Имя: Екатерина Мария Ромола ди Лоренцо де Медичи

Государство: Италия, Франция

Сфера деятельности: Королева Франции

Величайшее достижение: Супруга Генриха II, после его смерти и в течении правление ее сыновей, имела огромное влияние на политику Франции.

Среди королев Франции найдется немало красивых, достойных своего титула женщин, которые вершили судьбы людей, помогали своим мужьям в королевских делах. Имена некоторых не сохранились в анналах французской истории (или же есть только упоминание). Другие же, напротив, постоянно на устах – о них пишут книги, снимают фильмы.

А некоторым настолько «повезло», что их имя прочно ассоциируется с каким-либо событием (причем не всегда хорошим). Королева Франции, Екатерина Медичи – на первом месте среди правительниц с дурной репутацией. И если вспомнить детали ее правления, становится понятно, почему. Хотя не будем судить строго – на все были свои причины. Итак, кто же она-несчастная женщина или расчетливая королева, стремящаяся пойти по головам, чтобы добиться своей цели?

Ранние годы

Будущая правительница Франции родилась в Италии, в прекрасном городе Флоренция, 13 апреля 1519 года. К сожалению, через несколько дней после родов умерла ее мать, французская графиня Мадлен де ла Тур. А отец, Лоренцо Медичи, вскоре последовал за своей супругой. Он давно болел, поэтому его кончина была лишь вопросом времени. За малышкой сразу закрепилось прозвище «дитя смерти» (в те времена общество было полно предрассудков). Оставшись сиротой, девочка воспитывалась своей тетей, Клариче Медичи. Та старалась дать племяннице хорошие образование и привить хорошие манеры. Ведь только так можно было рассчитывать на выгодную партию. А похвастаться идеальной родословной Екатерина не могла – семья отца происходила из «народа», только разбогатевшая и владевшая половиной Флоренции. Голубая кровь (и то довольно скромная) была только у матери – графини.

Ее детство пришлось на мятежные и неспокойные годы во Флоренции – Медичи постоянно боролись за власть и влияние в городе. Народ готов был уничтожить представителей ненавистной фамилии. Члены ее семьи становились даже Римскими Папами. Поэтому неудивительно, что представительниц семьи Медичи пытались сосватать ко многим правителям Европы. И Екатерину не миновала сия участь. В 1533 году Папа Климент VII начинает заниматься поиском подходящего жениха для юной, 14-летней родственницы. Выбор пал на столь же юного герцога Орлеанского Генриха, второго сына короля Франции, Франциска I. Будущие супруги были одногодками. Для Франции этот брак был и политически, и финансово выгодным – за невестой давали хорошее приданое – 103 тысячи дукатов (большая по тем временам сумма), а также итальянские города Парму, Пизу и Ливорно.

Свадебные торжества прошли в Марселе 28 октября того же года и растянулись почти на месяц. Екатерина, не обладавшая красивой внешностью, покорила француженок своим неповторимым стилем. Она одна из первых ввела в королевстве моду на туфли на каблуках, появившись в них на собственной свадьбе. Итальянские платья на долгие годы стали основной одеждой французских аристократок. Однако, несмотря на то, что Екатерина смогла завоевать доверие своих подданных, но не получила главного– сердца своего мужа. Молодой герцог с 11-летнего возраста был влюблен в графиню Диану Де Пуатье (разница в возрасте влюбленных была двадцать лет). Екатерина как могла, боролась со своей соперницей, но оказывалась в проигрыше.

Королева Франции

Через год умирает Папа Климент VII. Новый владыка Ватикана расторгает договор с Францией и отказывается выплачивать приданое Екатерины. Доверие придворных к юной принцессе оказывается полностью подорванным – теперь ее начинают сторониться, высмеивать итальянский акцент. Супруг сделать ничего не мог (да и не хотел особо). Всем его вниманием владела красавица Диана. Екатерина решила ждать – ведь правильно гласит фраза известного итальянского философа Николо Макиавелли, что друзей надо держать близко, а врагов – еще ближе. Медичи сделала все для того, чтобы остаться с соперницей в хороших отношениях. Однако в 1536 году грянул гром – умирает наследник престола, старший брат Генриха, Франциск. Теперь Генрих становится следующим на очереди на престол.

Для Екатерины это событие означало еще одну головную боль – рождение наследников. В первые годы брака детей у супругов так и не появилось, что породило всяческие слухи о бесплодности принцессы (у Генриха вскоре родился малыш на стороне). Начались долгие и упорные годы лечения у магов и алхимиков того времени, приемы всяческих снадобий, от которых современному человеку стало бы плохо при одном только упоминании. Наконец, в 1544 году, родился долгожданный наследник – сын Франциск, названный в честь деда. Странная штука – после рождения первого ребенка Екатерина довольно быстро обеспечила королевскую семью другими детьми – у них с Генрихом было 10 детей.

В 1547 году умирает старый король, и Генрих взошел на престол под именем Генриха II. Екатерина становится королевой Франции, но лишь номинально – Генрих как только мог, отстранял ее от ведения государственных дел. Казалось бы, жизнь стала проще – есть дети, нет забот. Но, к сожалению, семейное счастье (в королевских покоях) длилось недолго – в 1559 году во время рыцарского турнира король был серьезно ранен – копье его соперника, графа Монтгомери, расщепилось, и древко прошло сквозь шлем в глаз Генриху, задев мозг. Об этом Екатерину предупреждал ее личный астролог, Мишель Нострадамус. А она – супруга. Но он ее не послушал. Врачи в течение нескольких дней боролись за жизнь короля, но безуспешно – 10 июля 1559 года монарх скончался. Екатерина была раздавлена горем – несмотря на все разногласия, она по-своему любила своего мужа. До самой смерти она носила лишь черный, траурный наряд – в память о покойном супруге. За это ей дали прозвище «Черная королева».

Королева-мать

Отцу наследовал старший сын, Франциск. Ему было лишь 15 лет. Несмотря на то, что он уже был женат – на юной королеве Шотландии, Марии Стюарт, мать всецело забрала власть в свои руки, хотя и мало что понимала в государственных делах. Незадолго до своего 17-летия Франциск умер в Орлеане.

Следующим королем стал Карл. Ему было только 10 лет, но он был объявлен совершеннолетним. Опять же история повторилась – не горел желанием заниматься делами королевства, поэтому фактически страной управляла его мать. Екатерина стремилась упрочить и положение дочерей – находила выгодные партии. Самой знаменитой из которых было венчание Маргариты и принца Наваррского Генриха, которое состоялось 18 августа 1572 года.

Столь радостное событие было омрачено страшной резней, вошедшей в историю, как Варфоломеевская ночь. Генрих был протестантом, а Франция в те времена – преимущественно католическая страна. И иноверцев (или гугенотов) там не приветствовали. В честь свадьбы принца Наваррского в Париж съехались тысячи гугенотов, что страшно раздражало парижан и королевскую семью – ведь протестанты были богаче, образованнее. Именно Екатерина (если судить по некоторым историческим хроникам) дала приказ об убийстве. Это событие навсегда наложило отпечаток на репутации королевы-матери.

До конца своих дней Екатерина оставалась активным политиком, продвигая своих фаворитов на подходящие должности. Справедливости ради отметим, что она покровительствовала искусству при французском дворе – около нее собирались талантливые поэты, художники, артисты. Королева собирала ценные предметы искусства а также внесла много нового во французскую кухню – спасибо ее Родине.

Ее некогда большое семейство начало таять на глазах – один за другим умирали ее дети. В возрасте 24 лет скончался король Карл IX (по легенде, Екатерина приготовила отравленную книгу для своего врага Генриха Наваррского, но ее сын случайно пролистал книгу первым). Новым королем становится третий сын, любимец матери, Генрих III. Не получив польский престол, он возвратился во Францию и принял французский. При дворе ходили слухи о его нетрадиционной ориентации – он одевался женоподобно, окружил себя миньонами – так называли его фаворитом. Екатерина уже перестала надеяться увидеть внуков от сыновей. Только дочери не подвели – принцесса Елизавета стала супругой испанского короля Филиппа II, от которого родила двоих дочерей и умерла при последующих родах, а также принцесса Клод, ставшая супругой герцога Лотарингского. В этом браке родилось 9 детей.

Последние годы жизни

Постепенно здоровье королевы-матери начало слабеть. Находясь на свадьбе своей внучки, она заболела. Пролежав некоторое время в постели, Екатерина скончалась в замке Блуа 5 января 1589 года. Так и не узнав о том, что ее любимый сын Генрих через несколько месяцев будет убит доминиканским монахом Жаком Клеманом. На нем династия Валуа (которая еще несколько лет назад была многочисленной) прервется. На престоле Франции воцарится новая – . Бывший муж королевы Марго, гугенот Генрих Наваррский, в очередной раз сменит веру, чтобы сохранить себе жизнь. И произнесет легендарную фразу – «Париж стоит мессы».

«Дитя смерти» — именно так прозвали Екатерину практически сразу после её появления на свет. Но почему так жестоко? К сожалению, маленькая девочка родилась с несчастливой последующей историей: её мать скончалась в возрасте 19 лет на шестой день после родов от родильной горячки, а её отец по разным данным либо через несколько дней после смерти жены, либо через несколько месяцев. Конечно, ребёнок тут ни при чём: врачи того времени не понимали, что, чтобы не убить впоследствии роженицу каким-нибудь вирусом, надо просто мыть руки при принятии родов. Отец же к моменту появления Екатерины на свет уже был безнадёжно болен и слаб. Но тем не менее: сразу после рождения девочки умирают оба её родителя, и отныне печать смерти будет преследовать Екатерину тем или иным образом до конца её жизни.

