом любви к Дездемоне, может в определенном смысле служить ключом к пониманию всей истории отношений между главными героями трагедии.

На первый взгляд, по уверенной, спокойной и выдержанной манере, которая характеризует поведение Отелло в начале пьесы, невозможно предположить, что в его смелой душе оставалось место для сомнений и противоречивых чувств. Однако вспомним, что контраст между внешние обликом человека и его внутренней сущностью лежит в основе всей поэтики трагедии Шекспира. Как полководец Отелло действительно мог являть собой образец самообладания и уравновешенности - качеств, без которых даже самый храбрый солдат не может мечтать о маршальском жезле. Но если бы мавр попытался вспомнить всю свою жизнь, полную жестоких схваток, блистательных побед и горьких поражений, она неизбежно показалась бы ему хаотическим нагромождением взлетов и падений.

А вместе с Дездемоной в жизнь сурового воина вошла неведомая ему дотоле гармония. Даже самые тяжкие опасности и невзгоды, выпавшие на его долю, теперь предстали перед ним в ином свете, ибо за муки, которые он некогда перенес, его полюбила прекраснейшая из женщин. В море зла и насилия Отелло открыл для себя обетованный остров - не просто остров любви, а твердыню правды, веры и искренности. Дездемона для Отелло - средоточие всех высших моральных ценностей, и поэтому удар, который наносит Яго, в сущности превосходит по своим последствиям даже ожидания самого клеветника. Опорочив Дездемону, Яго лишил Отелло веры в людей вообще, и мир опять предстал перед мавром в виде страшного хаоса.

По мере приближения финала в трагедии почти с физической ощутимостью сгущается тьма. На темных улицах Кипра происходят убийства и нападения из-за угла; а в это время Отелло, готовясь казнить Дездемон6у, гасит свет в ее спальне. Но самая страшная тьма царит в душе Отелло. Затемненное сознание мавра рисует ему образ лживой и развратной Дездемоны - образ тем более страшный для Отелло, что его любовь к жене по-прежнему безмерна. То, что раньше казалось твердыней добра и чистоты, на его глазах погружается в пучину порока, который правит хаосом жизни.

Тема света и тьмы нашла свое последнее, самое выразительное воплощение в монологе Отелло, с которым он входит в комнату, где спит Дездемона.

В одной строке совмещено самое обыденное - ведь люди каждодневно тушат свет, задувают свечи - и нечто сверхъестественное, ужасное: мысль о том, что Отелло должен убить бесконечно любимого человека, убить, сознавая, что со смертью Дездемоны он потеряет тот единственный источник духовного света, который оказался в силах рассеять мрак жестокого и коварного мира, с малолетства окружавшего Отелло. Убить - и самому погрузиться у бесконечную кромешную тьму.

Так тема хаоса органически перерастает в тему самоубийства Отелло.

У Отелло в его страстной любви к Дездемоне сосредоточена вся вера в светлые идеалы. Если и Дездемона дурна и порочна, значит, мир - это сплошное беспросветное царство зла. Кто останется в этом мире, когда из него уйдет Дездемона? Ответ дает сам разъяренный и потерявший над собой контроль Отелло, когда он с ненавистью бросает в лицо окружающим его венецианцам: «Козлы и обезьяны!». Мыслимо ли представить себе, чтобы Отелло после смерти Дездемоны продолжал влачить существование в обществе тех, кого он считает козлами и обезьянами?

Ощущение того, что жизнь без Дездемоны невозможна, возникает у Отелло намного раньше, чем решение казнить свою жену. Впервые подумав о том, что он может потерять Дездемону, Отелло готов отпустить ее на волю, как неприрученную птицу. Но он знает, что для этого надо порвать путы, которые удерживают Дездемону.

Так в пьесе возникает тема самоубийства Отелло. Она еще звучит неясно и приглушенно, но это отдаленные раскаты грозы, которая совсем скоро разразится над головой мавра.

Тот факт, что перспектива самоубийства возникает перед Отелло задолго до финала пьесы, имеет огромное значение. При всей своей красоте и даже героизме Дездемона остается лишь средством в борьбе Яго против Отелло. Как справедливо отмечено критикой, судьба Дездемоны практически не интересует Яго или интересует его лишь постольку, поскольку он может использовать героиню, чтобы нанести смертельный удар мавру. Самый большой успех, которого добивается Яго, - это не смерть Дездемоны, а самоубийство Отелло, ибо главная тема трагедии - рассказ о том, что силам зла удалось погубить Отелло.