Уже много позже, при французском дворе, её прозовут «купчихой». Действительно, Екатерина могла похвастаться мало-мальской знатностью только со стороны матери. Отец, Лоренцо Второй Медичи, фактически имеет корни в простом народе, хоть и в богатом сословии — торговцах. Но, так или иначе, торговцы. Мать, вот за что могла зацепиться Екатерина! Мадлен де ла Тур, герцогиня Бульонская и графиня Овернская, косвенно относилась к французскому королевскому роду.

Одинокое детство

Вырастила Екатерину тётя, Клариче Медичи, вместе со своими детьми. Представители семейства Медичи несколько раз становились Папами и, соответственно, верховенствовали над всеми. Несколько раз Медичи теряли свою власть во Флоренции, и несколько раз маленькая Екатерина подвергалась серьёзной опасности. Когда в 1529 году войска Карла V осадили Флоренцию, разъярённая толпа была готова повесить прямую наследницу дома Медичи – 10-летнюю Екатерину – на городских воротах или же отправить её в бордель. Ведь все они были уверены, что это Медичи виноваты в сложившейся ситуации, это их надо наказать. Вмешательство французского монарха Франциска I спасло маленькую герцогиню, и её перевезли в монастырь в Сиене на 3 года, где она могла получить хорошее образование. И тут опять опасность: правители Флоренции задумали захватить наследницу в заложницы. Но Екатерина смогла себя спасти: узнав, что за ней приехали вооруженные люди и что намерения у них явно не добрые, она быстро отрезала себе волосы, переоделась в монашеское платье, вышла к захватчикам и сказала, что только в таком виде её повезут во Флоренцию, пусть люли видят, как обращаются с монахинями. Конечно, девочка не была монахиней, она разыграла спектакль, но, возможно, это проявление смелости спасло ей жизнь. Она не пострадала, только была переведена в другой, более строгий монастырь.

По всему вышеописанному мы видим, что девочка, даже не успев достигнуть подросткового возраста, теряет родителей, видит сумасшествие толпы, намеренной её убить, и с самого рождения не может чувствовать себя в безопасности, её мотает туда-сюда по монастырям как лист на ветру. Скорее всего, именно из детства растёт та аномальная жестокость, которая Екатерина проявит в уже намного более зрелом возрасте.

Вскоре волнения сходят на ноль, к власти снова приходят Медичи. Екатерина получает титул герцогини Урбинской и становится прекрасным вариантом для династического торга: ведь за девочкой идёт приличное денежное приданное и несколько итальянских земель. Папа Климент VII, Джулио Медичи, договаривается с французским королём о браке Екатерины и второго сына короля, Генриха. Для обеих сторон партия была великолепная: Франция получает те земли, за которые воевала десятилетиями, а Медичи делают свою представительницу французской принцессой и получают место при королевском дворе. Венчание было назначено на октябрь 1533 года в Марселе.

Путь от герцогини к королеве

Свадьба была роскошная, празднования длились 34 дня! По словам современников, Екатерина не могла похвастаться сногсшибательной внешностью: совсем маленького роста и с рыжими волосами, она поразила французский двор совершенно другим – своим стилем. Первый раз на публике она появилась на каблучках! Для француженок это было в новинку, и им эта идея крайне понравилась, позже весь двор щеголял в туфлях на каблуках. А Екатерина просто хотела хоть немного увеличить свой рост! Далее её платье: итальянская мода тоже очень понравилась женской половине королевского двора. Как это ни странно, но на протяжении многих лет Екатерина отныне будет законодательницей мод при французском дворе.

Но как бы пышно Екатерина ни была разодета до и после свадьбы, сердце мужа она так и не завоевала. С 11-ти лет Генрих был абсолютно и бесконечно влюблён в свою наставницу, Диану де Пуатье. Однако истинно его чувства раскрылись только в 19 лет. Эта любовь вошла в историю как настоящий феномен: Диана была старше короля на 20 лет. Но он любил её до самой смерти. Статная красавица с незаурядным умом, куда было маленькой итальянке с ней тягаться.

Медичи заняла «тихую» позицию: она понимала, что при дворе сейчас идёт культ «Дианы» и что лучше быть с ней в максимально адекватных отношениях. Поэтому Екатерина терпела. Через год после свадьбы умирает папа Климент VII. Его преемник расторгает договор с Францией и не выплачивает добрую часть приданного Екатерины. На этот счет Генрих сказал: «Девочка приехала ко мне совсем голой». Это происшествие еще больше подорвало позиции Екатерины при дворе: она ни с кем не могла завести дружбу, придворные дамы намеренно притворялись, что не понимают её с первого раза (от итальянского акцента Екатерина так никогда и не избавилась), муж видел перед собой только Диану, а её ни во что не ставил.

Внезапно умирает наследник престола, поговаривали даже, что его отравили. Теперь Генрих – дофин Франции. Через год у него рождается внебрачный ребёнок, тогда как законных детей от Екатерины всё нет. Бесплодность Екатерины почти не подлежит сомнению, а вкупе с отсутствием приданного наталкивает Генриха на мысли о разводе. Но тут Екатерина беременеет и потом рожает сына. Говорят, в этом ей помог её личный врач и астролог Мишель Нострадамус. Непонятно по каким причинам, но после первого сына Екатерина, уже будучи королевой, начинает рожать детей почти каждый год. Однако когда пришло время 9-го и 10-го ребёнка – двух девочек-близнецов, королеву едва спасли. Одна девочка во время родов была уже мёртвой, другая прожила всего шесть недель. С этого момента врачи крайне не рекомендовали королеве иметь в дальнейшем детей.

В марте 1547 года умирает Франциск I, на престол восходит Генрих и Екатерина Медичи. Король правил 12 лет, он погиб совершенно случайно: во время рыцарского турнира, щепка от поврежденного копья угодила Генриху прямо в щель шлема, в глаз, повредив головной мозг. Генрих держался 10 дней. После его смерти Екатерина выбрала своей эмблемой сломанное копьё и навсегда облачилась в чёрный траур (до этого во Франции траурным цветом считался белый). Как только король умер, Диана де Пуатье была изгнана.

Чёрная королева

Екатерина Медичи правила при двух сыновьях: королях Франциске II и Карле IX. Или думала, что правит, потому что на самом деле в стране творился хаос: католики и гугенты резали друг друга при любом удобном случае. К власти пришёл её 15-летний старший сын – совсем еще ребёнок. Мать ощутила вкус власти, без которого она не сможет обходиться до самой смерти.

Медленно, но систематически назревали религиозные войны, которые впоследствии вылились в гражданскую войну. Страну раздирали две религиозные партии: католики и гугеноты. Екатерине очевидно совершенно не хватает смекалки, чтобы разрешить этот конфликт в нужную сторону. Ошибкой Медичи было то, что она видела этот раскол в политическом ракурсе, поэтому и пыталась решить его, как решал бы это политик. Возможно, если бы она поняла, что корни этой войны лежат намного глубже, в духовных убеждениях, а не политических выгодах, то можно было бы избежать дальнейших ужасных событий.

На фоне одной из кровавых стычек католиков и гугенотов заболевает молодой король. Из-за образовавшейся в ухе гангрены, Франциск проболел две недели, после чего скончался на 17-ом году жизни. Его место занимает 10-летний брат Карл IX.

Конфликт всё крепчал. Екатерина пыталась что-то решать, управляла от имени маленького сына, буквально металась по стране. Но у Екатерины Медичи своя метода: она решила выдать свою дочь Маргариту за гугенота Генриха Наваррского. Делать браки для Екатерины было занятием намного более лёгким, чем управлять страной, чем пытаться утихомирить войну правильными способами. Перед свадьбой приехала мать жениха, Жанна д’Альбре, ярая протестантка. Она неугодна Екатерине, хоть та и старалась этого не показывать. Внезапно Жанна скоропостижно умерла прямо перед свадьбой. И вот за Екатериной Медичи закрепился новый слух, который живёт до сих пор — отравила.

Состоялась свадьба между Маргаритой Валуа и Генрихом Наваррским. Чтобы отпраздновать торжество, в Париж съехались самые знатные гугеноты страны и просто обычные люди протестантской веры. Среди гостей был адмирал Гаспар де Колиньи, лидер гугенотов. Умный и проницательные мужчина, он быстро нашел дорогу к сердцу 22-х летнего короля, который всю жизнь находился у юбки матери. Екатерина видит опасность этого союза: нет, её сын, король, никак не может держать у себя в главных советниках и друзьях самого главного гугента, и она «заказывает» Колиньи. Но стрелок промахнулся.

После несостоявшегося убийства захотели собрать комиссию, причем захотел этого сам король. Екатерина испугалась и очень сильно: ведь убийца жив, а значит, может всплыть и её имя. Может быть, эта женщина видела решение колоссальной проблемы, длящейся десятилетия, только в том, что она вскоре сама санкционировала: «черная королева» приказывает начать Варфоломеевскую ночь с 24 на 25 августа 1572.