Успех Яго показывает, насколько могучим оказалось зло, таящееся в недрах венецианской цивилизации. А смерть героев делает пьесу об Отелло одной из самых тяжелых трагедий Шекспира.

И тем не менее это произведение не оставляет пессимистической убежденности в том, что добро изначально и неизбежно обречено на поражение в столкновении со злом.

Предсмертное прозрение Отелло, его возвращение к вере в высокие идеалы, вере в реальность существования честности, преданности, чистоты, самоотверженности, любви - это не столько победа, сколько спасение Отелло.

Настоящий триумфатор в трагедии о венецианском мавре, победитель Яго и спаситель Отелло - это Дездемона. Всей своей сценической жизнью юная героиня опровергает подлую философию Яго. Именно в самом образе Дездемоны кроется тот главный, глубинный источник оптимизма, который просветляет финал мрачной трагедии.

Шекспир показывает, что идеалы правды и благородства - это реальность; но само существование идеалов в условиях венецианской цивилизации находится под смертельной угрозой. И уж во всяком случае мир своекорыстных эгоистов достаточно силен, чтобы расправиться с конкретными носителями этих высоких идеалов.

Поведав миру о трагической судьбе, выпавшей на долю героев его пьесы, Шекспир как бы сказал своим зрителям: да, идеалы существуют, их торжество возможно, но не в условиях данной цивилизации. Так проблема оптимизма органически перерастает в проблему утопии, в которой носителем высших ценностей выступает чернокожий воин, и по складу своей души, и по происхождению чуждый цивилизованному обществу, главный принцип которого выражен словами Яго: «Насыпь денег в кошелек». А единственным верным союзником мавра оказывается женщина, порывающая с венецианским обществом. Счастье этих прекрасных людей, гармония их чистых и правдивых отношений - гармония, без которой они не могут существовать, - возможны. Но сфера счастья, сфера торжества высоких идеалов - это не цивилизованная Венеция, а утопическое царство «естественного человека».

Шекспировская трагедия наполняет сердца зрителей ненавистью к обществу, которое губит Отелло и Дездемону, - страшному своей деловитой своекорыстной порочностью обществу, в котором Яго чувствует себя как рыба в воде. Но она вселяет и гордость за человечество, способное породить людей, подобных Отелло и Дездемоне.

В этом - великая сила трагедии Шекспира, открывшая перед ней многовековой триумфальный путь по сценам всего мира.

Основное сюжетное расхождение между произведениями кроется в конфликтной причине: у Чинтио Прапорщик любит Диздемону и мстит и ей и Мавру из ревности; у Шекспира Яго ненавидит Отелло из-за потерянного офицерства и подозрений в том, что Эмилия изменяла ему с мавром. Платок с характерным арабским узором, преподнесённый главным героем своей жене в качестве свадебного подарка, в обеих историях становится главным доказательством измены Дездемоны: только у Чинтио его крадёт трёхлетняя дочь Прапорщика, а у Шекспира венецианка сама теряет вещь, которую Эмилия затем, как верная жена, передаёт Яго. Убийство Дездемоны в итальянской новелле совершает Прапорщик. Он же разрабатывает и его план: забить несчастную наполненным песком чулком, после чего обрушить на её тело потолок. Шекспировский Отелло, как благородный герой, мстящий за поруганную честь, самостоятельно расправляется с женой, в начале душа её и только затем закалывая, чтобы та не мучилась. Смерть мавра у Чинтио наступает от руки родственников Диздемоны, у Шекспира – герой сам лишает себя жизни, поняв, что совершил непростительную ошибку и погубил то единственное, ради чего стоило жить.

Художественные образы героев трагедии – живые, яркие, реалистичные. В каждом из них можно встретить как положительные, так и отрицательные черты. Самая чистая героиня произведения – Дездемона и та, по признанию английских литературоведов, не лишена склонности к обману: отца – в тот момент, когда покидает отчий дом и бежит в объятия мавра, Отелло – когда не признаётся в том, что потеряла платок, Эмилии, которую убеждает, что убийцей является она сама. Первый обман венецианки обусловлен любовью, второй – страхом и нежеланием огорчать любимого мужа, третий – попыткой защитить Отелло. Между тем, именно к первому обману (когда-то любимого отца) первоначального апеллирует в своей жестокой игре Яго, убеждающий мавра в том, что если Дездемона смогла пренебречь родительскими чувствами, то ничто не помешает ей сделать то же самое и с чувствами мужа.

Характер Яго представляет собой сочетание хитроумной жестокости и невероятной логики, сопровождающей все его поступки. Поручик просчитывает каждый шаг наперёд, руководствуясь в своих кознях точным знанием психологических особенностей людей, которыми он играет. Родриго он ловит на страстной любви к Дездемоне, Отелло – на страхе потерять ту гармонию, которую он нашёл в отношениях с венецианкой, Кассио – на доброте и природной наивности, Эмилию – на слабоволии.

Аморальность Яго не находит преград по причине его общения с людьми, морально чистыми, не представляющими себе, что кто-то (особенно близкий друг) может опуститься до лжи, наветов и предательства. При этом каждый из героев периодически пытается осмыслить слова и поступки поручика (Родриго несколько раз подозревает его в измене данному слову, Отелло долгое время сопротивляется внушаемой Яго мысли об предательстве Дездемоны, Эмилия пытается разобраться, зачем мужу нужен платок её хозяйки, Кассио отказывается от предлагаемой поручиком выпивки), но каждую попытку вывести его на чистую воду Яго пресекает новой хитростью. В арсенале поручика – выдуманные истории (рассказ о том, как Кассио разговаривал во сне с Дездемоной), похищенные предметы (отнятый у жены платок Отелло), игра на чужих страстях (желание Родриго обладать Дездемоной, неумение Кассио отказаться от выпивки), построение разговора посредством упущений и недомолвок (для придания беседе ощущения достоверности и правдивости), выдача одних фактов за другие (разговор Яго с Кассио о Бьянке, который Отелло принимает на счёт Дездемоны), физическое устранение людей, представляющих опасность для его козней (попытка убить Кассио руками Родриго, убийство Родриго, нападение и последующее убийство жены – Эмилии).

Яго мало отомстить одному Отелло: попутно он ещё хочет нажиться на Родриго, убрать с дороги Кассио и уничтожить Дездемону, чьё существование претит его представлениям о женской сущности. Последняя наиболее ярко проявляется в беседе венецианки с Эмилией: Дездемона не верит в то, что жёны способны изменять своим мужьям, в то время как жена Яго полагает, что женщины устроены точно так же, как и мужчины, соответственно, ничто не мешает им вести себя аналогично. Эмилия не видит в измене ничего дурного, когда муж бросает жену или за измену мужу женщине предлагается целый мир, в котором она сможет придать своему поступку какую угодно окраску. Данное умозаключение (хитроумное, субъективно окрашенное) по своей природе сходно теми положениями, которые высказывает Яго на протяжении всей пьесы: оно правдиво по логике, но фальшиво по сути.

Убийство Дездемоны совершает Отелло, но ответственность за это лежит на Яго. Мавр до последнего любит жену и, даже убивая её, пытается сделать всё аккуратно – не причинив ей дополнительного вреда, не заставляя её мучиться. Гибель Дездемоны для Отелло ужасна, но необходима: рухнувший идеал, по мнению мавра, не может существовать в мире ни в каком виде. Трагедия Отелло не в ревности, о которой принято говорить применительно к этой пьесе Шекспира. Трагедия Отелло в потере гармонии и разрушении окружающего его жизненного пространства.

«Отелло как трагедия обманутого доверия»

Источником сюжета «Отелло» была новелла Д. Чинтио «Венецианский мавр» из сборника «Сто рассказов» (1566), где история представлена как «рассказ жены прапорщика». Сохраняя общую линию сюжета, Шекспир все же существенно переработал изначальный материал, особенно в ключевых моментах. Писателем был видоизменен мотив мести негодяя Прапорщика (Яго), по новелле, влюбленного в Дездемону и отвергнутого ею, а также Шекспир придает возвышенный характер любви Дездемоны и Отелло, которого ей «тревожной жизнью полюбился», а она ему «горячностью души». Писатель изменил саму суть этой истории, изменив мотив ревности Отелло: у Шекспира она продиктована не уязвленным чувством чести или оскорбительным чувством мужа, а является исполнением реального долга героя, стремящегося уничтожить зло в мире. Об этом свидетельствуют в некоторой мере данные строки (ответ Отелло на вопрос как его теперь называть, после убийства жены):

«….Как вам угодно.

Женоубийцей из слепой любви.

Я жертву чести приносил, как думал».

Таким образом драма здесь утрачивает личный, любовный смысл и поднимается до высшего трагического мотива - столкновение личности со средой.

Дездемона для Отелло - средоточие чести, правды, благородности в его жизни, в его, безусловно, особом мире, а если она может так бесчестно лгать ему, так вероломно предавать его, то она еще хуже, еще страшнее всего изначального зла, а значит, не должна жить!