В Париже было зарезано около 2000 человек, во всей Франции на волне этой ночи погибло около 30000 гугентов. Не щадили никого, убиты были все: младенцы, старики, женщины. После этой ночи Екатерину Медичи возненавидела вся Франция.

Генриха Наваррского удалось спасти. Пока его людей резали по всему Парижу, ему под острием кинжала пришлось принять католичество (от которого он, в принципе, вскоре отказался).

Через два года после Варфоломеевской ночи умирает Карл IX. Так до конца и не были выяснены обстоятельства его смерти. Последними словами, точнее, начинавшейся фразой было «О, моя мать…». Что хотел сказать монарх? Однако, наиболее вероятно, что король скончался от туберкулёза, так как этой болезни были подвержены все сыновья Екатерины.

Екатерина Медичи спешно пишет своему третьему сыну, самому любимому, Генриху. Она просит его приехать во Францию и стать королём. К слову сказать, Генрих совсем недавно был коронован в Польше, но нет, под покровом ночи он сбегает от того народа, который действительно выбрал его как своего правителя. Прибыв во Францию, первым делом Генрих III отодвигает от власти свою мать. Екатерина недоумевает, как такое может происходить, но ничего поделать с этим не может. Единственное, что ей дозволялось, это ездить по стране и участвовать в некоторых королевских делах, в том числе она пыталась устроить брак своей внучки. До весомых государственных дел женщину с руками по локоть в крови больше не допускали.

Екатерина Медичи умерла на полгода раньше Генриха III. Смерь настигла «черную королеву» во время её бурной поездки по стране. Тело не повезли в Сен-Дени, где находилась королевская усыпальница: народ Парижа грозился, что сбросит его в Сену, как когда-то народ Флоренции грозился повесить совсем еще маленькую Екатерину на воротах города. Уже много позже урну с прахом перенесли в Сен-Дени, но, говорят, что места для захоронения рядом с супругом не было, как его не было и при жизни, поэтому урну закопали в сторонке.

Екатерину Медичи можно назвать самой «ненавидимой» женщиной в истории. «Черная королева», отравительница, детоубийца, зачинщица Варфоломеевской ночи - современники не жалели для нее эпитетов, хотя некоторые из них были несправедливыми.

Дитя смерти

Зловещий образ Екатерины Медичи не был изобретением Дюма. Она родилась под жуткой звездой. Шутка ли, ребенка сразу после рождения в 1519 году окрестили «дитя смерти». Это прозвище как шлейф будет сопровождать всю ее дальнейшую жизнь. Ее мать – 19-летняя герцогиня Мадлен де ля Тур - умерла спустя шесть дней после родов, а отец - Лоренцо Медичи II - через две недели.

Екатерине Медичи приписывают отравление старшего брата мужа – Франциска, королевы Наваррской – Жанны Дальбре, и даже своего сына - Карла IX. Самой страшной ее выходкой стала Варфоломеевская ночь.

Однако «Черной королевой» она стала не из-за своей репутации. Екатерина впервые надела траур черного цвета. До этого во Франции символом скорби считался белый. В чем-в чем, а в моде она была первой при дворе. Екатерина носила траур по своему погибшему супругу Генриху II 30 лет, эмблемой она сделала сломанные копья, а девизом - «От этого мои слёзы и моя боль», но об этом чуть позже.

По брачной лотерее Екатерину определили в жены второму сыну французского короля Генриху Валуа. Но брак стал фактически фиктивным. У короля уже была любовь всей его жизни – его детская воспитательница Диана де Пуатье. Он был влюблен в нее с 11-летнего возраста. У нее уже был внебрачный сын от короля, а Екатерина, напротив, никак не могла забеременеть. Ситуация осложнялась тем, что Медичи любила своего мужа. Впоследствии, в одном из своих писем дочери, она писала: «Я любила его и буду верна ему всю жизнь».

Французский двор отторгал ее, как и Генрих. За спиной постоянно бросали: «Купчиха! Куда ей до знатных Валуа!». Малообразованна, некрасива, бесплодна. Когда после смерти первого претендента на трон – Франциска она стала женой дофина, ситуация не улучшилась.

Ходили слухи, что Франциск I, отец Генриха, практически согласился расторгнуть брак своего сына с Екатериной.

А при дворе тем временем расцветал культ Дианы. Свою фаворитку Генрих II обожал до своей смерти, когда ей уже было 60. Даже на турнирах он выступал под ее цветами. Королева рядом с ней – просто тень. Чтобы хоть как-то добиться благосклонности супруга после рождения столь долгожданных детей, она отдала их на воспитание Диане. При дворе Екатерина полностью растворилась в политике, которой занимался король и его Диана. Возможно, если бы дело происходило в России, она окончила бы свои дни в монастыре.

Законодательница мод

Но при жизни Генриха II, у Екатерины оставалась своя стезя, в которой ей не было равных: она была главной законодательницей мод во всей Европе. К ее вкусу прислушивалась вся аристократия Франции.

Именно ей прекрасный пол Европы обязан последующими обмороками – она установила лимит для талии – 33 см, которого достигали с помощью корсета.

Привезла она с собой из Италии и каблуки, которые скрадывали недостатки ее маленького роста.

Вместе с ней во Францию приехало мороженое. Оно впервые появилось на ее свадьбе, которая длилась 34 дня. Итальянские повара каждый день подавали новое блюдо, новую разновидность этих «льдинок». И после этого их французские коллеги освоили это кушанье. Таким образом, первое, что принесла Екатерина Медичи во Францию, стало единственным, что там закрепилось. Приданое быстро растратили, весь ее политический вклад привел лишь к падению Валуа, а мороженое осталось.

Нострадамус в фаворитах

Положение тени при фаворитке короля не устраивало Екатерину. Она не давала волю эмоциям и терпеливо сносила все оскорбления двора, но всеобщее презрение лишь подогревало ее тщеславие. Ей хотелось любви мужа и власти. Для этого Екатерине нужно было решить самую главную проблему – родить королю наследника. И она прибегла к нестандартному пути.

Еще в детстве, когда она обучалась при монастыре в Сиене, Екатерина увлеклась астрологией и магией.

Одним из главных приближенных французской королевы стал предсказатель Нострадамус.

Современники поговаривали, что именно он излечил ее от бесплодия. Надо сказать, традиционные народные методы, которыми она пользовалась, были весьма экстравагантны – ей приходилось пить настойку из мочи мулов, носить на животе коровий гной и обломки оленьих рогов. Что-то из этого сработало.

С 1544 до 1556 года она непрерывно рожала детей. За 12 лет она родила десятерых. Просто фантастический результат.

Франциск, Елизавета, Клод, Людовик, Карл Максимилиан, Эдуард-Александр, который будет потом Генрихом Третьим, Маргарита, Эркюль, последний обожаемый сын, и в 1556 году – близнецы Виктория и Жанна, но последние умерли прямо в утробе.

С именем Нострадамуса связывают и самое главное предсказание в жизни Екатерины. Историк Наталья Басовская рассказывает, что когда-то королева пришла к нему с вопросом «Сколько будут править ее сыновья?». Он посадил ее у зеркала и начал крутить какое-то колесо. По Франциску юному колесо повернулось один раз, он, действительно, правил меньше года, по Карлу Девятому – 14 раз прокрутилось колесо, он правил 14 лет, по Генриху Третьему – 15, и он правил 15.

В кругу семьи

10 июля 1559 года из-за ран, полученных на турнире, умер Генрих II. Копье врага скользнуло по его шлему и проткнуло глаз, оставив в мозгу осколок. Екатерина Медичи надела свой знаменитый черный траур, сделала себе символическую эмблему сломанного копья и приготовилась пробиваться через своих детей к власти. Ей это удалось – она добилась статуса «гувернантки Франции» при своих сыновьях. Второй ее наследник Карл IX прямо на коронации торжественно заявил, что будет править вместе с мамой. Кстати, последними словами его стали тоже: «О, мама».

Придворные не ошиблись, называя Екатерину «необразованной». Ее современник Жан Боден тонко подметил: «самая страшная опасность – интеллектуальная непригодность государя».

Екатерина Медичи могла быть кем угодно – хитрой интриганкой, коварной отравительницей, но до понимания всех тонкостей внутренних и международных отношений ей было далеко.

Например, ее знаменитая конфедерация в Пуасси, когда она организовала встречу католиков и кальвинистов с целью примирить две конфессии. Она искренне верила, что все проблемы мира можно уладить душевными переговорами, так сказать, «в кругу семьи». По мнению историков, она даже не смогла понять истинный смысл речи приближенного Кальвина, который заявил, что вкушение хлеба и вина во время причастия – только воспоминание о жертве Христа. Страшный удар по католическому богослужению. А Екатерина, которая никогда не отличалась особым фанатизмом, лишь с изумлением наблюдала за разгорающимся конфликтом. Ей было ясно лишь одно: по каким-то причинам ее план не удавался.