«Иное дело быть живой мишенью

Насмешек, чтоб кругом смотрели все

И каждый тыкал пальцем. Но и это

Я вынес бы. И это. Без труда.

Но потерять сокровищницу сердца,

Куда сносил я все, чем был богат.

Но увидать, что отведен источник

Всего, чем был я жив, пока был жив.

Но узнать, что этим родником питают

Пруды для разведенья мерзких жаб…»

«Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь

Назвать пред вами, девственные звезды,

Ее вину. Стереть ее с земли».

Конечно, эти строки могут быть по-разному истолкованы, но, на мой взгляд, они здесь как нельзя, кстати, подчеркивают вышеуказанное мнение.

В «Отелло» развитие действия пьесы в наибольшей степени сконцентрировано вокруг событий личного плана. Однако, даже небольшое преувеличение интимно-любовной стороны трагедии, приводит к тому, чтобы ограничить идею произведения лишь узкими рамками ревности. Но тема ревности выступает здесь если не как второстепенный элемент, то, во всяком случае, как производное от более сложных проблем, которые определяют глубину пьесы.

Отражение проблемы «человек и среда», о которой упоминалось ранее, мы видим через противопоставление мировоззрений главных героев: Отелло и Яго. Сравнение жизненных позиций именно этих героев носит наиболее яркий оттенок, как характерных персонажей. Однако же, ту самую «среду» помимо Яго представляет собой и Брабанцио, и Родриго, и Кассио, и Эмилия, и многие другие менее значимые участники пьесы.

Каждый из них является ярким представителем времени и среды, которая была так противна существу Отелло. Та среда, являлась концом Возрождения, когда сама идея этого великого периода к данному моменту была извращена, что мы можем наблюдать на примере Яго. Идею «все для человека» он перекраивает в «все для себя», делая ее бездушной и эгоистичной. Поступки Яго обуславливаются его социальной позицией:

«Есть другие,

Они хлопочут как бы для господ,

А на проверку - для своей наживы.

Такие далеко не дураки,

И я горжусь, что я из их породы».

Теперь подробнее о героях.

Яго: молодой, добившейся уже (!) определенных заслуг в военном деле, которое так занимало всю его жизнь. На это автор нам указывает искренним возмущением героя, по причине того, что Отелло назначил своим заместителем не Яго, а Кассио. В этой несправедливости Яго усматривает вызов Отелло армейскому порядку (первая видимая причина ненависти Яго).

«Вот именно. Он двигает любимцев,

А надо повышать по старшинству.

У этого дождешься производства!

О нет, мне мавра не за что любить».

Яго был моряком. Критики обращают внимание на наличие большого количества флотских метафор, которые использует герой в своей речи. Образ моряка в глазах того времени «вонючий, независимый, пьяный, горланящий и драчливый». Такой типаж был выбран неслучайно, автор хотел подчеркнуть внешнюю грубость и необразованность Яго. Его невежество бросается в глаза. Дездемона не без основания называет его потехи «плоские кабацкие шутки для увеселения старых дурней», а Кассио «Он режет напрямоту. Это человек военный, а не ученый». Но Яго не стесняется своего поведения, а наоборот, получает из этого всевозможную выгоду: он кажется окружающим простым, прямолинейным человеком, открытым и честным.

Самым главным козырем Яго является его трезвый, практичный ум. Он обладает удивительной наблюдательностью, с помощью которой дает емкие и объективные оценки людям (судя по всему, Шекспир выражает через Яго своем отношение к героям).

Благодаря этому качеству он также может делать прогнозы о дальнейшем поведении того или иного героя, выстраивать стратегии для осуществления своего главного плана - удалить Отелло.

Кассио, о котором Яго не может говорить без раздражения, красив, образован, малоопытен в военном деле, склонен к легкомысленным связям (связь с Бианкой), мало пьет, а от того, быстро пьянеет (при этом ведет себя крайне вызывающе). Все указанные характеристики легко находят свое подтверждение в действиях и поступках героя.

Родриго Яго считает глупцом, что соответствует действительности и в конечном итоге и определяет его судьбу. По сути, он является богатым наследником, проматывающим имения предков, также он вхож в приличное общество (даже собирался женится на дочери - Дездемоне - уважаемого сенатора Брабанцио!). В то же время, он предстает как трус, мелочный человек без моральных принципов. В целом, о Родриго Яго вовсе не высокого мнения, собственно как и Шекспир (в конце пьесы Родриго решает порвать с Яго, но из-за того лишь, что Яго обобрал его, он намерен был обратиться к Дездемоне. чтобы та вернула подарки, которые Яго «передавал» ей).

Женщины для Яго не более, чем средство заполучить желаемое. Дездемона - устранить Отелло, Эмилия, жена его - посредник и мелкий исполнитель некоторых поручений. Ни о какой любви в таком сердце, по моему мнению, речи быть не может. Такой человек лишь преисполнен любви к себе и к своим интересам и целям. О женщинах он отзывается крайне неуважительно (не думаю, что тут автор разделяет его мнение!).

«...Все вы в гостях - картинки,

Трещотки - дома, кошки - у плиты.

Сварливые невинности с когтями,

Чертовки в мученическом венце».

Эмилия используется Яго и ни сколь неуважаема им, хотя является законной женой. Но что касается ее самой… Эмилия не так проста как кажется. В ней соединены две крайности: она и обманщица (практически украла платок Дездемоны), она и сама добродетель (открыла глаза Отелло о поступках Яго). Можно в ее оправдание сказать, что платок она украла по поручению мужа, не зная о его планах и о тех ужасных последствиях, к которым это может привести. Но все же Эмилия забрала платок и на прямой вопрос Дездемоны, своей доброй и честнейшей госпожи, солгала. Не стоит забывать и о том, что при откровенном разговоре, когда они с Дездемоной рассуждали об измене, Эмилия сказала:

«За такую плату?

За целый мир? Нешуточная вещь!

Огромный мир - за крошечную шалость».

Так что нельзя однозначно утверждать о ее натуре как отрицательной или, напротив, положительной.

Дездемона в глазах Яго честная, преданная и бесконечно любящая мужа, так что просто соблазнить ее красотой и манерами Кассио не представлялось возможным, потому-то Яго и прибегает к своим хитрым уловкам, чтобы лишь создать видимость их «близости» с лейтенантом.

Обратимся к судьбе Дездемоны, чтобы сказать о тех ее качествах, которые Яго нам не откроет. Она приходится дочерью венецианского сенатора, пользующегося всеобщим почетом и уважением. Отелло, как доблестный боец, был так же уважаем, любим ее отцом и часто бывал у него, рассказывая при этом о том, что пережил, увидел, узнал. И эти рассказы заинтересовали дочь сенатора, она горячо сопереживала Отелло. Так она была безмерно влюблена в Отелло, который отвечал ее чувствам.

Она ушла к нему из дома наперекор отцу, была во всем ему поддержкой и опорой, не держала даже мысли об измене или предательстве мужа и до конца была ему предана. Даже когда он ее убивает, она в последних словах пытается его оправдать, отвечая на вопрос, кто ее убийца:

«Никто. Сама. Пускай мой муж меня

Не поминает лихом. Будь здорова».

Как можно заметить, Дездемона единственная жительница Венеции, которая является положительным персонажем. Ее нельзя отнести к той самой среде, о которой не раз было упомянуто.

Отелло: общепризнанный спаситель Венеции, почитаемый генерал, имеющих царский предков. Но он одинок и чужд этой республике, а она в свою очередь презирает его. За что? Судя по всему, за то, что он мавр. Во время венецианского совета по поводу истинных причин любви Дездемоны никто, кроме венецианского дожа не мог поверить в искренность ее чувств, и все абсолютно серьезно интересовались, не прибегал ли он к магии или другим способом воздействия на юную девушку. Отелло понимает свою роль, он не может объяснить сенаторам, как это случилось: ну как могла первая красавица аристократического мира Венеции полюбить мавра-военного? Отелло принимает ее любовь как незаслуженный дар, как чудо, как великое счастье.

Когда Отелло впервые понимает, что может потерять Дездемону, он вспоминает, что он мавр, что он чернокож. Зачем Шекспир делает Отелло чернокожим? Вероятно, чтобы акцентировать несоответствие внешности и внутренней сути героя.

Единственное, что связывает Отелло и Венецию - это военное дело. И даже тут мы видим разительное отличие Отелло и прочих вояк, он может занимать любой пост, но влиться в общество ему не по силам.

Эти элементы указывают на противопоставление Отелло и венецианского общества (человек и среда).