Вся ее политика, несмотря на страшную репутацию Екатерины, была до боли наивной. Как говорят историки, она была не властителем, а женщиной на троне. Главным ее оружием были династические браки, ни один из которых не был удачным. Она женила Карла IX на дочери императора Максимилиана Габсбурга, дочку Елизавету отослала к Филиппу II – фанатику-католику, который сломал последней жизнь, но не принес никакой пользы Франции и Валуа. Младшего сына она сватает Елизавете I Английской – главному врагу того же Филиппа. Екатерина Медичи верила – династические браки – решение всех проблем. Она так и написала Филиппу: «Начинайте устраивать браки детей, и это облегчит разрешение религиозного вопроса». Екатерина намеревалась одной свадьбой ее дочери католички Маргариты с гугенотом Генрихом Наваррским примирить две конфликтующие конфессии. А потом сразу после свадьбы устроила массовую резню приглашенных на торжество гугенотов, объявив их в заговоре против короля. Неудивительно, что после таких шагов династия Валуа канула в лету вместе с единственным пережившим ее сыном – Генрихом III, а Франция попала в кошмар Гражданской войны.

Терновый венец?

Итак, как же стоит относиться к Екатерине Медичи. Была ли она несчастной? Бесспорно. Сирота, брошенная жена, униженная «купчиха» при дворе, мать, пережившая почти всех своих детей. Энергичная, вечно-занятая королева мать, чья политическая деятельность, была, по большей части, бессмысленной. На боевом посту она всё ездила и ездила по Франции, пока нездоровье не настигло ее в Блуа, где она и скончалась во время своего очередного визита.

Ее «верные подданные» не оставили ее в покое и после смерти. Когда ее останки повезли в Париж, чтобы захоронить в Сен-Дени, граждане города пообещали сбросить тело в Сену, если гроб появится у городских врат.

Уже спустя много времени урну с прахом перенесли в Сен-Дени, но место рядом с супругом не нашлось, как и при жизни. Урну закопали в сторонке.

Недавно историк Гульчук Неля издал книгу под названием «Терновый венок Екатерины Медичи». Венец то у нее, конечно, был, но можно ли сравнивать его с терновым? Несчастная жизнь не оправдывает ее методы – «все ради власти». Не рок, а ее страшная, но наивная политика уничтожили за одно поколение процветающую династию Валуа, какой она была при ее свекре Франциске I.

Честолюбивая, хитрая и суеверная, как все итальянки, Екатерина Медичи, супруга французского короля Генриха II, в течение двадцати восьми лет управлявшая судьбами своего второго отечества при помощи всевозможных козней и интриг, долженствовавших, по ее мнению, возвысить престиж дома Валуа, под конец жизни принуждена была убедиться в бесплодности своих стараний и полном разрушении надежд.

Узкий эгоизм, жестокость и неразборчивость в выборе средств при желании отделаться от своих политических противников, постоянные колебания в вопросах религии, потрясенной Реформацией, повлекшей за собой страшную "Варфоломеевскую ночь", предали ее имя вечному позору.

Екатерина дочь племянника папы Льва X Лоренцо II Медичи, герцога урбанского и флорентийского, и Мадлэны де-ла-Тур, графини Булонской, родилась во Флоренции 15 апреля 1519 года. Спустя несколько дней после ее появления на свет сперва мать, а затем и отец отошли в лучший мир. Детство Екатерины, совпавшее с бурными годами политической жизни Флоренции, было окружено всевозможными опасностями. Вступивший в 1523 году на папский престол, по смерти Адриана VI, кардинал Джулио Медичи, принявший имя Климента VII, пожелал неограниченно управлять из Рима республиканской Флоренцией, прибегнув к средствам, противоположным тем, которые когда-то создали популярность дому Медичи. Возмущение Флоренции, вызванное этим образом действий, окончилось все-таки торжеством папы, уничтожившем ее политическую свободу и независимость. В течение смутных лет Екатерина безвыездно оставалась на родине, заключенная по приговору временного правительства в монастыре Санта-Лючии. Флорентийцы смотрели на нее как на заложницу, непременно желая удержать в стенах города. За ней строго наблюдали, не позволяя сделать ни одного свободного шага вне стен монастыря, а однажды предложили даже выставить под неприятельские пушки или отдать в распоряжение грубых солдат. В то время Екатерине шел всего 9-й год. Таким образом, с юных лет она привыкла видеть вокруг себя борьбу политических партий, и страх перед ними сделался в ней постоянным чувством.

Но вот Флоренция пала, и по приказанию Климента VII молодую герцогиню урбинскую и флорентийскую перевезли в Рим, где она, после надзора подозрительной демократии, попала в руки дяди, смотревшего на нее только как на орудие для расширения своих политических связей. С этой целью он занялся приисканием приличной для нее партии. Вскоре по его желанию она была помолвлена с молодым принцем Оранским, Филибером Шалонским, в вознаграждение за преданность дому Медичи, но смерть его в одном из сражений помешала осуществлению папского проекта. Тогда Иоанн Стюарт, герцог д"Альбани, дядя Екатерины с материнской стороны, пользовавшийся милостями французского короля Франциска I, предложил руку племянницы для его второго сына, герцога Генриха Орлеанского. При этой комбинации папа Климент VII обещал Франциску I свою поддержку для завоевания миланского герцогства. Брак был тотчас же решен, и Екатерина отправилась во Францию в сопровождении герцога д"Альбани и большой свиты, В Порто-Венере их ожидала блестящая флотилия. Галера, предназначенная для будущей герцогини Орлеанской, сверкала драгоценными украшениями; паруса были вытканы из шелка; на драпировках, мебели, коврах, покрывавших палубу, виднелись гербы Медичи с девизом: "Свет и покой"; весь экипаж был роскошно обмундирован. Казалось, снова Клеопатра спешила на свидание с Антонием! В Ливорно к флотилии присоединился Клемент VII, занявший галеру герцога д"Альбани, сплошь задрапированную золотистым сукном, подбитым пурпуровым атласом. Эскадра вошла в Марсельскую гавань утром 11 октября 1535 года. Все французские суда расцветились флагами, портовые и крепостные пушки салютовали, сливаясь o с гулом церковных колоколов, приветствовавших невесту королевского сына. Франциск I приехал в Марсель на следующий день с блестящей свитой, затмившей роскошью папскую, а следом за ним прибыла и его вторая супруга, королева Элеонора австрийская, окруженная цветником молодых фрейлин.

Свадебная церемония торжественно свершилась 27 октября. Новобрачные были еще так юны — Екатерине шел 14-й год, Генрих был несколькими месяцами старше, — что король с королевой решили разместить их по разным комнатам, но папа запротестовал и соединил супругов на одном ложе. В приданое мужу Екатерина принесла 100.000 золотых дукатов, на такую же сумму нарядов и графства Овернское и Лорагэ. Празднества продолжались 34 дня и отличались необыкновенным великолепием. Генрих Орлеанский, немного смуглый, хотя это очень шло к нему, стройный и любезный, привлекал все взгляды, как и Екатерина, обладавшая прелестной фигурой, живыми глазами и несколько бледным цветом лица, не лишавшим, однако, его приятности. Хотя она часто меняла наряды и куафюры, они все так шли к ней, что затрудняюсь определить, которые ей больше к лицу. Кроме всего этого, у нее были удивительно миниатюрные ноги, и она при всяком удобном случае любила щегольнуть ими. Современники единогласно восхищались блестящим образованием молодой герцогини Орлеанской, приносившей в свое новое отечество действительно много просвещенной любви к искусствам и образованного вкуса, долгое время бывших как бы наследственными качествами дома Медичи. Кроме них, Екатерина унаследовала и все другие добродетели и пороки своих предков. Она обожала золото, как старый Козимо I, и расточала его, как Пьетро I и Козимо II, ее прадеды; она была великолепна, как ее прадед Лоренцо I, и так же, как он, знала толк в политике, хотя ей недоставало ни его великодушия, ни щедрости; ее честолюбие ни в чем ни уступало честолюбию ее деда, Пьетро II, и при желании властвовать она, подобно ему, не делала разницы между законными и незаконными способами для достижения известных целей; по примеру своего отца, Лоренцо II, она любила развлечения, но ценила их только сообразно размерам расходов. Господствующую мысль всей своей жизни Екатерина выразила несколькими словами: "Будь что будет, я хочу царствовать!". Двумя витками позднее Людовик XV повторил этот знаменитый афоризм, несколько изменив редакцию: "После нас — хоть потоп!".

Пользуясь случаем, следом за Екатериной потянулась длинная вереница ее земляков: художников, архитекторов, врачей, алхимиков, комедиантов, наконец, просто искателей приключений, которых Франция приняла очень радушно и которые вскоре, почувствовав себя в ней как дома, поселили немалое количество недоразумений, служа и повинуясь только одной дочери Медичи. При первом ее знаке всевозможные Рене и Руджиери приготовляли ядовитые напитки, кушанья, перчатки, цветы и проч. Суеверная Екатерина никогда ничего не предпринимала, не посоветовавшись с астрологами, причем наибольшей ее доверенностью пользовался знаменитый Нострадамус — впоследствии лейб-медик Карла IX, — с поразительной точностью предсказавший, помимо многого другого, смерть Генриха II и ужасы "Варфоломеевской ночи".