Так и его внутренние качества отличаются от привычных тому аристократическому миру. Отелло доверчив и простодушен. Перед смертью он говорит, что ревность не была страстью, изначально определявшей его поведение, но она овладела им, когда он не в силах был сопротивляться воздействию Яго. Ему Отелло верил не только потому, что Яго в его глазах был честным и прекрасно понимающим подлинный характер отношений между венецианцами, а, возможно, еще потому, что тот был мужчиной, и они вместе они воевали, а для человека, который большую часть своей жизни посвятил войнам и сражениям - это весомый аргумент.

Логике Яго Отелло доверял, так как считал, что она присуща всем членам венецианского общества. Но Отелло не может смириться с моральными нормами Яго, не может отказаться от своих идеалов, потому и решает убить Дездемону.

И снова мы видим противостояние двух несовместимых мировоззрений. Если для Яго лучшим ответом на измену является изменить обидчице в ответ, то Отелло не видит ничего лучше, как убить Дездемону, «очистив» тем самым мир от порока.

У мавра есть все, чего не достает Яго: чистая душа, смелость, талант полководца, обеспечивший ему почет и уважение. А венецианец Яго, считающий себя по рождению принадлежавшим к высшей, белой породе людей вынужден на вечное подчинение мавру, а его жена - служанкой быть при жене мавра. Очередная причина ненависти Яго. Сюда же можно добавить и слух о том, будто Эмилия изменила Яго с Отелло - ни чем не доказанный, пустой слушок, который, однако же, мог являться последнею каплей в отношениях Отелло и Яго.

Яго делает все, чтобы Отелло поверил в неискренность Дездемоны, которая была единственным слабым местом мавра. Он врет, подтасовывает факты, представляет все события в выгодном для себя свете.

Дездемона в растерянности, она напугана и не понимает, какое зло овладело душой любимого, почему он мрачен, неразговорчив, смотрит на нее искоса, обвиняет и оскорбляет ее. Отелло, в свою очередь, раздавлен. В его страстной любви к Дездемоне сосредоточена вся его жизнь, все то доброе и светлое, что существует. Если она, его любимая, порочна, как и все - значит, мир беспросветен, бессмыслен. Кто останется в мире, который покинет Дездемона? Ответ дает сам Отелло, когда он разъяренный и потерявший контроль над собой, бросает в лицо венецианцам: «Козлы и обезьяны!» Невозможно существование такой светлой души в таком грязном мире - Отелло не может там жить, он убивает себя. И это самый большой успех Яго. Основная тема как раз в этом заключена: силам зла удалось погубить Отелло.

Успех Яго показывает, насколько страшным и могучим оказалось зло, таящееся в недрах венецианской цивилизации. А смерть героев делает пьесу одной из самых тяжелых трагедий Шекспира.

И тем не менее это произведение не оставляет убежденности в том, что добро изначально и неизбежно обречено на поражение со злом. Перед своей смертью Отелло прозревает, к нему вновь возвращается вера в высокие идеалы, в преданность, честность, самоотверженность, любовь. Истинный триумфатор в этой пьесе - Дездемона, которая изначально, напротив всех жизненных взглядов и устоев, царивших в мире Яго, была честна и предана, которая опровергала их лишь своим существом. Шекспир показывает, что идеалы правды и благородства - это реальность, однако, ей сложно выжить в условиях венецианской цивилизации. Так проблема оптимизма перерастает в проблему утопии, в которой представителем высших ценностей является чернокожий воин, и по складу души, и по происхождению чуждый такому обществу, где главный принцип выражен словами Яго: «Насыпь денег в кошелек». А единственным верным союзником мавра выступает женщина, порвавшая с венецианским обществом. Их счастье, гармония их правдивых, честных отношений возможны. Но сфера такого счастья и их высоких идеалов не цивилизованная Венеция, а утопическая среда «естественного человека». Трагедия Шекспира вызывает у читателей (зрителей) ненависть к обществу, где царит Яго, но и вселяет гордость за человечество, способное породить людей, подобных Отелло и Дездемоне. В этом и заключается великая сила трагедии Шекспира, открывшая перед ней многовековой триумфальный путь по сценам всего мира.