С первого появления при французском дворе, Екатерина выказала необыкновенную изворотливость в умении уживаться среди всевозможных партий и снискивать расположение лиц, относившихся явно враждебно к ее интересам. Прежде всего, разумеется, было необходимо понравиться своему тестю. Окруженный красивейшими дамами двора, охотясь вместе с ними на оленей, он не обращал ни малейшего внимания на свою хорошенькую невестку. Самолюбие флорентийки сильно страдало. О, она заставит его обратить на себя внимание! Франциск I воображал, что он необыкновенно искусный политик и дипломат — хотя трудно найти второго государя, совершившего столько самых грубых ошибок, — и хитрая Екатерина ловко воспользовалась его тщеславием. Она стала восхищаться его гениальностью, одобряла все его проекты, приходившие ему в голову, и старый король, поддавшись на удочку, с этих пор почти не расставался с невесткой, на праздниках и охотах уступая ей первое место, на зависть другим. Поладить с мужем было значительно труднее, но и тут Екатерина не потерялась. Генрих Орлеанский, храбрый солдат и превосходный наездник, но лишенный всякой самостоятельности, отличавшийся удивительной леностью и неповоротливостью ума, мало занимался женою.

В эту эпоху французский двор был разделен на две партии: герцогини д"Этамп, фаворитки короля, и любовницы супруга Екатерины, годившейся ему в матери, Дианы де Пуатье. Первая партия не представляла опасности, но со второй приходилось считаться по двум причинам. Диана была единственной женщиной, которой все уступали, перед которой открывались все двери, которая осмеливалась приказывать Екатерине, чтобы она оставила ее наедине с Генрихом, и та должна была повиноваться. "Фаворитка, — утверждает один из современников, — овладела сердцем Генриха до такой степени, что когда герцогине Орлеанской хотелось побыть со своим супругом, ей приходилось испрашивать разрешения у Дианы, и той достаточно было сказать: "Сегодня вы должны отправиться к жене", чтобы Генрих безропотно подчинился ее приказанию". Кроме того, вокруг этой фаворитки группировались слишком влиятельные вельможи: Гизы, коннетабль Монморанси и др., мечтавшие стать во главе управления Францией с воцарением хилого и слабовольного дофина. Но Екатерина сама хотела царствовать, и в ней они приобрели скрытого врага, хотя наружно она и казалась их доброжелателем. Страсть Генриха к отцветшей любовнице в глазах жены являлась оскорблением, которого женщины никогда не прощают, но молодая флорентийка, вместо того, чтобы разразиться упреками, подавила в себе чувство ревности и удвоила любезности с соперницей, вскоре сделавшись самым близким ее другом, в то же самое время настолько хитро ведя себя с мужем, что тот откровенно сознавался, что нигде так хорошо себя не чувствует, как в постели своей жены. Таким образом, и волки были сыты, и овцы целы.

Из всех окружающих молодую герцогиню Орлеанскую в эту эпоху наибольшее влияние на нее имели Гонто-Гонди, будущий воспитатель Карла IX, позднее пожалованный Екатериной в маршалы с титулом де Рец, и кардинал лотарингский, герцог Карл Гиз. Последний сначала пользовался даже исключительным ее расположением, о чем свидетельствует записка Екатерины к коннетаблю Монморанси. "Он сегодня опять придет ко мне, — пишет она, — но завтра же мы расстанемся. Ах, мне так бы хотелось, чтобы дела позволили ему отложить свой отъезд и он мог бы подольше побыть со мною". Впрочем, кардинал единственное пятно на ее репутации супруги.

Будучи веселого нрава, Екатерина охотно смеялась, искренно или неискренно, — это другой вопрос, и любила позлословить в кругу придворных дам, прилежно занимаясь вышиванием, в совершенстве владея иглой. Среди праздников, балов, каруселей и разнообразных увеселений герцогиня Орлеанская казалась всей душой отдающейся развлечениям. Никто и не предполагал, что в это время она уже обдумывала средства к достижению престола. Единственным препятствием являлся дофин. И вот после трехлетнего лицемерия и интриг она, наконец, поборола его, не возбудив никаких подозрений: в 1536 году дофин внезапно скончался, и Генрих Орлеанский неожиданно стал наследником престола. Само собой понятно, что преступление, задуманное Екатериной, было исполнено ее верными флорентийцами, которых она щедро вознаграждала, а иногда даже назначала на важные государственные должности, не вызывая к себе этим симпатий со стороны французов.

Франциск I умер, да здравствует Генрих II! Казалось, все честолюбивые мечты Екатерины осуществились, а между тем она чувствовала себя далеко не спокойно. Со дня венчания прошло уже 10 лет, а королева оставалась бездетной. При дворе, бывшем у ног Дианы де Пуатье, не шутя поговаривали о разводе, считая Екатерину виновницей бесплодия. Дому Валуа необходим наследник. Радужное будущее, о котором дочь Медичи когда-то мечтала, теперь рисовалось ей в самых мрачных красках. Наконец, в 1544 году королева вздохнула свободно: Франция торжественно праздновала рождение дофина Франциска, и Екатерина была спасена. Через год она одарила мужа дочерью Елизаветой (Изабеллой), впоследствии супругой испанского короля Филиппа II, а затем еще пятью детьми: Клавдией (1547), вышедшей замуж за Карла Гиза и умершей в родах, Карлом Орлеанским (1550), Генрихом Анжуйским (1551), Маргаритой (1552), будущей супругой Генриха Наваррского, и Франциском Алансонским (1554). Позднюю плодовитость королевы одни объясняли наследственностью, присущей всем женщинам дома Медичи, другие — советами королевского лейб-медика и в то же время астролога Фернеля. Рождение дофина вдохнуло новую жизнь и окрылило надежды Екатерины. Теперь она сочла себя вправе вмешаться в дела правления, от которых ее отстраняли.

А дел было немало. Реформация шла быстрыми шагами, увлекая за собой огромное количество народу. Часть французского населения, примкнув к протестантам, или, как их тогда называли, гугенотами, угрожала безопасности государства, требуя исключительных мер. Приверженцы старой религии Дона де Пуатье, Гизы и коннетабль Монморанси восстановили Генриха II против гугенотов, и он решил дать хороший урок еретикам. С этой целью в 1552 году король во главе огромной армии отправился в карательную экспедицию, утвердив Екатерину на время своего отсутствия регентшей государства. Тут-то флорентийка показала себя в настоящем виде, прибегая к хитростям и уловкам, свойственным ее натуре. Едва успевала составиться какая-нибудь партия, враждебная регентше, как она почти моментально рассеивала ее, одних привлекая милостями, других запугивая угрозами. Ее государственная мудрость сводилась лишь к заботам об уравновешивании сил различных политических партий, чтобы ни одна из них не взяла верха и не стала опасной для нее самой. Интрига была главной пружиной политики Екатерины. Имея повсюду шпионов, она зорко следила за всеми выдающимися лицами и перехватывала частную корреспонденцию. Недаром сочинение Макиавелли "И Principe" королева называла своею Библией. С католической партией она держала себя ревностной приверженицей папы, с гугенотами превращалась в горячую поклонницу Кальвина, в сущности, не признавая никакой религии, кроме собственного безграничного честолюбия. Считая увлечение страстью в других одним из надежнейших средств для поддержания своего влияния, она с этой целью была постоянно окружена толпою фрейлин-красавиц, остроумно названных Брантомом "летучим эскадроном королевы". Сохраняя собственную добродетель, Екатерина поощряла разврат даже в собственных детях. Лицемерие ее не имело пределов. Те, кого она называла "мой друг", считали себя погибшими.

— Государыня, — взмолилась однажды г-жа Буа-Фезье, которую королева только что так назвала, — сделайте особую милость, зовите меня лучше "своим врагом".

Карательная экспедиция, счастливо окончившаяся, сделала имя Гизов еще более популярным в ущерб Генриху II, ставшему как бы номинальным королем. Разумеется, такой оборот дел не нравился Екатерине. Она возненавидела Гизов и до самой смерти сохранила к ним это чувство. Задумав укрепить свой престиж выгодными связями, она выдала вторую дочь, Клавдию, за Карла Гиза, главного руководителя и наставника юного, слабого телом и духом дофина Франциска (1558), который поспешил женить воспитанника на своей родной племяннице, молодой шотландской королеве Марии Стюарт, с детства жившей во Франции под покровительством тетки Марии Лотарингской, а старшую, Елизавету, вылитый своей портрет, обвенчала с только что вторично овдовевшим испанским королем Филиппом II, яростным гонителем протестантов. Последняя свадьба состоялась 30 июня 1559 года. Роскошные празднества, к несчастью, омрачились печальным финалом. Рыцарски вежливый Генрих II пожелал в конце праздника "преломить копье" в честь присутствующих дам, выбрав себе в противники храброго кавалера Монгомри. При первой же схватке копье Монгомри, ударившись о забрало золотого королевского шлема, действительно сломалось и вонзилось Генриху II в глаз. Рана оказалась смертельной, врачи с минуты на минуту ожидали рокового исхода.

Менее озабоченная безнадежным положением мужа, чем собственными интересами, Екатерина послала к "своему близкому другу", Диане де Пуатье, суровый приказ: немедленно вернуть коронные бриллианты, которыми умирающий король Франции когда-то любил украшать седеющие кудри своей фаворитки, и тотчас же доставить во двор.

— Разве король уже умер? — спокойно спросила Диана.

— Нет, сударыня, — ответил посланный, — но он вряд ли доживет до вечера.

— В таком случае я отказываюсь повиноваться. Пусть мои враги знают, что, пока жив король, я их не боюсь! Если, к несчастью, мне суждено пережить его, мое сердце слишком переполнено горем, чтобы могло почувствовать оскорбления, которые хотят ему нанести!

Фаворитка до самого конца не изменила себе, оставшись той же гордой и надменной. Как же поступила королева, когда умер Генрих II? Она постаралась разыграть трогательную роль неутешной вдовы, запершись в своих апартаментах, отделанных очень эффектно черным сукном. На всех видных местах красовались девизы: "Ее страсть переживет самое пламя". Эта иезуитская надпись окружала изображение горы негашеной извести, орошаемой обильным дождем. Как просты были речи любовницы и сколько театральности сквозило в притворной печали супруги! Со дня смерти мужа Екатерина постоянно носила глубокий траур, но никого этим не обманула: одежда не делает монаха, и королева вполне олицетворяла волка в овечьей шкуре.

Гугеноты, никогда так не нуждавшиеся, как теперь, в смелом руководителе, торопили короля наваррского Антуана, избранного их главою, поспешить в Париж, чтобы принять опеку над молодым королем Франциском II. На это они имели все законные права, но Гизы и королева-мать решили обойтись без него. Король наваррский получил от двора официальный приказ прибыть на погребение Генриха II. Гугеноты торжествовали, введенные в заблуждение этим приказом, и с нетерпением ждали Антуана. Очевидно, они плохо знали тех, с кем имели дело. Как ни торопился король наваррский, однако, все-таки приехал слишком поздно, встречая на всем своем пути массу препятствий, предусмотрительно расставленных Екатериной, — Генрих II был уж погребен, а новый король, 16-летний Франциск II, жил в Сен-Жермене. Чтобы задержать Антуана и его брата, принца Людовика Кондэ, подольше в Париже и не допустить в королевскую резиденцию, флорентийка, зная их склонности к прекрасному полу, возложила это щекотливое поручение на двух представительниц своего "Летучего эскадрона", девиц де Лимейль и де Руэ, оказавшихся на высоте призвания. Опека над королем выскользнула из рук гугенотов.

Покончив с этим делом, Екатерина принялась за другое. Изгнанная фаворитка, не потерявшая своего влияния, продолжала собирать вокруг себя людей, недовольных новыми порядками. Ее партия представляла известную опасность для королевы-матери. Поставить себе задачей "ослаблять, чтобы усилиться", она непременно же изменила тактику. Екатерина утвердила за Дианой де Пуатье все земли, подаренные фаворитке покойным королем, а та, в свою очередь, не желая остаться в долгу, подарила королеве часть собственных поместий. Мало того, флорентийка вернула свою бывшую соперницу из изгнания. Приобретя в ней снова союзницу, Екатерина с ее помощью отвлекла коннетабля де Монморанси от братьев Шатильонских — адмирала Колиньи и Дандло, самых ревностных гугенотов, имевших огромное влияние на массы. Эта лицемерка никогда ничем не стеснялась, становясь всегда на сторону сильного, а таковыми в данный момент были Гизы, и, конечно, она, несмотря на всю свою ненависть, искала поддержки у них. Франциск II и Мария царствовали только номинально, всеми делами государства распоряжались королева-мать и католики Гизы, ставшие почти властителями Франции, что, наконец, возмутило гугенотов. Желая отделаться от непрошенных опекунов короля, флорентийка втайне поддерживала их врагов. И вот в 1560 году составился так называемый "амбуазский заговор" с целью истребления ненавистных вельмож. Гизы, узнав об этом, иначе повернули дело, в свою очередь обманув Екатерину уверениями, что ее жизни, как и жизни Франциска II, угрожает опасность, и на основании этого ради спасения монарха Франции вырвали разрешение действовать сообразно важности случая. Заговорщики тотчас же были арестованы, а главные руководители, король наваррский и адмирал Колиньи, приговорены к казни. Их жизнь висела на волоске, когда внезапная смерть Франциска II (5-го декабря 1560 года) — как говорят, отравленного Гизами при желании проявить свою самостоятельность — спасла несчастных.

Смерть старшего сына не произвела особенного впечатления на Екатерину, имевшую еще троих. О, дом Валуа не погибнет! При вступлении на престол несовершеннолетнего Карла IX королева-мать была объявлена регентшей, но на этот раз поставленная под контроль так называемых триумвиров: герцога Франциска Гиза, коннетабля Монморанси и маршала Сент-Андрэ. Не имея смелости открыто бороться с триумвиратом, королева-мать положилась на судьбу, поддержанная предсказаниями астрологов.

Глухая вражда между католиками и гугенотами, грозившая спокойствию страны, заставила, однако, Екатерину для предотвращения междоусобий обнародовать в январе 1562 г. "Сен-Жерменский эдикт", которым отменялись прежние кары против исповедующих протестантскую религию. Страсти как будто поулеглись, когда герцог Франциск Гиз без всякого повода устроил в Васси, близ Жуанвиля, кровавую бойню гугенотов, отправлявших свое богослужение. Гугеноты возмутились, и первая религиозная война вспыхнула с ужасающей жестокостью с обеих сторон. Екатерина бесстрастно следила за ходом событий. В угоду Гизам она притворялась католичкой, а чтобы отделаться от них, была готова превратиться в гугенотку. События, решившие ее судьбу, обнаружили весь секрет политики королевы-матери. Когда в разгар битвы при Дре прискакал первый курьер, привезший печальные вести о смертельной ране коннетабля Монморанси, смерти маршала Сент-Андрэ и победе гугенотов, весь двор затрепетал, только одна Екатерина осталась спокойной.

— Ну, что ж, — сказал она, — теперь мы будем молиться Богу по-французски!..

Второй курьер известил о полнейшем поражении гугенотов благодаря безумной храбрости Франциска Гиза, и Екатерина тотчас же выразила самую живейшую радость и глубокую преданность победителю. Это ни к чему не обязывало королеву-мать: триумвирата, стоявшего у ней бельмом в глазу, больше не существовало! Судьба, видимо, еще покровительствовала ей. При осаде Орлеана погиб и последний из триумвиров, предательски убитый фанатиком-гугенотом. Екатерина торжествовала, она властвовала единолично! Однако последствием этого религиозно-политического убийства явилось желание дать спокойствие стране, ради чего королева-мать вошла в новые переговоры, и в марте 1563 года был издан "Амбуазский эдикт", повторявший в главных чертах прошлогодний "Сен-Жерменский". Таким образом казалось, что флорентийка берет сторону гугенотов, жаждавших поверить ее искренности, на самом же деле теперь, когда католическая партия лишилась лучших своих предводителей, Екатерина не находила нужным поддерживать гугенотскую сохранившую своих, несмотря на поражение. Это прежде всего почувствовалось при дворе. Было объявлено, что королева тотчас же удалит всех, кто не пойдет постом на исповедь. По-видимому, она стремилась сделаться главою католической партии, что выразилось с особенной рельефностью в путешествии, предпринятом ею совместно с Карлом IX, объявленным совершеннолетним (1564 г.), и со всем двором по Франции: повсюду она выражала сочувствие к интересам католического населения и недоброжелательство протестантам. После свидания в Байонне (июнь 1565 г.) со своим земляком Филиппом II и дочерью Елизаветой (Изабеллой), настаивавшими на энергичных действиях против все более и более распространяющейся ереси, на что Екатерина дала согласие, гугеноты поняли, что их обманули, и стали готовится к новой войне. Эта вторая религиозная война вспыхнула 27 сентября 1567 г., охватив всю Францию. Двор бежал в Париж, население которого крепко держалось старой веры. Сражение при Сен Дени, окончилось новым поражением гугенотов, но подкрепления, спешившие к ним из Германии, вынудили Екатерину прибегнуть к своей постоянной уловке и заключить мир, подтвердив "Лонжюмским договором" (28 марта 1568 года) постановления "Амбуазского эдикта". Но такие меры теперь уже не могли помочь беде. Пламя должно было само собой вспыхнуть из раскалившейся почвы: двор, увлеченный фанатизмом парижан и успехами испанцев в Голландии, совершил непоправимую ошибку, заменив "Лонжюмский договор" по требованию папы Пия V другим, идущим вразрез с домогательствами гугенотов.

Снова возгорелась война — третья, — снова гугеноты потерпели поражение при Жарнаке и Монтонкуре (1569 г.) и снова заговорили о примирении. 8 августа 1570 года в Сен Жермен сюр Лэ был подписан мир, по заключении которого произошло сближение между Карлом IX, погрязшим в постыдном разврате, к которому тайно подстрекала его Екатерина Медичи, и предводителями протестантской партии. Храбрый адмирал сумел убедить Карла IX в необходимости войны с Испанией, что шло вразрез с нерешительной, изменчивой, двойственной политикой Екатерины, а Гизам, ужасавшимся с каждым днем возрастающему влиянию Колиньи, война с Филиппом II, главным защитником всех интересов католичества, казалась нападением на самую религию. Видя, что целый ряд войн не смог сокрушить силы протестантов, и убедясь, что политические учения их — смесь теорий республиканских и феодальных — грозили серьезной опасностью королевской власти, Екатерина, быть может, первый раз в жизни растерялась. Католики, раздраженные действиями протестантов, под влиянием страстных воззваний, ежедневно делаемых духовенством, ожидали только сигнала броситься на своих врагов. За этим дело не стало.