27. Яго-гений зла? + предыдущий вопрос

ЯГО - центральный персонаж трагедии У. Шекспира «Отелло» (1604), поручик на службе у Отелло. По натуре хам и плебей, вынужденный быть в услужении у «мавра», ненавидя его за испытываемое им при этом унижение, не в силах быть свидетелем безмятежного счастья Отелло и Дездемоны, он сплетает вокруг них чудовищную интригу, в сеть которой попадает, сам того не ведая, и лейтенант Кассио, подчиненный Отелло. Я.- полная противоположность Отелло: хитер, коварен, завистлив, готов на любую низость, дабы разрушить ту гармоничность, что видится ему в Отелло. Я.- один из шекспировских излюбленных типов «злодеев», однако в отличие от Ричарда III или Макбета он мелок и его помыслы и устремления несопоставимы по масштабу. Он не есть «воплощение зла» - просто злобный интриган, однако придуманной его недалеким, но изворотливым умом интриги хватает для того, чтобы подчинить себе (и в конечном счете погубить) великодушного Отелло и Дездемону, которая в отличие от Отелло значительно лучше понимает, чтб есть Я., но противостоять ему не может. Ненависть, которая движет всеми поступками и помыслами Я., его неприятие каждого, в ком не случайно видится ему превосходство над самим собой, оказывается страшной разрушительной силой, именно ненависть, именно разрушение - то единственное, на что способен этот человек. Ему при этом ведомы законы человеческой психо-логии - но лишь те, что движут поступками низменными, недобрыми. Высокие поступки столь его раздражают, что у него появляется инстинктивное желание - сломать, уничтожить. Умея в каждом найти его слабое место, он мастерски играет на этой струне.

В финале, разоблаченный собственной женой, которую он в бессильной злобе закалывает кинжалом, Я. остается жив - в ожидании суда и казни. В сюжетосложении трагедии Шекспира именно он является пружиной действия, источником интриги.

В роли Яго в спектаклях театра «Друри-Лейн» партнерами Э.Кина, исполнявшего роль Отелло, были Ч.Макреди (1832) и сын Э.Кина Ч.Кин (1833). Примечательно, что в английском театре издавна сложилась своеобразная актерская традиция, когда исполнители ролей Отелло и Яго «менялись ролями»: в XIX веке - Г.Ирвинг и Э.Бут (1881), в XX - Л.Оливье и Р.Ричардсон (1938). Ярким исполнителем роли Яго был А.Васадзе (1947, в спектакле с А.Хорава - Отелло)

28. Рабле-сатирик. (Вдруг кто-то в довесок к древнеирландскому знает еще и украинский)

Самi гострi стрiли своєï сатири Рабле направляє проти

на плечi народних мас. Для Рабле немає нiчого ненависнiше ченцiв.

Вiн порiвнює ïх з мавпами, якi не виконують нiякоï

корисноï роботи, а тiльки скрiзь гадят i всi псують, а тому

одержують вiд всiх глузування й стусани.

Пiд час морського подорожi, Пантагрюэля i його друзiв описуються рiзнi

острови, населенi ченцями, ледарями, кляузниками, сутягами й т.п. У цих

главах, що представляють жорстоку сатиру на всi сторони феодального

суспiльства, Рабле виступає як стихiйний матерiалiст i як смiливий

безбожник. Йому однаково ненависнi пашшани (католики) i папефиги

(протестанти), вравной ступенi ворожi людськiй природi. Роби що хочеш!

Такий девiз Телемской обителi, що засновує монах-мирянин

брат Жан, що нехтує церкву й ченцiв настiльки ж сильно, як i сам

Рабле. У Телемской обителi освiченi люди користуються повною волею, без

перешкоди вiддаючись своïм улюбленим занятт-наукам i мистецтвам.

Протиставляючи Телемскую обител-цю гуманiстичну утопiю -

монастирям i церквi, Рабле виражає надiï на майбутнє ,

що принесе людям волю й щастя

В образах освiчених королiв Гаргантюа й Пантагрюэля деякi критики

вбачають апологiю абсолютизму. Але Гар-гантюа й Пантагрюэль настiльки ж

утопични й вигаданi, як i Телемская обитель. Жорстока й похмура

дiйснiсть Францiï XVI столiття, з народною вбогiстю, потопляемими в

кровi селянськими повстаннями, злiсними переслiдуваннями

гуманiстичноï iнтелiгенцiï (цькуванню пiддавався й сам Рабле),

не давала йому нiякого приводу iдеалiзувати королiвську владу.