Видя своего вождя в почете при дворе, гугеноты беспечно прибывали в Париж на бракосочетание Генриха Наваррского, сына покойного Антуана, когда-то их главного предводителя, с Маргаритой Валуа, младшей дочерью королевы (18 августа 1572 года).

Неужели в самом деле Валуа обвенчается с Бурбоном? Католичка с еретиком? Что за странная идея пришла Екатерине, ратовавшей за католизм, выдавать Маргариту за гугенота, когда та была безумно влюблена в Генриха Гиза по прозвищу Балафрэ, убежденного паписта, и пользовалась взаимностью? На первый взгляд, конечно, все это казалось очень курьезным, но королева-мать, в голове которой зародился адский план, позднее ужаснувший весь мир, коварно надеялась убить двух зайцев. Ненавидя Гизов, она не хотела еще теснее сближаться с ними; выдавая дочь за короля наваррского, привлекала на свою сторону гугенотов, с которыми решила покончить раз и навсегда.

Свадебные празднества при дворе хорошо маскировали приготовления к резне. Сначала, впрочем, предполагалось устранить только одного Колиньи, но неудавшееся покушение на него (22 августа) решило судьбу гугенотов. Бесспорно, одной Екатерине принадлежит позорная честь того, что в уме Карла IX пробуждены были сомнения насчет честности и порядочности предводителей гугенотской партии и что из уст его было вырвано согласие на преступление, разыгравшееся в ночь с 23 на 24 августа 1572 года, накануне дня св. Варфоломея, когда в Париже и провинции началась бойня, не имеющая себе подобной в истории, во время которой погибло около 30000 гугенотов. Ненавистный адмирал Колиньи принял мученическую смерть, как и большинство протестантских вождей. Не многие из них успели спастись бегством по примеру Генриха Наваррского, спасенного своею молодой супругой. Говорят, что сам Карл IX в исступлении ярости стрелял из окна Лувра в народ, а Екатерина, стоя рядом, спокойно наблюдала за ним, поощряя сыновнюю охоту на людей. Однако страшная "Варфоломеевская ночь", иначе называемая "Кровавой свадьбой", так подействовала на короля, что 24-летний преждевременно состарившийся юноша потерял сон и покой. Ему всюду слышались нестройный гул голосов, крики и вопли, проклятия и вздохи. Хилое тело не вынесло подобного возбуждения, и 30 мая 1574 года ничтожного Карла IX не стало.

Французская корона перешла к третьему, самому любимому сыну Екатерины — Генриху, герцогу Анжуйскому, уже в течение целого года бывшему королем польским, который, узнав о смерти брата, спешно вернулся на родину. В течение всего его несчастного царствования королева-мать постоянно вмешивалась в дела и подавала советы, которых, впрочем, он не желал слушать. Если прежде она преследовала интересы государственные, теперь заботилась только о династических. Франция должна иметь законного наследника. После неудачного проекта женитьбы любимчика на английской королеве Елизавете Генрих III, вопреки желанию матери, сочетался браком с Луизой Лотарингской (1575), дочерью графа Водемона из дома Гизов. Свадьба не оправдала ничьих надежд: новый король, окруженный своими "миньонами", не нуждался в женских ласках... Находясь всецело под влиянием родственников своей жены, Генрих III продолжал политику Карла IX, решив попробовать силу своего оружия на гугенотах, снова сплотившихся. Но эта пятая, — включая и "Варфоломеевскую резню" — религиозная война замедлилась собранием государственных чинов в Блуа (в декабре 1576 года), да и вообще велась очень вяло, закончившись новым мирным договором в Пуатье, никого уже не удовлетворившим, ни католиков, ни гугенотов. Дело, видимо, клонилось к тому, что борьба должна была неминуемо возобновиться, к ней начали готовиться, когда в июне 1584 года пришло известие, что четвертый, самый младший сын Екатерины Медичи и Генриха II, Франциск, герцог Алансонский и Брабантский, скончался. Это окончательно сразило флорентийку. Король оставался бездетным, и значит дом Валуа должен был неминуемо угаснуть. Ближайшим наследником французского престола являлся никто иной, как Генрих, король наваррский, супруг Маргариты, Бурбон, гугенот, еретик! Вот чего не предвидела Екатерина, выдавая за него свою дочь! Траур, который она постоянно носила, теперь получал глубокий смысл.

Мирный договор в Пуатье имел последствием образование "Священной лиги", обязавшейся поддерживать католицизм во что бы то ни стало (январь 1585 г.), во главе которой встали испанский король Филипп II, с одной стороны, и Гизы — с другой. Шестая религиозная война длилась почти два года. Генрих III, в кругу своих "миньонов" утопавший в разврате, казалось, совсем забыл о том, что носит французскую корону, почему столица Франции объявила своим королем Генриха Гиза — Балафрэ и не шутя угрожала законному владыке. Распутный и ничтожный Генрих III со всем двором бежал в Блуа. Будучи от природы мстительным и жестоким, он заманил "короля парижского" и предательски убил его (24 декабря 1588 года).

— Нынче утром, — похвастал последний Валуа в тот же день своей матери, лежавшей в постели от болезни, которая свела ее в могилу, — я снова сделался королем Франции, приказав умертвить "короля Парижа!"...

Екатерина ужаснулась. С усилием поднявшись на своей постели, она печально улыбнулась.

— Дай Бог, сударь, — пророчески сказала она, — чтобы эта смерть не отняла у вас вовсе королевского титула... Ты хорошо скроил, мой сын, но сумеешь ли так же хорошо сшить?

События последнего времени, в которых все обвиняли королеву-мать, так подействовали на 70-летнюю женщину, что она серьезно захворала и 5 января 1589 скончалась в Блуа. Один из астрологов когда-то предсказал ей, что "Сен Жермен первый узнает об ее смерти". С тех пор она постоянно избегала мест, носящих такое название, но слепой случай оправдал пророчество: Екатерина Медичи скончалась на руках королевского проповедника по имени Сен Жермен. Генрих III равнодушно отнесся к смерти обожавшей его матери и даже не позаботился об ее погребении. Население Франции тоже не особенно огорчилось, а парижане насмешливо спрашивали друг друга:

— Кто же теперь будет заключать мирные договоры?

Такова была эпитафия вдовы Генриха II. В течение двадцати восьми лет над Францией пронеслось три царствования — три царствования, душою и жизнью которых была женщина, в начале супруга, а потом мать властелинов, своей двуличной политикой и лицемерием отвратившая от себя всех. Тело ее было брошено, как падаль, на барку и зарыто в обыкновенной могиле. Только в 1609 году, при Генрихе IV, прах коварной флорентийки перенесли в роскошный склеп, построенный ею же в Сен Дени для себя, своего мужа и детей. Воздавая посмертные почести женщине, ненавидевшей его, бывший король наваррский как бы отблагодарил ее за корону Франции. Лишь в одном отношении Екатерина Медичи сохранила о себе добрую память: покровительствуя изящным искусствам, она много способствовала процветанию их во Франции, двор которой, обязанный ей же изысканностью манер, славился на всю Европу. Постройка Тюльери и Суассонского отеля, теперь не существующего, была предпринята ею, да и кроме них во Франции сохранилось много других замков, построенных по планам вдовы Генриха II.

Жизнь Екатерины Медичи - "черной королевы", как называли ее современники, - была наполнена мистикой, колдовством и страшными пророчествами. Без малого 30 лет правила она Францией - самой могучей в XVI веке страной Европы. С ее именем связано множество исторических событий, она покровительствовала наукам и искусству, но в памяти потомков Екатерина Медичи осталась как "ведьма на троне".

Лишенная любви

Екатерина родилась во Флоренции в 1519 году. Дочь Лоренцо, герцога Урбинского, она с рождения осталась сиротой и воспитывалась при дворе деда - Папы римского Климента VII. Многие из тех, кто знал Екатерину еще в папском дворце, отмечали во взгляде девушки острый ум и безжалостность. Среди ее приближенных уже тогда главными фаворитами были алхимики и маги. Для Климента же внучка была крупной картой в политической игре - он методично выискивал ей наилучшего жениха в правящих домах Европы.

В 1533 году состоялась свадьба Екатерины Медичи и Генриха Орлеанского, сына французского короля. По-видимому, она готова была искренне полюбить молодого мужа, но тот в ее любви не нуждался, отдав свое сердце Диане де Пуатье, которая была старше его на двадцать лет.

Невесело складывалась жизнь Екатерины. Хотя держалась она скромно и внешне не вмешивалась в государственные дела, французы невзлюбили "чужачку", не отличавшуюся ни красотой, ни приятностью в общении. Колючие глаза, упрямо сжатые тонкие губы, нервные, вечно теребящие платок пальцы - нет, не такой хотела видеть свою королеву веселая Франция. К тому же за семейством Медичи издавна и справедливо тянулась мрачная слава колдунов и отравителей. Но особенно портило жизнь Екатерины то, что на протяжении десяти лет у них с Генрихом не было детей. Над ней все это время висела угроза развода.

Что давало Екатерине Медичи силы терпеть пренебрежение мужа, козни удачливой соперницы, насмешки придворных? Несомненно, уверенность в том, что ее час наступит.

Природа наделила Екатерину даром предвидения, хотя она старалась скрывать его от посторонних. Свидетельства остались лишь от самых близких. Ее дочь, прославленная Александром Дюма королева Марго, рассказывала: "Каждый раз, когда матери предстояло потерять кого-то из родных, она видела во сне огромное пламя". Ей снились и исходы важных сражений, надвигавшиеся стихийные бедствия.

Впрочем, Екатерина не довольствовалась лишь собственным даром. Когда требовалось принять важное решение, она обращалась к помощи астрологов и колдунов, многих из которых привезла с собой из Италии. Карточное гадание, астрология, ритуалы с магическими зеркалами - все было к ее услугам. Как однажды призналась Екатерина той же Марго, не раз она была на грани того, чтобы самой просить мужа о разводе и возвращении в Италию. Удерживал ее лишь возникающий в магическом зеркале образ - она с короной на голове и в окружении десятка детей.

Патронесса Нострадамуса

Жизнь Екатерины мало изменилась и в 1547 году, когда Генрих взошел на трон. Сердцем мужа и государственными делами по-прежнему управляла Диана, а нелюбимая жена продолжала искать утешения у мастеров оккультных наук.

Екатерина уже была наслышана о знаменитом предсказателе Нострадамусе, когда до ее сведения дошел тридцать пятый катрен (четверостишие) из его "Пророчеств". Речь шла о судьбе французского короля: "Молодой лев превзойдет старого на поле битвы в одиночном поединке, он пронзит его глаз через золотую клетку. Две раны в одном, затем умрет мучительной смертью".

Это был второй "звоночек". Первый прозвучал чуть раньше - другой астролог, Люк Горик, предупредил Екатерину, что ее супругу угрожает смертельная опасность от ранения на неком турнире. Обеспокоенная, Екатерина настояла: надо пригласить Нострадамуса ко двору, чтобы уточнить детали пророчества. Он приехал, но тревога королевы от общения с ним только усилилась.

На 1 июля 1559 года были намечены торжества в честь бракосочетания принцессы Елизаветы, дочери Екатерины, с испанским королем Филиппом II. Генрих приказал снять часть мостовой с парижской улицы Сент-Антуан, чтобы организовать там ристалище.

Екатерина уже знала - наступил час беды. Ей приснился сон: опять огонь, много огня. Проснувшись, она первым делом послала мужу записку: "Заклинаю вас, Генрих! Откажитесь сегодня сражаться!"

Он хладнокровно смял бумагу в комок, не имея обыкновения прислушиваться к советам постылой жены.

Празднество грандиозное! Собравшиеся аплодируют и оглушительно вопят. Разумеется, приняты все меры предосторожности: затуплены копья, участники закованы в стальные латы, на их головах прочные шлемы. Все радостно возбуждены. И только пальцы Екатерины теребят платок с такой силой, что на нем появляется огромная дыра.

Едва король выехал на поле, дали сигнал к началу турнира. Вот Генрих направил своего коня навстречу одному рыцарю, вот скрестил копье с другим. "Король превосходный боец, - внушает себе Екатерина. - А сегодня он особенно воодушевлен". Но сердце сжалось в предчувствии трагедии.

Генрих приказывает графу Монтгомери, молодому капитану шотландской армии, на чьем щите красуется изображение льва, взять в руки копье. Тот медлит - он слишком хорошо помнит, как его отец едва не убил другого французского короля, Франциска I, попав во время игры горящим факелом ему в голову. Но Генрих непреклонен, и граф покоряется.

Соперники устремляются навстречу друг другу. И - ужас! - копье Монтгомери с треском ломается, ударившись о золотой шлем короля. Один осколок попадает в открывшуюся щель забрала, вонзаясь в глаз, второй - впивается в горло.

Промучившись десять дней, Генрих умер. И о пророчестве Нострадамуса вспомнили многие. Кардиналы хотели отправить его на костер. Крестьяне, считавшие, что предсказание на самом деле было проклятием, сжигали изображения провидца. Лишь заступничество Екатерины спасло его от расправы.

Став регентшей при несовершеннолетнем сыне Франциске II, она обрела вожделенную власть. Нострадамус остался при дворе, получив должность лейб-медика. Существует история, что ему по просьбе Екатерины довелось сделать еще одно предсказание для королевского дома, которое получилось не менее печальным.

Вызвав ангела по имени Анаэль, Нострадамус попросил его открыть в магическом зеркале судьбу детей королевы. Зеркало показало правление трех ее сыновей, а затем целых 23 года пребывания у власти презираемого ею зятя Генриха Наваррского. Подавленная этим известием, Екатерина остановила магическое действие. Она преисполнилась готовности бороться с судьбой с помощью любых средств.

Черная месса

Достоверно известны, по крайней мере, два эпизода, когда Екатерина Медичи прибегала к самой страшной форме черной магии - "пророчеству Кровоточащей Головы".

Первый эпизод случился в холодную майскую ночь 1574 года. Франциск, старший из сыновей королевы-матери, к тому времени давно покоился в могиле. А теперь умирал и второй сын - пораженный необъяснимой болезнью король Карл IX. Положение его с каждым днем ухудшалось. У Екатерины оставался единственный выход - черная месса.

Для жертвоприношения требовалось невинное дитя, найти которое, впрочем, не составило особого труда. К первому причастию ребенка подготовил придворный, ведающий раздачей милостыни. В ночь жертвоприношения монах вероотступник, переметнувшийся к жрецам черной магии, отслужил в покоях Карла черную мессу. В комнате, куда были допущены только доверенные лица, перед образом демона, у ног которого было поставлено перевернутое распятие, он освятил две облатки - черную и белую. Белую дали ребенку, черную положили на дно дискоса. Мальчика умертвили одним ударом сразу после первого причастия. Его отсеченную голову поставили на черную облатку, перенесли на стол, где горели свечи.

Общаться со злыми демонами - дело трудное. Но в ту ночь все сложилось особенно плохо. Король попросил демона дать пророчество. А услышав ответ, раздавшийся из головы маленького мученика, закричал: "Уберите эту голову!"

Я страдаю от насилия, - пугающе нечеловеческим голосом произнесла на латыни голова.

Карл затрясся в судорогах, изо рта его клочьями полетела пена. Король умер. А Екатерина, прежде не ставившая под сомнение свои способности к магии, ужаснулась: неужели даже дьявол отвернулся от ее потомства?

Однако провал страшного обряда не изменил ее отношения к колдовству. Екатерина по-прежнему рассчитывала на помощь магов. Когда через несколько лет заболел очередной ее сын, король Генрих III, она, долго не раздумывая, снова обратилась к тем же, кто не так давно служил черную мессу для спасения Карла.

Екатерина была уверена: против магии можно бороться только с помощью магии. Это ее политические противники, подбирающееся к трону семейство Гизов, осудили молодого короля на смерть. О порче, наведенной ими, сказали ей карты. О ней предупреждал ее придворный астролог. А позже о том, как все это происходило, Екатерине рассказал дрожащий от страха свидетель-слуга.

Восковую фигурку короля поместили на алтарь, у которого священник Гизов служил мессу. Они протыкали ее иглой во время молитвы, полной угроз и анафем. Они просили для Генриха смерти. "Из-за того, что его величество не умер достаточно быстро, они решили, что наш король тоже колдун", - прошептал рассказчик, втягивая голову в плечи.

Екатерина только презрительно повела плечами. Генрих - колдун? В это могут поверить лишь глупцы. Он слаб и безволен, его дух не готов к таким испытаниям. А общение с темными силами - это, как ей прекрасно известно, жестокое, отнимающее все силы испытание. Для нее было очевидно: чудовищный грех снова придется принять на себя.

И снова в комнату больного принесли ребенка. Вновь на мгновение погасло пламя свечей. Но на этот раз Екатерина оказалась сильнее. Смерть коснулась лица короля и отступила, Генрих выжил.

Смерть зовут Сен-Жермен

Как ни старалась Екатерина, но свою судьбу ей обмануть не удалось.

Один из ее многочисленных астрологов предостерегал королеву "от какого-то Сен-Жермена". С тех пор Екатерина перестала бывать в своем замке в Сен-Жермен-ан-Ле и Лувре - ведь рядом с Лувром находится церковь Сен-Жермен. При составлении планов путешествий она зорко следила за тем, чтобы путь ее пролегал как можно дальше от одноименных церквей и населенных пунктов. Королева поселилась в прежде не любимом ею замке Блуа, лишь бы обезопасить себя от всяких неожиданностей.

Однажды, заболев, она успокаивала фрейлин: "В Блуа мне ничто не грозит, не волнуйтесь. Вы же слышали, я умру рядом с Сен-Жерменом. А здесь я непременно выздоровею".

Но болезнь прогрессировала. И Екатерина велела позвать врача. Пришел незнакомый ей лекарь, осмотрел и решил до утра дежурить у ее постели, пока она будет спать.

Вы слишком утомлены, ваше величество. Вам надо просто хорошенько отдохнуть, - заявил он.
- Да, - кивнула королева. - Но кто вы? Как ваше имя?
- Меня зовут Сен-Жермен, мадам, - склонился в глубоком поклоне эскулап.
Три часа спустя Екатерины Медичи не стало.

"Меня раздавило обломками дома", - эти предсмертные слова "черной королевы" оказались пророческими. Через несколько месяцев вслед за матерью сошел в могилу и последний из ее сыновей - Генрих. Вместо дома Валуа во Франции воцарилась династия Бурбонов.