Характерно, що з посиленням монархiчноï й церковноï

реакцiï у Францiï образи iдеальних королiв починають в

останнiх главах роману тьмянiти, вiдтискуючись на заднiй план такими

героями, як Панург i брат Жан Видатний реалiст i сатирик, Рабле зайняв

видне мiсце в iсторiï свiтовоï лiтератури. Його народностi,

життєрадiсний смiх, ненависть до всього, що заважає вiльному

розвитку людини, роблять Рабле письменником, що зберiгає до наших

днiв свою життєвiсть i актуальнiсть

Роман Рабле дуже важкий для перекладу. Крiм того, що французька мова

XVI столiття ЕО многом вiдрiзняється вiд сучасного, письменник

широко використав провiнцiйнi дiалекти, спецiальнi виробничi термiни,

архаïзми, неологiзми, усiлякi натяки, каламбури, цитати й парафрази

належить Н. Любимову й по праву вважається одним з досягнень

перекладацького мистецтва. Однак нi цей, нi iншi переклади Гаргантюа й

Пантагрюэля у жодному разi не повиннi бути рекомендованi дiтям: книга

Рабле не тiльки складна для сприйняття, але й мiстить багато

непристойностей “Ртрубих жартiв

Ще в 30-х роках поет Н. Заболоцкий переказав цей стародавнiй роман для

дiтей середнього й старшого вiку, дбайливо зберiгши кращi епiзоди й

сатиричну сiль добутку. У високо художньому й тактовному переказi Н.

для дiтей вiдтворюються чудовi iлюстрацiï знаменитого французького

малювальника Гюстава Дорi (1832-1883), що талановито iнтерпретувало

великi добутку (Гаргантюа й Пантагрюэль, Дон Кихот, Казки Перро, Пригоди

Мюнхгаузена i iн.). Iлюстрацiï Дорi, зростаючись iз текстом,

становлять iз ним як би одне цiле.

(Перевожу)

Во время морского путешествия, Пантагрюэля и его друзей описываются различные острова, населенные монахами, бездельниками, кляузниками, сутягами и т. п. В этих главах, представляющих жестокую сатиру на все стороны феодального общества, Рабле выступает как стихийный материалист и как смелый безбожник. Ему одинаково ненавистны пашшаны (католики) и папефиги (протестанты), вравной степени враждебные человеческой природе. «Делай что хочешь!» - таков девиз Телемской обители, которую основывает «монах-мирянин» брат Жан, презирающий церковь и монахов столь же сильно, как и сам Рабле. В Телемской обители просвещенные люди пользуются полной свободой, без помехи отдаваясь своим любимым занятиям-наукам и искусствам. Противопоставляя Телемскую обитель-эту гуманистическую утопию - монастырям и церкви, Рабле выражает надежды на будущее, которое принесет людям свободу и счастье.

В образах просвещенных королей Гаргантюа и Пантагрюэля некоторые критики усматривают апологию абсолютизма. Но Гар-гантюа и Пантагрюэль столь же утопичны и вымышлены, как и Телемская обитель. Жестокая и мрачная действительность Франции XVI века, с народной нищетой, потопляемыми в крови крестьянскими восстаниями, злобными преследованиями гуманистической интеллигенции (травле подвергался и сам Рабле), не давала ему никакого повода идеализировать королевскую власть. Характерно, что с усилением монархической и церковной реакции во Франции образы «идеальных» королей начинают в последних главах романа тускнеть, оттесняясь на задний план такими героями, как Панург и брат Жан.

Выдающийся реалист и сатирик, Рабле занял видное место в истории мировой литературы. Его народность, жизнерадостный смех, ненависть ко всему, что мешает свободному развитию человека, делают Рабле писателем, сохраняющим до наших дней свою жизненность и актуальность.

Роман Рабле очень труден для перевода. Помимо того, что французский язык XVI века ЕО многом отличается от современного, писатель широко использовал провинциальные диалекты, специальные производственные термины, архаизмы, неологизмы, всевозможные намеки, каламбуры, цитаты и парафразы из древних и средневековых авторов и т. д. Лучший из имеющихся переводов принадлежит Н. Любимову и по праву считается одним из достижений переводческого искусства. Однако ни этот, ни другие переводы «Гаргантюа и Пантагрюэля» ни в коем случае не должны быть рекомендованы детям: книга Рабле не только сложна для восприятия, но и содержит много скабрезностей грубых шуток.

Еще в 30-х годах поэт Н. Заболоцкий пересказал этот старинный роман для детей среднего и старшего возраста, бережно сохранив лучшие эпизоды и сатирическую соль произведения. В высоко художественном и тактичном пересказе Н. Заболоцкого книга рекомендуется школьным библиотекам. В изданиях для детей воспроизводятся великолепные иллюстрации знаменитого французского рисовальщика Гюстава Доре (1832-1883), талантливо интерпретировавшего великие произведения («Гаргантюа и Пантагрюэль», «Дон Кихот», «Сказки» Перро, «Приключения Мюнхгаузена» и др.).